Страница 24 из 89
"слышал ли, что Иван Иваныч Пирогов умер". Не берусь решить наверное, слышал ли я это из уст самого отца, как мне кажется, или узнал после из рассказов от домашних.
Радостно я уходил в университет, в надежде, возвратившись, тотчас же поехать с отцом за город; грустно было мое возвращение,- и теперь, 56 лет спустя, сердце ноет, когда привожу на память, что я увидел, возвратившись домой.
Что-то зловещее чуялось мне, когда я приближался к дому. У ворот стояло несколько человек и ворота были отперты; слышался шум и беготня. Меня забыли или не могли предупредить. Чуя что-то недоброе, я пробежал через двор в сени и переднюю, и лишь только отворил дверь в большую комнату (залу), мне представился стол, а на столе - темнобагровое, раздутое лицо отца, окаймленное воротником мундира, у меня закружилась голова, сердце сжалось, ноги подкосились, и я упал на руки к подбежавшим ко мне сестрам.
Одна из них рассказала потом мне, что, не более, как за час до моего прихода, она подала отцу ложку с лекарством; он сидел на стуле, и лишь только поднес ложку ко рту, как побагровел, захрипел и повалился со стула. Apoplexie foudroyante. (Молниеносный удар )
Остановлюсь на наследственных характерных чертах нашей семьи. Современный вопрос о влиянии наследственности на организм только тогда решится удовлетворительно, когда соберется достаточный и надежный материал из описаний наследственной характеристики огромного числа семей и особей.
В нашем семействе весьма резко выразились два различные типа; одна часть мужского и женского поколения (братья и сестры) была почти черноволосая, долголицая с продолговатыми носами, темнокарими глазами, густыми волосами на голове и теле; другая половина, напротив, была круглолица, с черепом более широким, чем высоким, сплюснутым широким носом, несколько выдавшимися скулами, светлыми и голубыми глазами, светлорусыми и жидкими волосами на голове; мужское поколение этого типа плешиво,- плешь начинается со лба, а не с макушки головы,- но борода окладистая и густая.
Из шести оставшихся на моей памяти членов нашей семьи (трех братьев и трех сестер) только двое принадлежали к первому типу долголицых (брат и сестра), тогда как наш отец, мать и четверо нас, остальных детей (двое братьев и две сестры), были представителями второго типа.
Деда и бабушку мою я не помню, но, судя по рассказам, дед принадлежал также к этому разряду, хотя и был на старости совершенно плешив; находили некоторое сходство между ним и старшим моим братом, Петром.
Рассказывали, что дед Иван Мокеевич был высокий, плотный мужчина и жил более ста лет; уверяли даже, что перед смертью у него начали прорезываться новые зубы!?? Он служил прежде в армии и помнил еще многое из времен Петра первого, потом поселился в Москве, завел какую-то, для того времени новую, пивоварню, женился и был строгим мужем; бабушка в последние годы жизни помешалась, капризничала, бранилась и дралась с мужем.
Помешательство перешло по наследству и на старшую сестру мою, как рассказывали, очень похожую лицом на бабушку. Я наблюдал эту болезнь сестры с самого начала ее развития, с 1841 г., а смерть постигла сестру в 1869 году.
Все наше семейство было характера вспыльчивого и горячего; но вспышки никогда не продолжались долго. Эти черты нрава перешли от деда и бабки к отцу, от отца - к нам. Мать моя принадлежала, как сказано уже, ко второму типу, имела характер сходный с отцовским, но отличалась большею сдержанностью; зато и гнев ее не проходил так скоро, как отцовский, а расположение духа не так быстро менялось, как у отца; она была и расчетливее и бережливее.
Мне кажется, я многое наследовал от нее и с физической, и с нравственной стороны [...]
Я был попечителем Одесского учебного округа (Попечителем Одесского учебного округа Пирогов был с 3 сентября 1856 г. по 18 июля 1858 г.) , когда первая весть об эманципации доставлена была туда брюссельской газетою "Independance Belge".("Вести об эманципации"-об отмене крепостного права-стали появляться в печати в начале 1858 г.)
