Ее заветное желание

Стивен обошел солдата, который, держа в объятиях плачущую женщину, покрывал ее лицо страстными поцелуями. Совсем как Дельфина. Это была ночь поцелуев, молитв, прощальных слов и осознания того, что, пока сражение не закончится, не будет никакого будущего. Солдат не может запланировать ничего наперед, кроме того, чтобы храбро драться и умереть с честью, если потребуется.

«Вы обязательно вернетесь», – с жаром прошептала ему Дельфина. А вернется ли он? Стивен даже не был уверен, что хочет этого. Ради чего? Ее утверждение покоробило его. Будто она отдала ему приказ, а он как солдат должен был подчиниться ему. Станет ли она оплакивать его, если он вдруг останется на поле боя? Ему было все равно. И какого дьявола ей понадобилось здесь, в Брюсселе?

Прошло уже больше года после того, как они познакомились с ней в Лондоне на балу, который давала ее мать, графиня Эйнзли. Стивен тогда низко склонился к руке Дельфины, сразу же восхитившись ее живостью и красотой. Она была умна, внимательна и очаровательна. Однако герцог сумел переключить внимание красавицы на себя. Впрочем, Дельфина свободно добивалась внимания целого зала, легко устраивала скандал, произнеся шепотом лишь одно слово или резко взмахнув веером. Частью его работы было умение наблюдать за людьми, понимать их, и после первого ошибочного представления Стивен увидел, кто такая на самом деле заносчивая леди Дельфина – дочь знаменитого политика, представлявшего тори, ценная награда какому-нибудь титулованному хлыщу с состоянием и связями. Ее ожидало блестящее будущее.

Так почему, дьявол побери, она до сих пор не вышла замуж? Дельфина стала бы образцовой женой влиятельному графу или маркизу, занятой производством и воспитанием не менее образцовых наследников. То, что она вдруг оказалась здесь, на самом краю опасности, помогая сестре устроить госпиталь, никак не укладывалось у него в голове. Он не ожидал этого от Дельфины Сент-Джеймс. Это удивило его так же, как и ее поцелуй.

Его словно молнией ударило, когда он обернулся и увидел Дельфину на лестнице. Глаза ее сияли в свете люстр. Он чуть не бросился к дверям на выход, когда Дельфина стала через толпу пробираться к нему, но чувство собственного достоинства и хорошие манеры заставили его не двинуться с места. По правде говоря, Стивен испугался ее излишней активности. Дельфина, которую он знал по Лондону, была именно такой. Она неизменно добивалась того, чего хотела: внимания, любезностей или мужчин, по своему выбору, – всего, что ей казалось нужным.

На том балу ему показалось, что Дельфина решила испытать свои чары на нем. С решительностью, равной ее напору, он отверг притязания прелестницы. Даже если ему потребуется жениться, Дельфина Сент-Джеймс никогда не станет его супругой. Она слишком много говорила и совсем не умела слушать.

Однако Стивен не мог забыть выражения ее зеленых глаз, распахнутых навстречу тревожному известию. А как она взяла сестру за руку, словно передавая Элинор свою храбрость и силу духа. Осознает ли она, чем на самом деле может обернуться завтрашний день, что означают суровые распоряжения, которые отдал им Фэрли? Элинор понимала, потому что уже имела опыт жены военного, а для Дельфины все было внове. Стивен не сомневался, что она оказалась здесь как залетная пташка: просто присоединилась к процессии дам, которые последовали в Брюссель за своими мужчинами и стали ждать битвы, словно это был спектакль, поставленный ради их развлечения.

Стивен прижался спиной к грубой каменной стене, пропуская воинскую часть. Сражение – это вам не торжество ратной доблести и успеха. Это грязь, кровь, жестокость во всех ее проявлениях – в общем, мужчины в самом непотребном виде, а не в ореоле героизма. А женщины… Он нервно сглотнул. А женщинам грозит насилие и позор, если фортуна отвернется от их спутников. Что тогда будет с таким небесным созданием, как Дельфина?

Она была столь же очаровательной, какой осталась в его памяти. Темные волосы, широко открытые зеленые глаза, белая кожа, изящные линии тела, скрытые под модным платьем из тончайшего золотистого шелка, расшитого цветами по лифу, по рукавам и подолу… Он обратил внимание на ее туалет только потому, что сестра в очередном письме обязательно поинтересуется, как были одеты дамы на балу. Стивен с досадой подумал о том, что не удосужился рассмотреть, во что были одеты другие дамы. В его оправдание свидетельствовало то, что платье Дельфины шло ей просто потрясающе. Она лучилась и мерцала в свете люстр. Он был не единственным мужчиной, который смотрел только на нее.

