Черный мустангер

И он направился мимо изумленных девушек прямо в лагерь, где появление его до такой степени испугало чернокожих, что они все сейчас же разбежались в разные стороны.

Луизиана, сохранившая все-таки более хладнокровия, чем ее кузина, подозвала к себе чернокожего мальчика лет двенадцати и велела ему бежать как можно скорее к реке и позвать полковника.

Но Тигровый Хвост, внимательно следивший за молодыми девушками, инстинктом краснокожего угадал все, что она говорила мальчику, и не успел тот пробежать и десяти шагов, как в ту же минуту в воздухе мелькнуло лассо, которое индеец выхватил из-под одежды, и опутанный ремнем негритенок упал на спину, не имея сил подняться. Вождь бросил угрожающий взгляд на молодых девушек и повелительным тоном сказал им:

— Не вздумайте посылать еще кого-нибудь! Я сам пойду к командиру бледнолицых, когда придет время.

В эту минуту и Луизиана почувствовала страх. Поступок краснокожего служил доказательством враждебных намерений индейца, очевидно, умышленно выбравшего для посещения лагеря именно такой момент, когда полковника не было в нем. Вдруг послышался топот скачущих во весь опор лошадей, быстро приближающихся к лагерю. Поведение Тигрового Хвоста моментально изменилось. Он подошел к лежавшему на земле мальчику, велел ему встать и, снимая с него лассо, сказал:

— Хо, хо! Я только хотел испугать ребенка; но я не хотел делать ему ничего дурного!

Через несколько секунд в лагере появились Ваш Карроль и Торнлей верхом на чудных мустангах и ведя еще двух лошадей в поводу. По тому, как сильно запыхались их лошади, видно было, что они летели во весь опор. Глаза старого траппера загорелись гневом, когда он увидел вождя семинолов, потому что бледные и взволнованные лица девушек красноречивее всяких слов говорили ему, что они пережили тяжелые минуты.

— Я был почти уверен в этом! — вскричал старый траппер, бросая на индейца такой взгляд, который заставил того потупиться. — Мне это пришло в голову сейчас же, как только я увидал привязанную к дереву лошадь. Что вам здесь нужно? Говорите!

Тигровый Хвост придал своему лицу самое кроткое выражение, какое только мог, и, показывая свою изукрашенную трубку, сказал:

— Я пришел выкурить трубку мира с моим соседом, командиром бледнолицых.

— Зачем же вы попали сюда? — продолжал допрашивать Карроль. — Вы знаете, что полковник Магоффин работает на берегу реки, и вам совсем незачем было совать сюда ваш мерзкий нос и вступать в разговор с молодыми девушками. Я хорошо вас знаю: вы нарочно выбрали такую минуту, чтобы испугать женщин! Это ведь в вашем вкусе! Ну, а теперь можете убираться! Слышите, что я вам говорю, Тигровый Хвост? Убирайтесь сию же минуту! Уходите, а не то вам плохо придется!

Как ни была испугана Теннесси, но фигура индейского вождя, потупившего глаза и говорившего таким кротким, как будто даже робким голосом, показалась ей до такой степени смешною, что она весело расхохоталась. Нечего и говорить, как благодарили молодые девушки так неожиданно явившихся к ним на помощь мустангеров, заставивших удалиться индейского вождя, который, держа в руке свою знаменитую трубку, точно оливковую ветвь, медленными шагами направился к реке и скоро скрылся за деревьями.

— Ах, мистер Карроль, — говорила Теннесси соскочившему со своего мустанга трапперу, — вы себе и представить не можете, как мы вам благодарны и как мы обрадовались, когда увидели вас! Этот индеец так перепугал нас всех; он, вероятно, кончил бы тем, что обокрал бы нас и прежде всего, конечно, забрал бы все оставшиеся в лагере ружья.

— Негодяй!

— Как вы думаете, придет он опять сюда? Мне кажется, я умру от страха, если только снова увижу его.

— О! Можете быть спокойны, сюда он больше уже не явится, — отвечал Ваш Карроль, — это мы берем на себя. Все эти индейцы одного поля ягоды; они грубо держат себя с женщинами, с безоружными, и трусливо бегут от вооруженного бледнолицего! Вы ведь и сами обратили внимание, как он сразу изменился, когда мы приехали.

