Страница 5 из 11
Если, Ники, я узнаю, что эти слухи верны, даю тебе слово: я не задумаюсь, чтобы с собой покончить. Быть может, Ники, когда ты вернешься сюда, меня уже не будет. Пожалеешь, Ники, не раз, вспомнишь тогда о твоей Панни, поймешь, что Панни умела любить, но будет поздно. Прощай…
Воскресенье, 15 ноября
Я пошла в церковь, горячо молилась, и как будто мне стало легче, но по возвращении домой все, каждая вещь мне напоминала моего дорогого Ники, и я опять заплакала. Итак, я страшно страдала, но какова была моя радость, когда я, сообщив Але (Александру Зедделеру. – Б. С.) о посылке письма (наследнику. – Б. С.), заметила его удивление и затем услышала его признание, что все, что он мне сказал про Ники, одна выдумка, что он просто хотел меня испытать и теперь видит, что я действительно люблю Ники.
Воскресенье, 22 ноября
Я догадалась, что С. (великий князь Сергей Михайлович. – Б. С.) не прочь был бы за мной поухаживать, если бы не Ники.
Сергей своими взглядами извел меня вконец, и скажу откровенно, что после сегодняшнего раза он мне еще более понравился, ужасно люблю таких бедовых, это моя слабость.
Среда, 16 декабря
Я с Сергеем кокетничала. Сергей начинает заметно поддаваться, еще немного, и будет то, что я добиваюсь. Я пила много, в особенности коньяка, но, как и всегда, я оставалась совершенно нормальной.
Пятница, 18 декабря
Много мне сегодня пришлось болтать с Сергеем и еще раз удостовериться, что дело идет на лад. Право, не знаю, не понимаю себя. Сергей даже не красив, а между тем мне очень нравится.
Великий князь Сергей Михайлович (1869–1918) – пятый из шести сыновей великого князя Михаила Николаевича и Ольги Федоровны, внук Николая I; генерал-адъютант (1908), генерал от артиллерии (1914), полевой генерал-инспектор артиллерии при Верховном Главнокомандующем (1916–1917), член Совета государственной обороны (1905–1908)
Понедельник, 4 января [1893 г.]
По обыкновению я ждала вечером Ники, но, прождав до 12 часов, решила, что он уже не приедет, и хотела идти спать. Вдруг в 12 1/4 часов раздался звонок.
Я открыла дверь и увидела Ники и Сандро (великого князя Александра Михайловича. – Б. С.).
Я не верила своим глазам, я так была счастлива в ту минуту, хотела броситься на шею, но удержала себя, неловко было при Сандро, и далее даже сухо поздоровалась с Ники после столь долгой разлуки.
Меня немного злило, что Ники первый раз приехал не один, да и сначала я немного дулась на Ники все за то письмо и еще кое за что. Сандро даже удивлялся, что я так мало радуюсь, и говорил, что Ники был так счастлив, когда ехал ко мне.
Когда Ники смотрел мои карточки, я стояла совсем близко, и он так на меня посмотрел, что я невольно смутилась, увидев столь пристальный взгляд этих очаровательных глаз. Сандро уехал раньше Ники, и не скрою, что я была рада остаться с Ники наедине.
Бывшее между мной и Ники недоразумение разъяснилось. Он признал себя виноватым, как оно и следовало, и в конце концов я перестала дуться, но вообще была сегодня сдержанна. Я Ники нарочно сказала сегодня, что в посту еду танцевать в Милан на три месяца. Ники не поверил сначала, а потом сказал, что меня не пустит.
А когда я попросила его отпустить меня на 1-ю и 2-ю неделю поста в Париж, ссылаясь на то, что он на 1-й неделе будет говеть, Ники сказал, что на 1-й неделе он действительно будет отмаливаться, но на 2-й неделе надо будет уже прималиваться.
Это очень остроумно сказано. Ники жалел, что я не догадалась приехать в Абас-Туман (местожительство великого князя Георгия Александровича. – Б. С.), где мы могли бы видеться каждый день без всякой опасности.
Говорили много, но о главном ни слова, и меня мучило, что Ники не начал об этом разговора. Может быть, сразу не хотел?