Стивен стиснул зубы, вспомнив выражение ее лица, когда дорогу ей заступил Родейл. Ее оживленная улыбка увяла, и отважная леди Дельфина вдруг превратилась в беззащитное создание, столкнувшись с навязчивым вниманием капитана.

Инстинкт защитника, которым обладал Стивен, мгновенно восстал в нем, хотя ему была прекрасно известна репутация Родейла. Капитан жил за счет престижа, который обеспечивал ему титул отца. Он купил офицерский патент только затем, чтобы покрасоваться в мундире. Его обшивал лучший лондонский портной. Родейл полировал сапоги шампанским, чтобы лишний раз похвастаться перед однополчанами. У него имелась еще одна страсть – карты. Он беззастенчиво жульничал, жестоко обращался с людьми, которыми командовал, и пользовался зависимым положением их жен.

У Стивена на руках имелась расписка Родейла на весьма солидную сумму, причем срок выплаты долга наступил. Когда он увидел его вместе с Дельфиной, то не мог не отметить, что капитан изрядно подшофе.

Леди Сент-Джеймс в полной растерянности смотрела на капитана, когда тот рукой без перчатки гладил ее предплечье. Наглец лишь ухмыльнулся, поняв, что дама испытывает неловкость. А потом Дельфина без всякого успеха попыталась высвободить из его руки свою и покраснела.

Что еще оставалось Стивену, кроме как вырвать ее из когтей мерзавца? Благодарность, с которой Дельфина посмотрела на него, когда он пригласил ее на танец, ошеломила Стивена. Ах эти прекрасные глаза, словно озера с прохладной водой в жаркий день!

Родейл же проводил их мутным злобным взглядом. Его возмущение вмешательством Стивена было очевидным. Но ему только и оставалось, что наблюдать, как Дельфина уплывает из его рук.

Сам инцидент разозлил Стивена до предела. Он не собирался танцевать этим вечером. Он вообще не собирался на этот бал. Майор рассчитывал постоять где-нибудь в сторонке, обменяться любезностями с какими-нибудь офицерами из союзных армий и тихо уйти еще до того, как пригласят к ужину.

Его потрясло, с какой легкостью Дельфина смогла расстроить все его планы.

Но вот танцевать с ней оказалось делом весьма приятным. Стивен изучал ее лицо, пока они вальсировали, читал в нем неуверенность, любопытство, удовольствие и печаль. Он увидел тревогу в ее глазах, когда поступила депеша, увидел понимание того, что предстоящее сражение может означать для него и для каждого из мужчин в бальном зале. Это говорило об ее уме и способности сострадать. Стивен даже не предполагал, что она обладает такими качествами. И главное, прочел тревогу за него и за Элинор. Не за себя!

Когда она, взяв сестру за руку, слушала распоряжения, отданные полковником Фэрли, у него возникло ощущение, что именно Дельфина будет следить за тем, как они выполняются, даже в том случае, если жена полковника потерпит в этом неудачу. Он представил, как Дельфина с пистолетом в руке готовится сразиться с французами, ворвавшимися в Брюссель, и понадеялся, что до этого дело не дойдет.

Стивен поднялся к дверям своего дома и посторонился, когда вниз по ступенькам навстречу ему сбежали два офицера. Они улыбнулись ему, радуясь предстоящей битве и славе. Стивен повидал слишком много кровавых сражений на Пиренеях, чтобы получить удовольствие еще от одного. Он понимал: без этого не обойтись, ведь Европу нужно освободить от тирании Наполеона раз и навсегда, – но счастья от этого не испытывал.

Он сделал глубокий вдох. В воздухе висела гарь, которую дополняла вонь лошадиного пота и ружейного масла – знакомые запахи, моментально провоцировавшие чувство тревоги, заставлявшие все сжиматься внутри, вызывавшие тянущую боль в животе. У него всегда бывало такое состояние перед сражением. И оно будет владеть им до тех пор, пока он не окажется на поле боя, не займет свое место в строю. С этого момента он вручит себя в руки судьбы.