Империя

Потом все остановились на краю огромной поляны. Джа дышал тяжело, что показалось Димке совсем странным — он не помнил, чтобы великан когда-нибудь уставал. Правда, очень быстро силы к Джа вернулись. Димка подумал, что это ветерок, веющий от дальнего края поляны, нёс такую свежесть, что она и мёртвого бы оживила.

Деревья, видневшиеся вдали, заставили Димку забыть обо всём! Небо над лесом разъяснилось, луны не было видно, но звёзды, редкие, яркие, пронзительные, пылали так, что представилось, будто весь их свет устремился сюда, на эту поляну, на эти деревья и на него, Димку…

Деревья были громадными и живыми. Они не двигались, нет. Но там всё было иначе, там таилась какая-то чужая жизнь, там бродили, играли, прятались и занимались прочими, самыми различными делами удивительные существа.

Димка с нетерпением ждал, что лешие вот-вот устремятся туда, к тому Лесу, к огням между ветвями, к ветру, такому свежему… Но они просто стояли, замерев, и смотрели. А потом наваждение кончилось, на небо набежали облака, и поляна с чудесными деревьями оказалась скрыта в темноте. Спустя несколько мгновений лесные чудища стряхнули оцепенение, повернулись и побежали назад. Дохнул в спины ледяной воздух. Что-то скрежетало и свистело позади. Димка чувствовал, как спина Джа покрывается холодным потом, волосы становятся дыбом. От какой опасности они убегали тогда — он не узнал. Не решился спросить — да, наверно, ему бы и не сказали, потому что не знали сами.

Об этом приключении в лесной компании не вспоминали. На следующую ночь компания собралась у костра, и Кхо попросил Димку рассказать о людях, о том, как он жил в деревне, и о том, что случалось интересного в этой жизни. Сперва Димка растерялся, потому понятия не имел, что будет интересно узнать о нём лешим. Но оказалось — всё! Они жадно слушали про игры, в которые Димка играл один и с приятелями, про науки, которым учат человеческих детей в школе, про разные технические чудеса, вроде телефонов, телевизоров или самолётов. Димка рассказывал всю ночь, а на следующую лешие всей гурьбой пришли к домику Джа и Кхо и терпеливо ждали за деревьями, пока мальчик выйдет — так им хотелось продолжения историй!

Потом Димка стал пересказывать прочитанные им книжки, из самых увлекательных. Вот уж когда все были просто околдованы, да что там — лесные чудища, словно пятилетние малыши, раскрыв рты, слушали истории о Винни-Пухе, о волшебной девочке Пэппи, о Питере Пэне и Элли — фее летающего домика… Димка вообще-то был не очень хорошим рассказчиком, но скоро оказалось, что он может рассказывать часами, и получалось у него всё лучше и лучше.

Когда Димка всё же уставал, лесная компания принималась обсуждать его истории. И тут обнаруживалось, что все эти чудища — вовсе не простаки и тугодумы! Порою даже Джа проявлял неожиданное остроумие, чем приводил своего друга, малыша Кхо, в совершеннейший восторг. И оба они так этому радовались и так привязались к Димке, что и представить теперь не могли прежней жизни в лесу — без этого мальчишки.

Так пролетел сентябрь и половина октября. В один из дней Димка сидел у небольшой речки на толстом, поваленном бобрами дереве вместе с Кхо, весело болтая о том, о сём. Малыш бросал в воду камешки, стараясь подогнать к берегу сосновую ветку и, размахнувшись в очередной раз, едва не шлёпнулся в воду.

— Тише, — сказал мальчик. — Вот представляю, как бы ты продрог, если б искупался. Костёр разжечь нам тут нечем.

— Да ну, ерунда!.. А вообще-то, конечно, мало приятного… — Кхо, усевшись поудобнее, оставил прежнее занятие и принялся сдирать кору с дерева. Его руки постоянно были чем-то заняты, что-то теребили, гнули, швыряли — или мельтешили просто так, и Димка уже не обращал на это внимания. Малыш, отщепив большой кусок коры, задумчиво спросил у мальчика:

— Для него она будто одежда, да?

— Ты о чём?.. А, ну конечно.

— Знаешь, я понял, каждый во что-нибудь одевается: звери — в шкуру, деревья — в кору, люди в — тряпочки, и даже я одеваюсь — во что-нибудь, что попадается…

При этих словах Димка снова подумал о зиме.

— А как они их делают, а, Димка?

— Кого?

— Ой, ты какой-то сонный сегодня… Одежду, я говорю.

— Это долго рассказывать, надо лучше подумать, где бы её достать.

