Страница 123 из 125
Джо все больше и больше приходил в ярость. Он наблюдал за костями с бдительностью стервятника или спутника-шпиона, но никак не мог найти законного повода, чтобы снова потребовать контрольную карту или набраться мужества и оспорить правила заведения. Это сводило с ума, можно было помешаться от одной мысли, что если бы он только смог получить кости обратно, то с легкостью обставил бы этот черный аристократический столб. Он проклинал себя за идиотский, тщеславный, самоубийственный порыв, заставивший его отдать кости и отказаться от удачи, когда она сама шла к нему в руки.
И что еще хуже, Большой Игрок неотрывно, в упор смотрел на него своими глазами, похожими на угольные шахты. Сейчас он трижды бросил кости на игорный стол, даже не глядя на них. Для Джо это было уже слишком. Его противник вел себя так же отвратительно, как иногда Жена и Мать Джо: смотрел, смотрел и смотрел на него.
Пристальный взгляд этих бездонных глаз, которые, может, и глазами-то не были, вызывал в Джо панический страх. К его уверенности, что вокруг Большого Игрока существует некая смертоносная черта, которую нельзя переступить, добавился еще и сверхъестественный ужас. С кем же он играет этой ночью? — спрашивал себя Джо. Было любопытство, и был страх, но любопытство сильнее — такое же сильное, как желание получить кости и выиграть. Волосы его встали дыбом, по всему телу забегали мурашки, но сила по-прежнему пульсировала в правой руке, подобно тормозящему локомотиву или ракете, поднимающейся со стартовой площадки.
Все это время Большой Игрок оставался неизменным: черный атласный смокинг, черная шляпа с опущенными полями, элегантный, учтивый, изысканный и — смертоносный. Самое неприятное для Джо заключалось в том, что он, всю ночь восхищавшийся джентльменством Большого Игрока, сейчас должен был из-за его чисто механических бросков оставить все свои иллюзии и постараться во что бы то ни стало поймать своего соперника на любой технической ошибке.
Человек в черном продолжал безжалостно выбрасывать Больших Грибов из-за игорного стола. Количество пустых мест даже превысило число оставшихся Мухоморов, а вскоре за столом оказалось только три человека.
В Бонеярде стало тихо, как ночью в Кипарисовой Лощине или на Луне. Джаз смолк, а вместе с ним смолкли веселый смех, шарканье ног и визг девиц, звон бокалов и монет. Все, казалось, собрались вокруг Игорного Стола Номер Один, молча стояли и смотрели.
Джо мучился от желания найти ошибку, от чувства несправедливости, презрения к самому себе, безумных надежд, любопытства и ужаса. Особые страдания причиняли ему именно любопытство и этот странный сверхъестественный ужас.
Лицо Большого Игрока, насколько его можно было видеть, продолжало темнеть. В какой-то момент Джо поймал себя на дикой мысли: не играет ли он, случаем, с заколдованным негром, чья белая маска теперь сползает.
Очень скоро два уцелевших Больших Гриба не смогли вдвоем принять новую ставку на очередную сотню. Джо оставалось либо выложить десять долларов из своей маленькой кучки, либо выйти из игры. После мгновенного мучительного колебания он выбрал первое.
И потерял свои десять долларов.
Два Больших Гриба откатились в молчаливую толпу.
Черные, как ямы, глаза вонзились в Джо. В полной тишине он едва услышал шепот:
— Играю на все ваши фишки.
Джо почувствовал, как в нем ключом забило позорное желание признать свое поражение и сломя голову бежать домой. В конце концов его шесть тысяч долларов могли бы произвести достаточное впечатление на Жену и Мать. Но он не вынес бы даже мысли о насмешках толпы и не смог бы жить, зная, что имел шанс, пусть ничтожный, обыграть Большого Игрока и упустил его.
Джо кивнул.
Большой Игрок метнул кости. Джо, забыв о своих страхах, перегнулся через стол и следил за броском, как орел или космический телескоп.
— Вы удовлетворены?
