Гончаров и сатанисты

- Что-нибудь вы знаете сами. Не один день вместе с ним тусовались.

- Я имею в виду вчерашний день, когда я уехал. - Скрывать этот факт не было нужды. Кажется, маленький шпик знал многое.

- Эта информация стоит денег.

- Конечно. - Я с готовностью протянул ему червонец.

Маленький негодяй посмотрел на меня как на придурка, в широком зевке растянул щеки, выплюнул жвачку и посоветовал:

- Шел бы ты, дядя, домой отдыхать, а то ходишь, занятых людей достаешь... Делом заниматься надо. Ариведерчи!

Он неспешно повернулся и пошел к дому, играя толстыми булками бабьих ягодиц. Мне до боли захотелось погрузить в них свой сапог. А еще говорят, что нельзя бить детей. Мне кажется, рожать некоторых детей не нужно.

- Слышишь, ты, впередсмотрящий, а сколько стоит твоя информация?

- Лимон, и не цента меньше. Вы согласны платить?

- Да, - внутренне подхихикивая, согласился я, - рассказывай. Только подробно со всеми нюансами и полутонами, я уже напряг уши...

- ...И раскатал губы... Но бабки вперед.

- Ты, гаденыш толстозадый, сейчас я пришлю к тебе настоящих ментов, и они вытрясут из тебя все сведения забесплатно, а в довершение отдерут тебя ремнем. Таким образом ты лишишься стольника, который я действительно тебе отдам. А кроме того, подумай, тебе при всей честной компании оголят жирный зад и как первоклассника отлупят ремнем. Несолидно.

- Расскажи это своей бабушке. Мне двенадцать лет, а значит, опрашивать меня будут только в присутствии отца, а он не позволит применение ко мне физического наказания.

- Начитался? Кино насмотрелся? Тогда я тебе, Славик, скажу вот что: это у них там, за бугром, он бы не позволил, а у нас возможно все, ты сам это прекрасно знаешь.

- Знаю, а еще я знаю, что магнитофонная запись с вашими угрозами в мой адрес плюс оскорбление человеческого достоинства плюс обещание расправы, компрометирующее правоохранительные органы, сейчас могут быть рассмотрены судом по заявлению моего отца.

В подтверждение своих слов из кармана джинсовой курточки он извлек миниатюрный диктофон, перемотал и нажал на "воспроизведение".

"...Гаденыш толстозадый, сейчас я нашлю на тебя..." - зазвучало из прибора.

Мне стало не по себе. Опять ты, Гончаров, въехал по самые уши. Если родители у этого мерзавца аналогичные, то это дело они просто так не оставят. Затаскают по судам или будут вытягивать твои сосцы до полного твоего изнеможения и ранней кончины. Думай, Гончаров. У тебя прекрасная светлая голова. Ты отлично ловил жуликов и разгадывал кроссворды, неужели этот несовершеннолетний вымогатель умнее тебя?

- Да ни хрена там нет! - счастливо засмеялся я. - На понт берешь!

- Ты чё, глухой? Послушай. - Он прибавил звук и поднял диктофон выше.

- Конечно ничего нет! Тоже мне, фраера нашел, не на того нарвался. До встречи, парень! - Я сделал вид, что собираюсь уйти.

- Ну и глухарь. - Он приблизил диктофон с моей нехорошей речью к ограде. - Теперь слышишь?

В прыжке я попытался вырвать машинку, но юный пакостник оказался проворнее. Отскочив в глубь двора, он на помощь позвал своего четвероногого друга, и теперь они лаяли на меня сообща.

Немного придя в себя, толстый мальчик назначил новую цену:

- Недоумок, никогда не делайте резких движений. Вы меня напугали, а значит, должны выплатить за это компенсацию. Итого: магнитофонная запись плюс моральные издержки, всего четыре миллиона, а если вы что-то захотите узнать насчет дяди Глеба, то это составит еще два миллиона.

Чертовщина какая-то. Я стоял перед решетчатыми воротами, еще не вполне осознав случившееся. Меня, взрослого мужика, имеющего кое-какой опыт в обращении с преступным элементом, вот так запросто взгрел двенадцатилетний паскудник. Видел бы кто со стороны, описался бы от смеха. Но смешно мне не было. Картинки одна краше другой рисовало услужливое воображение.