Студенты лицея (Лицей, Ришельевский, в Одессе-учебное заведение, приближавшееся к типу высшей школы; учрежден в 1817 г.; преобразован в Новороссийский университет (ныне университет имени И. И. Мечникова) в значительной степени благодаря настоянию П., который при открытии университета (4 мая 1865 г.) был избран его почетным членом (А. И. Маркевич). Записки П. об учреждении в Одессе университета-в Сочинениях (т. I). В числе записок-одна, от 20 января 1857 г. с характерным для П. заглавием: "Докладная записка о ходе просвещения а Новороссийском крае и о вопиющей необходимости преобразования учебных заведений". Среди разделов "Записки" есть и такой: "Средство радикальное преобразования лицея".) достали где-то номер этой газеты, прочли новость и тотчас же несколько из них отправились в гостиницу пить вино за здоровье государя и крестьян. Жандармский генерал Черкесов тотчас же донес о происшествии в Петербург и, сообщил мне о случившемся; а я знал это уже прежде от самих студентов и не находил в этом ничего худого; узнав, однакоже, что Черкесов писал в Петербург, принужден был известить министра Норова о происшедшем с моим оправдательным комментарием.
(Авр. Серг. Норов (1795-1869)-участник Отечественной войны 1812 г., министр просвещения (1854-1858). После опубликования в "М. сб." знаменитой педагогической статьи П. "Вопросы жизни" (июль 1856 г.) она была, по приказу Норова, перепечатана в официальном "Журнале
м-ва просв." (сентябрь 1856 г.) с таким заявлением от редакции:
"Эта прекрасная статья, известная уже публике из "М. сб.", помещается здесь по воле г. министра как соответствующая цели и направлению журнала, обязанного, между прочим, заботиться о распространении в обществе и в кругу наших воспитателей здравых и верных идей о воспитании". Статья П. долго не могла быть напечатана вследствие личного запрещения Александра II и появилась в "М. сб." благодаря вмешательству главы морского ведомства вел. кн. Константина Николаевича (Из неизданной записной книжки проф. И. Н. Лобойко в Институте русской литературы АН СССР-Пушкинский Дом-сообщение В. В. Данилова).
Одновременно с распоряжением о перепечатке статьи П. в "Журнале м-ва просв." Норов представил царю 9 августа 1856 г. доклад, в котором писал: "Озабочиваясь приисканием достойного лица для замещения с истинною пользою вакантного места попечителя Одесского учебного округа, я остановился на действ. ст. советнике Пирогове и приведен был к тому по прочтении его глубокомысленной статьи о воспитании... Он обладает не одними медицинскими познаниями, приобревшими ему европейскую известность, но его можно назвать человеком истинно-ученым и вместе с тем, как я смею думать, человеком вполне нравственным" (Архив министерства, дело No 130791- 101; -моя статья о П., 1917, No 1).
Приглашая П., по инициативе вел. кн. Константина Николаевича, в попечители Одесского округа, Норов обещал поддержку в его прогрессивных начинаниях. П. понимал, что это обещание не полноценно. Сообщая Э. Ф. Раден, что он уже подал в отставку из МХА, чтобы перейти в министерство просвещения, П. писал ей: "Вы можете легко себе представить, так как Вы, может быть, меня несколько узнали, что я от своей независимости и от своих убеждений не отказываюсь. Я ничего не ищу. Если, действительно, желают, чтобы я мог быть полезен, то пусть меня не оставляют на полпути; этими полпутями я следовал уже много раз; теперь я не хочу больше действовать против своей совести и своих убеждений; для этого я, может быть, слишком хорош, может быть-слишком глуп". Напомнив своей корреспондентке, как его ожидания быть полностью полезным родной армии при второй поездке в Крым были обмануты (см. примеч. 1 к стр. 74), П. заявлял: "Нет, это, пожалуй, в последний раз в моей жизни, что я согласился на такие попытки; в стране, где господствует "видимость" и форма, я искал "сути". Пока форма и "видимость" будут иметь преимущество в святых местах искания истины, до тех пор нам нельзя ожидать ничего доброго. Это раз навсегда мое убеждение, а так как такие убеждения считаются вредными и опасными, то я удаляюсь возможно скорее и возможно дальше" (письмо от 18 мая 1856 г.).