Из грязи в князи

Степан Мазур

Из грязи в князи

Часть первая: «Начала»

Изревле было двенадцать богов. Каждый от своей сущности

Первые четыре от стихий в этот мир были приведены: Земля, Огонь, Воздух и Вода — их суть.

Вторые четверо были составляющие из стихий: Камень, Лёд, Природу и Эфир познали они.

Существовали ещё четыре Дороги, силы дающие богам молодым: Светлая, Тёмная, Серая дорога. И дорога, силу берущая из Перехода — Некромантия.

И был Конструктор — Отец Двенадцати. Он следил за балансом и держал детей в гармонии. Под руководством Творца создали Великие мир. А как пришло время взросления чад своих, покинул Создатель молодой мир, наделив Равных своей силой и наказав жить в гармонии и порядке.

Но едва Конструктор ушёл проектировать другие миры, как дети стали забывать наставления Прародителя. И запылал мир, получив название Варленд. Ибо не было в нём земель, где не вспыхивали бы войны.

На том и стоял Варленд.

Глава 1 - Сельские мечтатели -

…И каждый из Первых учил нас своей сущности.

И построили мы двенадцать Академий и одну Единую, вобравшую в себя всю силу двенадцати.

Полуденное солнце кусало голые плечи, щипало шею. Лёгкий ветер бегал по коротким и чёрным, как северная ночь Ягудии, локонам малолетнего Андрена. Изумрудные глаза подростка цепко следили за движениями оппонента. Рёбра разрывало от тревожного сердца, лёгким катастрофически не хватало воздуха. Биться на мечах с рослым, здоровым мужиком было не под силу двенадцатилетнему пареньку.

Как же он устал каждый день доказывать право на жизнь в деревне, даже не отмеченной на карте Империи. Как остро не хватало сил на ещё один замах мечом.

Запястье больно выламывало от каждого удара. Приходилось всё больше уклоняться. Кусок металла в руке, называемый по насмешке «клинком», не позволял этого сделать с нормальной скоростью. Чувство собственного бессилия давило паренька к земле, забирало последние силы и погружало в отчаяние.

Андрен был на грани срыва. Слёзы едва удерживались в больших ясных глазах. Но подросток терпел. Только так можно было избежать порки и удара в лицо вместо ужина.

— Тебе уже двенадцать, выродок. Двенадцать! А ты до сих пор не можешь владеть мечом хотя бы на уровне жалкого крестьянина! Видят боги, ты жалкий, ничтожный боец! — Кричал отчим, брызжа слюной.

Мальчик молчал, стиснув зубы. Лучше терпеть. Не обращать внимания на поток грязи, который вновь лился из смрадных уст человека, которого нельзя было назвать родным даже в страшном сне.

Тяжелые, колкие слова сыпались на Андрена без конца и края, убивая всю уверенность в собственных силах. Десятник Рэджи как всегда доказал свою непогрешимую уверенность мощным рубящим ударом. Мальца отбросило в траву. Меч и вовсе улетел на несколько шагов и воткнулся остриём в землю.

Рыжеволосый деспот навис над пацаном и заржал на зависть всем коням. Отставной служивый почти ежедневно развлекался подобными показательными боями, теша самолюбие. Никто на деревне ему был не указ. Всех здоровых мужиков императорский указ забрал на новый призыв.

Границы не спокойны.

Даже для своих малых лет Андрен хорошо понимал, что никого другого Рэджи победить был просто не в состоянии, даже если противнику завязать руки. А на войне «Сожжённого города»[1] он стал десятником по нелепой ошибке или… непроходимой глупости сотника.

— Вставай или зубы выбью! — Подстегнул голос отчима.

Испугавшись, подросток резво вскочил. Тон десятника из рассерженного превратился в гневный. А глаза стали тёмными, чужими, злыми.

Время шуток кончилось.

Рэджи подошел вплотную, замахнувшись мечом над головой. Андрен рефлекторно воздел руки над головой, направив дрожащие ладошки в сторону деспота. В голове прокрутились образы костра, войны, всполохи пламени, крики солдат, плач матерей. В деревне в каждой семье кого-то не стало, и каждый день кто-нибудь рассказывал о пламени войны. А ватаги ребятни слушали, развесив уши, и пересказывали друг другу в то время, когда удавалось хоть немного отдохнуть от работы на полях и по хозяйству.