— Смотрите, он идет сюда вместе с полковником и мирно о чем-то беседует с ним.

— Не бойтесь; теперь он будет держать себя смирно и долго здесь не останется.

— А вы не уедете от нас?

— Нет, и мы сумеем заставить его держать себя прилично. Если бы вы знали, как мне хочется показать ему, до какой степени я ненавижу и презираю его самого и всех краснокожих!

— А как вы думаете, — спросил Эдуард Торнлей, разговаривавший в эту минуту с Луизианой, — не поехать ли кому-нибудь из нас к ним навстречу и не предупредить ли полковника, как он должен держать себя с этим негодяем?

— Да, это было бы не только полезно, но даже необходимо.

— В таком случае я еду?

— Нет, вы оставайтесь здесь, а я поеду: я думаю, что Тигровому Хвосту будет приятнее видеть меня, чем вас. А вы поболтайте с юными мисс, но только, пожалуйста, не покидайте их ни на минуту! — сказал Карроль, бросая Торнлею поводья лошади кофейной масти, а сам вскакивая на своего мустанга и уезжая навстречу полковнику.

Глава 11. ДВОЮРОДНЫЕ СЕСТРЫ

— Как вы думаете, грозит нам какая-нибудь опасность? — спросила Теннесси у Эдуарда Торнлея, когда Ваш Карроль уехал.

— В настоящую минуту нам нечего бояться, мисс Магоффин, — отвечал молодой человек. — До тех пор, пока индейский вождь видел только чернокожих невольников, которые стерегли лагерь и вас, он был смел и дерзок; но теперь, увидя нас и узнав, что у вас, кроме полковника, есть еще и другие защитники из белых, он не позволит себе ничего подобного. Краснокожий уважает силу и мужество, где бы ему ни пришлось столкнуться с ними. Поэтому-то я и не думаю, чтобы этот презренный Тигровый Хвост рискнул на вас напасть среди дня.

Теннесси облегченно вздохнула. Но она не знала, что Торнлей умышленно не сказал ей всей правды, не желая возбуждать в молодых девушках тревогу раньше времени. Если бы он хотел сказать ей все, он должен был бы предупредить ее, что в скором времени Тигровый Хвост явится ночью и постарается внезапным нападением взять то, чем он не мог бы завладеть днем. Желая сменить тему разговора, он спросил:

— Как вы думаете, мисс Магоффин, понравится вам здесь, в Техасе?

— Если бы вы задали мне этот вопрос час тому назад, я ответила бы вам, что мне здесь больше чем нравится.

— А теперь?

— А теперь, после того, как нас так напугал этот ужасный индеец, этот край утратил уже в моих глазах всю прелесть, и все очарование исчезло навсегда.

— По-моему, вы немного преувеличиваете, мисс.

— Нет, я нисколько не преувеличиваю то отвращение и тот ужас, который я только что пережила. Ответьте мне по совести: можем мы считать себя здесь в полной безопасности и не бояться внезапного нападения краснокожих?

— О, этого вам пока нечего бояться, мисс. Мы предупредили вашего отца. Он строит теперь блокгауз, и как только выстроит его, обнесет кругом палисадом, и тогда вам нечего будет бояться даже в том случае, если на вас нападут все индейцы сразу.

— А сколько времени нужно, чтобы выстроить все это и чтобы мы могли чувствовать себя в полной безопасности? — спросила Луизиана, до сих пор не принимавшая участия в разговоре.

— Блокгауз самое позднее дня через два будет приведен в такое состояние, что в нем уже можно будет защищаться от нападения врагов, — отвечал Торнлей, довольный, что может похвастаться своими познаниями в присутствии той девушки, которая произвела на него такое сильное впечатление. — Ваш отец может перевезти вас всех туда хоть сегодня же, и там вы будете чувствовать себя гораздо безопаснее уже по одному тому, что там производятся все работы, и, следовательно, там всегда будут присутствовать все мужчины, которые защитят вас в случае необходимости. Это место, признаюсь, совсем не годится для лагеря: тут слишком много таких уголков, где могут скрываться враги. Тогда как там никому нельзя будет незамеченным подкрасться к блокгаузу.