Среда, 6 января
Вечером приехал Ники с Сергеем (великим князем Сергеем Михайловичем. – Б. С.), и затем Г.М. (великий князь Георгий Михайлович. – Б. С.). Я все время кокетничала с Сергеем, во-первых, оттого, чтобы хорошенько извести Ники, на которого положительно ничего не действует, а во-вторых, я стесняюсь вести себя с Ники в присутствии Сергея как всегда. Ники тоже меня извел, но, к сожалению, неумышленно, и именно тем, что слишком много говорил с Юлей. Мне удалось его уговорить приехать ко мне в пятницу, и надеюсь, что на этот раз он приедет один.
Пятница, 8 января
Сегодня у меня была в театре репетиция, где я видела Фигнера (известного оперного певца. – Б. С.) и узнала от него, что вовсе не подозревала. Разговор касался Царя, и между прочим он сказал про М. (Михайловичей, великих князей, сыновей великого князя Михаила Николаевича. – Б. С.), что ему передавали, будто они за Ники следят. Мне показалось это невероятным, однако же я решила этого не оставлять без внимания и сегодня же как-нибудь выпытать от Ники.
Ники приехал ко мне в 1-м часу ночи из Преображенского полка, где он обедал. Аля З. (Александр Зедделер. – Б. С.) приехал к нам оттуда же, но немного раньше Ники. Я немного рассердилась на Ники, что он так долго сидел в полку, и вообще не совсем была в дух.
Мы вчетвером – четвертая Юля – дули шампузен, который привез с собой Аля, и Ники сильно опьянел, Аля тоже. Я же, хотя и выпила довольно, была совершенно трезвая и твердо решила сегодня же поговорить с Ники о будущем.
Первый раз, когда мы остались вдвоем в комнате, Ники я не узнала – так он был ласков. Но когда нам пришлось остаться наедине вторично, между нами произошел крайне тяжелый разговор.
Этот разговор продолжался более часа. Я готова была разрыдаться, Ники меня поразил. Передо мною сидел не влюбленный в меня, а какой-то нерешительный, не понимающий блаженства любви.
Летом он сам неоднократно в письмах и в разговоре напоминал насчет более близкого знакомства, а теперь вдруг говорил совершенно обратное, что не может быть у меня первым, что это будет его мучить всю жизнь, что если бы я уже была не невинна, тогда бы он, не задумываясь, со мной сошелся, и много другого говорил он в этот раз.
Но каково мне было это слушать, тем более, что я не дура и понимала, что Ники говорил не совсем чистосердечно. Он не может быть первым! Смешно! Разве человек, который действительно любит страстно, станет так говорить? Конечно, нет.
Он боится просто быть тогда связанным со мной на всю жизнь, раз он первый будет у меня. И как же я удивилась, когда узнала от Ники, что все это вдалбливает ему в голову Сандро. Тогда невольно мне вспомнилось, что сказал Фигнер, и со слов Ники я поняла, что Фигнер не врет.
Однако, хотя я и была в отчаянии, я не теряла надежды и Ники убеждала, чтобы он не слушал М., а следовал советам В.А. (великого князя Владимира Александровича. – Б. С.) и Н.Н. (великого князя Николая Николаевича младшего. – Авт.), из которых первый, как сказал сам Ники, думал, напротив, что несогласие последует с моей стороны.
В конце концов мне удалось почти убедить Ники, он ответил «пора», – слово, которое производит необъяснимое действие на меня, когда оно им произносится. Он обещал, что это совершится через неделю, как только он вернется из Берлина. Однако я не успокоилась, я знала, что Ники мог это сказать, чтобы только отвязаться, и когда он уехал (было 4 часа), я была в страшном горе, я была близка к умопомешательству и даже хотела… Нет, нет, не надо здесь этого писать, пусть это будет тайна. Все же я поставлю на своем, сколько бы мне то трудов ни стоило!
Вторник, 12 января
Я репетировала в училище балет «Спящая красавица». После репетиции я пошла к И.И. Рюмину (директору Петербургского театрального училища. – Б. С.), который просил меня зайти к нему. И.И. предупредил меня, чтобы я была осторожнее, так как многие знают про мое знакомство с Ники.