— Подними меч, сучонок!!! — Взревел отчим. — Тебя любой зеленокожий с говном сожрет и не подавится!!! Дай ему отпор!!!

Вместо отпора Андрен ощутил, как мокнут штаны. А вот руки наоборот обожгло чем-то горячим. С ладошек посыпались светлячки, отчего малец стал мочить штаны ещё быстрее.

Рэджи округлил глаза, глядя на редкие искры, посыпавшиеся с ладоней пасынка. Первейшие зачатки магии огня!

Половина искр потухла, не долетев до цели, другая же немного опалила рыжие волосы, бороду и усы бравого десятника.

Андрен ощутил, что запахло, как на скотобойне. Причем не только от его штанов.

Опешивший отчим застыл, потеряв дар речи. Десятник неожиданно для себя растерял весь запас ярости перед «манекеном» для битья.

Не веря глазам своим, Рэджи скосил глаза на шевелюру. Удивлённое лицо вытянулось, словно кто-то потянул за уши. Отчего он стал похож на тяглового осла. Андрен не смог удержаться и захохотал. Истерика подводила его к двум желаниям: убежать к реке и как следует запомнить выражение лица отчима.

Мгновение замешательства отчима прошло. Сказалась военная выучка. Зычный голос отставного служаки воскрес. Секунды спустя десятник Империи уже гремел, как раскаты грома:

— Проклятый магик! В Старом Ведре нет места выродкам! Это наследственная деревня рубак его величества и добропорядочных крестьян, которые обрабатывают землю своими руками, а не бормочут заклинания, обссыкая штаны. Пошёл вон отсюда!!! И даже не думай порочить честное железо и кропотливый труд! Ты жалкое, ничтожное существо, валишь в Академию не-ме-для!!!

Языком очтим владел гораздо лучше меча.

Андрен улыбался и никак не мог убрать с лица нелепую улыбку. Размазывая по щекам слезы, он осторожно отошёл на безопасное расстояние и, не спуская глаз с противника, вытащил из земли меч. Внимание — прежде всего. Штаны потом.

Последние слова отчима не сразу проникли в сознание.

«Бредит что ли? Как он может меня отпустить в Академию?», — подумал мальчик: «Кто тогда будет работать в поле, собирая урожай, да за скотиной следить?».

Но что-то внутри подсказывало, что Рэджи обронил те слова не случайно и мальчуган не мог поверить своему счастью. С тех пор, как от «Серой лихорадки»[2] умерла мать, ни одного дня спокойствия. Сплошные тирания и насмешки. И вот…свобода?

Отчим Рэджи никогда не понимал «тонкой силы», но как любой нормальный мечник, побаивался людей в мантиях. Люди, что с помощью лишь слов или жестов были способны прорубать широкие дыры в строю латников как требушеты дыры в стенах крепостей, внушали уважение. Но гоблины бы с ними с этими магами. Больше всего Рэджи ценил звон монет. А академии охотно отсыпали горсть серебряных за учеников со способностями. Недобор был не только в армии.

Так же десятник прекрасно знал, что магики в Империи не столь многочисленны. Одним выродком больше, одним меньше. Все деньга будет звенеть на кошеле. Не пришибить бы только его до утра, а там с телегой и запиской поедет под очи наставников от его имени. Даром он первый человек на деревне?

Рэджи и не знал, что делают с магиками за стенами академий. Поговаривали, что трупы неспособных бородатые мужи скидывают прямо в сточные канавы, а прочих закатывают прямо в стены академий. Чтобы крепче стояла. Одно обычные люди отмечали точно — входило магиков за стены академий больше, чем выходило магов.

1

Война «Сожжённого города» — кратковременный конфликт между Империей и Северными варварами, произошедший десять лет назад за пограничные земли и территорию спорного города — Арвиля. Империя отбила натиск варваров, но город был до того сожжён и разрушен дотла.

2

Серая лихорадка — эпидемия, вызванная в «Старом Ведре» диверсией серого мага. Трагедия произошла вскоре после окончания войны «Сожжённого города». Столичные маги, ослабленные войной, не успели вовремя оказать многим жителям деревни необходимой помощи.