Поперека

Он выкупался и задремал на диванчике. Она его разбудила осторожным поцелуем. Она уже накрасилась, прихорошилась. На ней полупрозрачное платье, на ножках туфли с бантиками.

– Ужин готов. – И когда сели за стол, подняла бокал. – За твой гений, за твою славу. Пока ты спал, я стихи сочинила...

Зря в академии прения.

Ваши все кукареки.

Нобелевскя премия

Будет у Попереки.

А? Здорово я?!

– Да. – Поперека немного оттаял душой и снисходительно выслушивал ее искренние и глупые славословия. И вдруг, против желания, вспомнилось ужасное признание Братушкина, что это он оскорблял Петра Платоновича через Интернет, вспомнились его несправедливые упреки и вопли.

– Нет, я им столько сделал всем... Сашке Выеву отдал установку с орехами, помнишь? Для завода РТИ – как усаживать пластмассу. Берешь в радиационное поле, теплом обдуваешь – она усаживается, запоминает форму. Недавно предложил им – говорю, хотите в кредит? Я устрою... можно, например, паркет пропитывать пластмассой, обработал пучком электронов – не горит, влагоустойчив, паркет идеальный. Ускоритель около пяти лимонов долларов. Но всё окупится! Можно стерилизовать ящики с шприцами. Вообще можно черт знает что делать, если иметь ЭУ. Не хотят!

– Не хотят, – кивала Люся, ничего не понимая в его словах, но восторженно глядя на него.

– Для больницы я нашей академовской сделал рентгенустановку.

– Я слышала! – встрепенулась Люся. – Очень чувствительный, не вредный.

– Еще бы! Там такой детектор – считает отдельные фотоны! Меньше уже нельзя. Газонаполненная камера, газовый счетчик. Когда фотон пролетает, засвечивается. И вся информация – на компьютер. Запоминающее устройство набирает информацию. Сейчас продали производство такой же установки в Орел и лицензию в Китай. А я придумал дальше – стереоизображение. Когда две экспозиции, под углом. Надеваешь очки и прямо с экрана видишь, что у тебя внутри.

– Да? Я так мечтала о ребенке!.. – залилась слезами Люся.

...........................................................................................

Он прожил у Люси три дня. На работу, естественно, ходил. Братушкина не было – сказали, болен. В буфете все поздравляли Попереку с европейской премией, но везде он чувствовал – или ему мнилось – отчуждение. И он еще резче, чем прежде, дергал шеей, как если бы ему мешал тесный ворот.

От Инны до сих пор из-за границы не было вестей.

Наталья не звонила. Сын не звонил.

Утром четвертого дня Поперека вернулся с пробежки по парку вдоль реки – Люся встретила его круглыми глазами.

– Скорей, скорей!.. Снова о тебе.

На экране (2-й местный канал) ведущая говорила:

– Как выяснилось, наш новоиспеченный лауреат Поперека передал засекреченные образцы почвы возле атомной электростанции в иностранные лаборатории. И сейчас к России могут быть применены жесткие санкции по линии ЕЭС за геноцид местного населения. Так говорят коммунисты. За свои действия наш известный физик и получил премию имени Брема.

– Скоты... – пробормотал Поперека. Ему стало душно.

– Бараны... – поддакнула Люся. – Крокодилы...

– Так же стало известно, – продолжала диктор, – что за хулиганское проникновение Попереки на территорию Атомграда прокуратура возбудила уголовное дело по статье сто шестьдесят четыре, пункт два – хищение предметов, составляющих особую ценность, совершенное группой лиц по предварительному сговору... такое преступление наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати с конфискацией имущества.

Поперека с вызовом расхохотался.

– Вот тебе и премия! Вот тебе и слава!

– Нет-нет, они не посмеют... – заверещала бывая жена, бегая вокруг. То выключая телевизор, то включая – вдруг еще что-то расскажут.

Петр Платонович выдернул штепсель из розетки и сел на стул посреди комнаты.

– Меня посадят, – сказал он уже тихо, кусая губы. – Ну и пусть..

– Как ну и пусть!.. – ахнула Люся. – Тебе надо бежать. Или поднимать народ!

– Я и говорю. Только это и может качнуть толпу трусов. Если они хотят выжить, им надо проснуться. Никаких радиоактивной грязи на наши берега. Никаких заводов по переработке. Если не хотим, чтобы Сибирь превратилась в родину мутантов с двумя головами.

Зазвонил телефон – наверное, коллеги, которые знают, где в последние дни обитает Поперека. Но Петр Платонович сделал знак, чтобы Люся трубку не снимала.

– Нет, все нормально. В России истинный ученый должен посидеть в тюрьме. Скажи, кто не сидел? Королев, Туполев, Вавилов, Термен... назови не сидевшего – и я откажусь от свои слов... Ландау – сидел. Мало, но сидел. Наш Левушкин-Александров... полгода ему душу мотали...

Но почему, почему вся эта орава вцепилась в него? В самом деле, только по той причине, что он ни в какую партию не входит? Неужели нынче непременно нужно быть в том или ином стаде? Тем более, что через полтора месяца ожидаются выборы в Государственную думу... а лидеры всех этих стад давно потеряли уважение народа из-за своего лицемерия и казнокрадства... им нужны свежие лица...

“Или еще хуже – грядет революция, как прочит мой сын? И тут уж точно в нынешней России, как века назад в древней Иудее: кто не с нами – тот против нас!”

20.

Свадьбу сына играли в кафе “Звездочка”. То ли потому выбрали этот подвальчик, что название чем-то близко к военной службе ГУИН, то ли потому, что он на задворках и цены здесь не такие высокие, как в центре. Хотя хозяева и здесь – темноликие парни с Кавказа.