- Мальчик, - откашлявшись, спокойно начал я, - давай-ка бросим дурить и как все цивилизованные государства сядем за стол переговоров. Да убери ты свое животное, я предлагаю за эту пленку, вместе с компенсацией, один миллион рублей, больше у меня просто нет. Уверяю, тебе за нее больше никто не даст.

- А я прошу четыре, и это мое последнее слово. Папаня одобрит мои действия.

- Мальчик, в наше время пионеры так не поступали. Они были честными мальчиками.

- Вот и катись в свое время, к своим мальчикам, а я делаю свой бизнес.

Я опять начал терять терпение. Уходит драгоценное время, а я здесь занимаюсь непонятно чем. Угроза от пацана исходит реальная, но это не значит, что я должен играть с ним целый день. Но самое неприятное - то, что запись он может размножить и тогда концов не найдешь, но не отдавать же в самом деле ему четыре миллиона. Это уже маразм. Брать его силой тоже нельзя. Во-первых, соседи, во-вторых, собака и в-третьих, что самое главное, неизвестно, какой у него пистолет. Я стоял, не зная, что делать, как лиса на сыр облизываясь на негодяйчика.

- Мальчик, - снова начал я, - вспомни старую русскую пословицу: "Лучше синица в руке, чем журавль в небе". Миллион я тебе отдаю прямо сейчас. Подумай, это выгодно. Ну, на кого ты будешь писать заявление, когда ты даже не знаешь, как меня зовут?

- Вы последнее время часто бывали у дяди Глеба.

- Дядя Глеб мертв, - радостно возразил я. - А мертвые не говорят.

- Я знаю, но жива его дочь, тетя Саша, она позавчера ночью к вам в баню приходила. Уж мне-то она сообщит ваши реквизиты.

- Тетя Саша тоже мертва, - устало соврал я и поплелся в следующий проулок, подальше от стоящих автомобилей и Юрки, шестым чувством зная, что юный бизнесмен наступает мне на пятки. Выйдя на основную дорогу, я остановил частника.

- Эй, подождите, - задержал меня звонкий голос наглеца. - Я согласен на ваши условия, только без обмана. Покажите деньги.

Я отпустил недовольного водителя, соображая, откуда доносится голос. Пацан стоял за деревом, готовый в любую минуту слинять в приоткрытую калитку ближайшего двора. Умный мальчик явно не отличался храбростью. В кармане на ощупь я отодрал десятую часть и, развернув веером, ему показал. Пухлые белые щеки Мальчиша-Плохиша порозовели от удовольствия, а я подумал, что этим приемом нужно было воспользоваться раньше.

- Давай кассету, засранец, только потом получишь бабки, мне некогда.

- Пойдемте в магазин, там при людях и обменяемся, из рук в руки.

- Ты что же, при всем честном народе будешь пересчитывать? Там наверняка найдутся знакомые. Будут просить поделиться.

- А это не твое дело. А просить у меня никто не будет.

- Тогда отберут, еще по тыкве настучат.

- Это они могут, бездельники. Но все равно в магазине безопасней.

Прямо в торговом зале мы совершили сделку "товар - деньги". Я вышел первым, уже наверняка зная, что мой юный друг этой дверью не воспользуется. Я подловил его у служебного входа. Он не успел даже пикнуть, как у него во рту оказался мой грязный, мятый платок. Ошалевшего от ужаса, я затащил его в закуток, где ленивые продавцы складывают производственный мусор.

- Не бойся, пацанчик, - торопливо успокоил я его. - Бить я тебя не буду, деньги тоже не отниму, только не пищи, договорились?

Он кивнул, соглашаясь. А когда я вытянул у него изо рта пробку, сразу же обнаглел:

- Так в цивилизованном обществе бизнес не делается.

- Конечно, - согласился я, - но мы люди темные, продукт времени застоя. Давай-ка диктофон, проверим твою кассету.

Пацан молчал, и я был вынужден самолично извлечь из-за жирной пазухи орудие его труда. С треском всадив кассету, я врубил воспроизведение.

"Ты морячка, я моряк, ты рыбачка, я рыбак, - жизнерадостно сообщил мне Газманов, - мы не встретимся никак".

- А ты, пацанчик, дурак. Разве так делают бизнес? Придется у тебя конфисковать деньги, приобретенные нечестным путем.

С содроганием он отчаянно замотал головой, как будто я собирался конфисковать его сердце. Его жадность была несимпатична, как и он сам, поэтому я ни секунды не раздумывая начал личный осмотр.