Страница 15 из 19
Иные, приспосабливаясь к моменту, сговариваются с паломническими фирмами, принимают по несколько автобусов в день и продают, продают, продают: книги по удвоенной в сравнении с издательской цене, фотографии с видами обители, камушки и травку с дорожки, по которой якобы гулял преподобный триста лет назад, святое масличко от иконы, святую водичку с молебна, четочки, мешочки для ладана, билеты на посещение старца, если имеется подходящий хотя бы по возрасту, принимают записки на поминовение, берут плату за вход в монастырь, за экскурсию, за купание в источнике; ну, цены, само собой… туристы возмущаются.
Пышно декорированные уже не лавки в храме, а солидные отдельно стоящие магазины удовлетворяют – или формируют? – массовый спрос: иконочки от рака, от запоя, от автомобильной аварии, для успеха в торговле, молитвы на все случаи жизни, земелька от болезней, роскошные расписные яйца, фолианты с золотым обрезом и миниатюрные резные храмы на подарок благодетелям. В Америке, слышно, какой-то монастырь торгует картриджами для принтеров, но за некультовую продукцию поди налоги надо платить? Одна паломница кипела, невольно подслушав разговор в монастырском магазине: «О чем, по-твоему, я как настоятель думаю в первую очередь? О доходе!»… Кто вынужден к материальным заботам, поймет и не осудит.
Если ассортимент разнообразен и наплыв гостей непрерывен, что требует, конечно, утомительных трудов и лихорадочной суеты, суммы собираются существенные. Провинциальные обители, расположенные вдали от Москвы и Софрина (за товаром ехать далеко, следовательно, дорого), не богатые инициативными кадрами, не располагающие великими святынями и прославленными источниками, выручают копейки, на хлеб. Но ведь, в конце концов, сказал же деловым братиям авва Иоанн, игумен Раифский{121}: здесь место подвижников, а не торговцев{122}.
Один монастырь сладил лесопилку, но из-за малочисленности насельников кадры приходится набирать с улицы, они пьют, прогуливают – не разбогатеешь. Тот же результат, как правило, постигает столярные и иные мастерские из-за той же необходимости нанимать посторонних: мало платить – не будут работать, много платить – себе дороже. Рождались замыслы разводить нутрий, или овец, или свиней на мясо, но тут возникает нерешимая, по крайней мере для женской обители, моральная проблема: эту зверушку, которую сегодня кормишь-поишь и неизбежно любишь, завтра убить ну никак невозможно.
Натуральное хозяйство как-то благороднее, и все монастыри заводят огороды, коров, кур, пасеки, сады, пруды; хотя в российских широтах сельское хозяйство является весьма рискованным делом: почти всюду бедные почвы, заморозки угрожают аж до середины июня, лето бывает или засушливое, когда все силы отнимает полив и безнадежная борьба с вредными насекомыми, или дождливое, когда буйно растут одни сорняки, ягоды гниют на корню, а овощи приканчивает фитофтороз.
Возделываемые площади, как правило, невелики, не хватает рабочих рук, нет специалистов{123}, кое-как ковыряться в земле способны лишь пожилые женщины, которых в миру нужда заставляла держать огород; из техники имеется мотоблок, купить за полтора миллиона трактор могут лишь очень крупные монастыри, пользующиеся вниманием очень крупных фирм, концернов или властей; не случайно же лопнули колхозы и совхозы, лишившись поддержки государства.
Рука дающего…
Один столичный священник уже много лет помещает в изданиях духовного содержания странные рекламные объявления, приглашая в свое сестричество девушек до 30 лет. Двери его храма в центре Москвы тесно оклеены аккуратными, выполненными на хорошем принтере, объявлениями: просим пожертвовать столовые приборы… очень нуждаемся в посуде… будем благодарны за принесенные цветы и т. п. Понять можно, подарки всем нравятся; однако тот же батюшка любит печатно порицать современные монастыри, утверждая как догмат, что они обязаны, в соответствии с традицией, кормиться трудами своих рук.
Существовала ли в самом деле подобная традиция?
