Фестиваль

Его колючие холодные глаза вызывали желание спрятаться подальше, хотя сам он не производил впечатление сильного человека. Длинный, как бамбуковая палка, худой, с ввалившимися усталыми глазами и заостренным лицом, Семенов больше походил на школьного учителя физики. Не хватало очков и перепачканного мелом костюма.

- Значит так. Сходишь на вещевой склад, выберешь форму, пришьешь погоны, все как надо чтобы было. Сегодня выйдешь на семьсот тридцатый маршрут.

- Это где? - спросил Василий.

- Потом узнаешь. Зайдешь ко мне в двадцать третий. Я буду там. До девяти Надо успеть. Пересменка.

Василий взглянул на часы. Восемь пятнадцать утра. Голова, как это ни странно, не болела.

- А справку куда?

- Она у тебя с собой?

- Вечером будет.

- Занесешь и отдел кадров. - Семенов замолчал, оканчивая разговор. Во дворе, абсолютно голом и неприступном, лежало прямо на асфальте несколько до винтика разобранных Уазиков. Матерящиеся техники, в черных от грязи комбинезонах пытались собрать из всего этого одну, но работающую машину. Получалось медленно и непохоже. Капитан наблюдал за происходящим с оскорбленным видом, впрочем не рискуя давать советы. Видно, машины были его.

Через сорок пять минут Василий, облаченным в новую, чуть великоватую форму мышиного цвета и высокие ботинки на шнуровке, ворвался в двадцать третий кабинет. Внутри уже присутствовало человек восемь, включая капитана Семенова.

Красивая, довольно молодая женщина с приятным загорелым лицом и черной короткой стрижкой быстро вошла в полукруглый конференц-зал. Ее сопровождала другая женщина, такая же легкая и стройная, правда, с несколько грубоватыми чертами лица, отчего она становилась только привлекательней.

Между ними, несомненно, существовало неуловимое сходство. Присутствующие, члены оргкомитета фестиваля, расположились но обеим сторонам черного офисного стола на изогнутых никелированных ножках.

Весь зал был выдержан в модном, черно-бело цвете, выдававшем плохой вкус хозяев. Полуоткрытые красные шторы-жалюзи несколько разнообразили цветовую гамму, разрезая солнечные лучи на дымящиеся пылью яркие полосы. Затоптанный у входа ковролин приобрел грязно-коричневый оттенок.

Одной из вошедших была Наталья Александровна Никитина, вдохновитель, учредитель и директор фестиваля, другой - Анжелика Ивановна Кордец, ее недавняя помощница. Они опустились в мягкие кожаные кресла с левого края стола.

- Ну, что, приступим, - жестким голосом сказала Никитина, открывая лежащую перед ней папку. - Кое-кто очень не хочет, чтобы фестиваль повторился в следующем году. Я надеюсь, вы не входите в их число. - Она сделала паузу я оглядела присутствующих. Никто не проронил ни звука. Кордец чуть-чуть отодвинула кресло, устроилась поудобнее и приготовилась слушать. - Так вот, то, что мы сделали в этом году - это только начало. Спешка, как вы поняли, ни к чему хорошему не приводит, из-за этого пострадало все! - и организация и подготовка и проведение. Не будем обманывать сами себя: сцена получилась плохая, низкая, неосвещенная, задние ряды напирали на передние, хотя и передние толком ничего не увидели. Режиссура фестиваля, сценарии, обработка номеров, - из рук вон плохие, - тут она взглянула на Карецкую - режиссера фестиваля, с вызовом  смотревшую на нее.

- Вы сами виноваты, - отпарировала та. - То будет, то не будет, это можно, это запрещено! Вы думаете, за две недели можно сделать хороший фестиваль?! Черта с два! Если бы не военные, которых я лично просила помочь с салютом, получился бы простой дешевый балаган!..

- А именно он и получился, - тихо заметила Карден.

Карецкая возмущенно тряхнула головой.

- Если вам не нравится, я могу уйти прямо сейчас! Наверняка, у вас найдется куча народа работать задарма, да еще в таких условиях!