— Да ерунда, шкуры же теплее!

— Тогда я стану совсем диким, — пошутил Димка. — А если серьёзно — то когда-нибудь мне придётся что-то придумывать… надо будет вернуться домой… хоть на время.

Кхо помрачнел:

— Мы же передаём твои письма, ты же в них пишешь — и что с тобой ничего не случилось, и что тебе хорошо!

— Ты не понимаешь, — Димка стал смотреть куда-то выше деревьев — такими глазами, что малыш обеспокоенно заёрзал. — Письма — это совсем не то…

— В деревне тебе опасно! — не сдавался Кхо. — Ты сам говорил. Этот… который Вампыр… небось только и ждёт! А у нас ему тебя нипочём не найти. И даже если придёт. Мы чужака сразу почуем — и так его угостим! А тебя спрячем. У нас, знаешь, сколько укромных пряталок? У-у-у…

— Но, Кхо… нельзя же так всю жизнь? Прятаться!

— Почему? Мы так всегда живём. Мы… не прячемся. Мы просто…

Димка лишь молча вздохнул. Сзади хрустнула ветка. Он обернулся, и, увидев идущего к ним Джа, соскочил на землю.

— Ди-имка-а-а! — протяжно произнёс великан — и сразу стало ясно — Джа принёс какое-то известие, весь вид его говорил: «Вот я как скажу новость — закачаетесь!» Ужасно он любил выполнять важные поручения, чувствовать себя нужным — а сейчас — сейчас Джа знал кое-что, такое, чего не знали ни его умный маленький друг Кхо, ни даже сам Димка! — Димка-а, там человек.

— Человек?! Где?

— Да у нас дома, маленький, вроде тебя.

Вот уж действительно новость, растерялся Димка. Кто же это? Как его сюда занесло?

Расспрашивать дальше у Джа было бесполезно — пока всё выговорит, до избушки скорее доберёшься. И Димка вместе с друзьями поспешил к их дому.

По дороге мысли Димкины совсем запутались. Кем окажется этот новый человек? И как всё может измениться теперь в их лесной жизни? Только что Димка мечтал хоть на денёчек очутиться дома, поесть нормальной человеческой еды, поваляться на диване, листая книжки, посмотреть мультики… а сейчас вдруг со страхом стал думать, что не хочет никаких перемен… И вместе с тем — Димку съедало самое обыкновенное любопытство — он понял, что отвык от людей, встреча с человеком кажется ему чем-то удивительным.

С такими противоречивыми чувствами Димка подошел, наконец, к избушке лесных существ. Отворив дверь, он, хоть и считал, что готов к неожиданностям, удивлённо ойкнул и замер на пороге. На травяной подстилке, новом спальном месте Джа, лежал мальчик, чуть младше Димки, в чёрной курточке и брюках, в резиновых сапожках. Мальчик тихо постанывал в забытьи.

Димка присел рядом.

— Что с ним?

— Я грибы собирал. Вижу — лежит. Ну, я подумал, может — помочь нужно? Поговорить хотел — а он как завопит! — промямлил великан.

— Испугался, наверно, тебя, — вставил Кхо тоненьким голоском.

— Он ногу вывихнул, — сказал Димка. — Видишь, она вон как распухла!

— Ай-яй! Беда какая, ну ничего, мы сейчас, мы это легонько вылечим, только отвар вот сделать, отвар… — засуетился малыш — и с этими словами исчез за порогом. — Джа, помоги котёл втащить! — послышался его голос. Великан послушно вышел. А Димка внимательно рассматривал невольного гостя и гадал, что привело его в такую глухомань. Заблудился или тоже от кого-нибудь убежал? Димке почему-то хотелось думать о втором — ведь, может оказаться, тогда у него появится новый друг… С Кхо и Джа, конечно, хорошо, они добрые и с ними интересно — но сейчас Димка впервые понял, что ему не хватает именно друга-человека. Какими бы удивительными ни были приключения в лесу — их хочется испытать с тем, единственным человеком, который был бы очень похож на тебя самого, так же точно радовался и так же точно замирал от чувства опасности. Димка подумал, что самое главное, чего ему не хватает — он не может поговорить с Кхо или Джа, так, как говорил бы с другим мальчишкой, вроде себя — чтобы каждое слово было понятным, чтобы у них были похожие переживания, увлечения, книжки и фильмы, огорчения и удовольствия. В глубине души Димка понимал, как малы шансы, что первый встретившийся в лесу мальчишка окажется тем самым Другом, о котором мечтает любой человек. Но он так давно не видел людей, что тоска по ним словно сделала мальчика доверчивей.