В «Лавсаике»{124} читаем рассказ блаженной Мелании о посещении легендарного старца Памвы. Гостья привезла ящик с серебром и, задетая невниманием подвижника к приношению и к ней самой, заметила: да будет тебе известно, что здесь триста литр! Старец мгновенно, не перестав плести корзину, распределил деньги на нужды братий, живущих в Ливии и по островам, египетским же отказал, «ибо страна сия плодороднее других». Богатые пожертвования не были редкостью, и повествования о нестяжательности иноков начинаются с того, как один человек приносит много золота, или значительную сумму денег, или наследство{125}.
Привозили и хлеб, овощи, фрукты, масло; сам великий Антоний занялся огородом, только уйдя во внутреннюю пустыню, а первые годы, пишет святитель Афанасий, его снабжали пищей жители ближайшего селения, как и преподобного Антония Печерского в Берестове. Авва Аполлоний в преддверии Пасхи предложил каждому из братий испросить у Христа для радостного дня то, что бы он охотно ныне вкусил; по окончании молитвы самого преподобного явились никому не известные люди, доставившие обильные изысканные яства, которыми иноки наслаждались до самой Пятидесятницы{126}.
Этот эпизод отчетливо иллюстрирует основополагающий принцип монашеского обеспечения: обращение к Подателю всех благ и непоколебимая надежда на Его милость. Преподобный Нил Синайский упоминает о многих состоятельных мирянах, материальной помощью участвовавших в жизни монахов: знатной благотворительнице Перистерии, диакониссе Феодулии, трибуне Сосипатре, сановнике Героне. Он строго обличал тенденцию по слабости веры возлагать надежду на собственные руки: Господь вовсе освободил нас от попечения о земном, повелев искать одного Небесного Царствия{127}. Время же и вид помощи избирает Он Сам; аще же замедлит, воспитывая терпение, значит, пождем, победствуем, постраждем; упование никогда не посрамляется.
История монашества полна рассказами, как опустевшие закрома внезапно оказываются доверху наполненными хлебом{128}, или сияющий ангел побуждает настоятеля соседней киновии немедля отправить съестные припасы оскудевшим братиям{129}, или неожиданно, на грани голодного бунта, раздается стук в ворота и вносят корзины со снедью{130}, или обнаруживают чудесную бутыль, в которой не убывает оливковое масло{131}… Или, менее романтично, когда нечем платить за электричество и грозят отключением, является некое лицо и приносит ровно сколько нужно. Ну а если вдруг… если Бог и Пречистая забудут нас на этом месте, то зачем и оставаться в здешней жизни{132}.
Господь вовсе освободил нас от попечения о земном, повелев искать одного Небесного Царствия. Время же и вид помощи избирает Он Сам; аще же замедлит, воспитывая терпение, значит, пождем, победствуем, постраждем; упование никогда не посрамляется.
121
Побудивший другого авву Иоанна, игумена Синайского, к написанию «Лествицы».
122
Луг духовный. Репринт. изд. Сергиев посад, 1915. С. 140.
123
До революции монастыри населяли главным образом представители крестьянского сословия.
124
Начало монашества, IV век, солнечный Египет.
125
См.: Древний патерик. С. 96–106.
126
Пресв. Руфин. Жизнь пустынных отцов. М., 1998. С. 116–117.
127
Творения преподобного отца нашего Нила Синайского. М., 2000. С. 245.
128
Луг духовный. Указ. изд. С. 37.
129
Палестинский патерик. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1996. С. 197. У нас это невозможно! Уже имеются безобразно разбогатевшие, по разным причинам, монастыри, но наотрез не принято делиться с бедными, деревенскими, трудовыми обителями; просят у мирских, даже, может, бандитов, но и в голову не придет обратиться к собратьям, да ведь и не дадут: «C ума сошла!» – ответил один архимандрит просительнице-игуменье. Отказывают и с мотивировкой: «Мы на братском собрании приняли решение никому не помогать».
130
Житие и чудеса преподобного Сергия Радонежского. Сергиев Посад, 2001. С. 65.
131
Несколько лет назад на Афоне.
132
Преподобный Кирилл Белозерский. В кн.: А. Н. Муравьев. Русская Фиваида на Севере. М., 1999. С. 168.