- Вы работаете не задарма, - не повышая голоса заметила Никитина, намекая на пять тысяч долларов в конверте каждому из оргкомитета, - но речь не об этом. Вы заметили, сколько народа пришло? Тьма! А чем они занимались? Да ничем, пили водку и их развозили по домам. Мало соревнований, конкурсов... Технические детали тоже оказались не продуманы. Какого черта, с кафедрального собора прямо в толпу светил корабельные прожектор?! Люди от него слепли, а на сцене света не хватало. На счет самой сцены я уже сказала. Нужно придумать другую конструкцию...

- А деньги? - обиженно спросил Минский, который этим занимался. - Придумать, то я может и придумаю, но кто же все это будет делать за бесценок?

- Деньги уже есть. Я договорилась с Москвой и с мерией. Конечно, это стоило большого труда. И не только труда. Им же тоже немаловажно, что об этом всем думает народ... А народ, что дышло. На фестиваль пришли, нажрались, нагулялись, и давай поносить его на всю страну... Кстати, по , финансам мы вышли почти вровень, может, была бы и прибыль, но слишком много народа прошло без билетов из-за плохого контроля, мы не получили  денег от торговцев, все забрала себе мерия, но я с этим еще разберусь.

Но, если делать фестиваль шире, без дефицита не обойтись. Я имею в виду, видимого дефицита. Для нас то он останется сверхприбыльным.

В общем, я хочу, чтобы все вы крепко подумали и сразу же, с сегодняшнего дня принимались за дело. Я не потерплю, чтобы за моей спиной строились какие-то козни. Вы на меня работаете, я вам за это плачу. И, согласитесь, немало. Не обольщайтесь, что времени еще много. Когда оно истечет, я спрошу с каждого, тогда уж на две недели кивать не придется. И на отсутствие денег тоже.

В кабинете повисла тишина, иногда нарушаемая шумом проезжающих машин.

Каждый из восьми присутствующих в той или иной  мере думал, что Никитина зарывается. Фестиваль сорвался, что уж тут скрывать. Возмущенная общественность требовала голову повинного в растрате народных денег. Уголовное дело на этот счет прокуратура закрыла, но никто не сомневался, что дай им малейший повод и они начнут снова копать, куда делись денежки.

Несколько неприятных инцидентов еще более сгущали накалившуюся атмосферу. Какая-то разъяренная мамаша подала в суд, что несколько парней, напившись на острове, затащили ее девочку в кусты и там изнасиловали. Кому теперь докажешь, что она не пила вместе с ними, и не пошла с ними сама... А ведь так оно, скорее всего и было.

Или пенсионер, у которого куда-то запропастилось пятьдесят тысяч. Он видите ли, пришел отдохнуть, а его обобрали среди бела дня! Подняв неимоверный скандал, теперь он не соглашался на сумму в десять раз большую чувствуя свою правоту.

Благодаря подобным правдолюбцам, фестиваль приобрел в народе славу этакого монстра с прожорливой пастью в лице Никитиной.

Никто не рискнул ей этого сказать, но все они думали точно так же. Включая финансового директора Герштена.

Сколько денет прошло через ее руки, сколько осело на различных счетах и сберкнижках, даже он этого не знал. Не знал, но догадывался.

Анжелика Кордец вальяжно раскинулась в необъятном мягком кресле, поглядывая вокруг. Она де чувствовала себя неудобно, скорее даже, наслаждалась происходящим. Если вдруг Никитину снимут, то уж она постарается сделать все как надо. Она знала, как заработать деньги. А потом, можно и уехать. Например, в Швейцарию. Или в Египет. Анжелика с детства мечтала посмотреть на легендарного сфинкса и на пирамиды вблизи. Она будет путешествовать и с высокой колокольни плевать на всех, в том числе и на Никитину.

Она почувствовала, как начинает биться в груди сердце, предвкушая нескончаемые удовольствия.

Кто-то постучал в дверь конференц-зала и выждав пару секунд, открыл ее. Это была юрист - полноватая женщина средних лет с пышными завитыми волосами непонятного цвета. От нее разило мятной жвачкой. Сразу становилось ясно, что ей приходится постоянно быть среди людей. Осмотревшись, она поздоровалась.

- Как у нас дела? - осведомилась Никитина, кивнув ей в ответ. Юрист подошла к столу. Голос у нее оказался очень женственный и приятный.

- Со стариком, похоже, мы все уладим. Слишком маленькая сумма, и нет доказательств, что она у него вообще была. Я с ним поговорила, он согласился написать отказную. Конечно, не за просто так...