Джо знал, что должен сказать «да» и удалиться с высоко поднятой, насколько это возможно, головой. Это было бы по-джентльменски. Но тут он напомнил себе, что он — не джентльмен, а грязный и грубый шахтер со случайно доставшимся талантом метко бросать кости.
Еще он знал, что в окружении врагов и абсолютно незнакомых может быть очень опасно ответить что-нибудь, кроме «да». Но затем Джо спросил себя, какое право имеет он, презренный смертный и вечный неудачник, бояться опасности?
Кроме того, одна из усмехающихся рубиновым черепом костей лежала так, словно между ней и стенкой стола оставалось крохотное расстояние.
Это было самым трудным шагом в жизни Джо, но он судорожно сглотнул и заставил себя сказать:
— Нет. Лотти, контрольную карту.
Девушка тихо зарычала и поднялась, словно собираясь плюнуть ему в глаза, и у Джо возникло ощущение, что ее плевок страшнее укуса кобры. Но Большой Игрок с упреком поднял палец, и она швырнула карту с такой злобой и так низко, что та на мгновение исчезла под черным сверкающим бархатом прежде чем влететь в руки Джо.
Карта оказалась горячей на ощупь и была обожжена до светло-коричневого цвета, но в остальном не пострадала. Джо с трудом втянул в себя воздух и запустил ее обратно вверх.
Улыбаясь ему так, как могла бы улыбаться змея, Лотти позволила карте спланировать вниз, и после мгновенного колебания та проскользнула между стенкой и костью, вызвавшей подозрение Джо.
Поклон и все тот же изысканный шепот:
— У вас очень острый глаз, сэр. Несомненно, эта кость не долетела до стенки. Мои искренние извинения, и... кости ваши, сэр.
Взгляд на кости, лежащие перед ним на сплошной черноте стола, чуть не довел Джо до удара. Все терзавшие его чувства, включая любопытство, вдруг неаероятно обострились и усилились. И когда он сказал: «Играю на все свои фишки», а Большой Игрок ответил: «Принимаю»., Джо поддался сумасшедшему порыву и метнул обе кости прямо в тусклые, глубокие, как ночь, глаза Большого Игрока.
Кости попали точно в цель и загремели внутри черепа, перекатываясь там, как семечки в большой недосушенной тыкве.
Быстро выбросив руку с поднятой ладонью, Большой Игрок остановил свою команду и всех собиравшихся уже наброситься на Джо и спокойно выплюнул обе кости на стол. Одна легла ровно, а вторая — слегка боком, опираясь на первую.
— Неудачный бросок, сэр, — прошептал он по-прежнему любезно, словно и не подвергся никакому оскорблению. — Бросайте еще раз.
Джо машинально тряс кости, пытаясь унять дрожь. Слегка успокоившись, он решил, что хотя и может угадать истинное имя Большого Игрока, но в силах заставить его побороться за свои деньги.
Где-то в уголке сознания Джо скреблась мысль: а как же, собственно, скрепляются кости этого скелета? Может быть, они до сих пор сохранили хрящи и мускулы? Или связаны силовыми полями? Или, возможно, кости сами по себе притягиваются друг к другу, словно магниты, и все это как-то связано со смертоносной силой Большого Игрока?
Кто-то кашлянул в полнейшей тишине, опустившейся на Бонеярд, одна из Алых Женщин истерически хихикнула, с подноса обнаженной менялы упала монета и с золотым звоном покатилась по полу.
— Молчание, — скомандовал Большой Игрок и движением столь быстрым, что за ним невозможно было проследить, сунул руку за атласный борт своего смокинга. Когда он вытащил ее обратно, в ней слабо поблескивал короткоствольный, украшенный серебром револьвер.
— Любой, от последней шлюхи до вас, Мистер Кости, кто издаст хоть какой-нибудь звук, пока мой достойный соперник будет бросать, получит пулю в лоб.
Джо ответил ему вежливым поклоном, что, как он почувствовал, выглядело довольно забавно, и решил начать с семерки, состоящей из шестерки и единицы. Он бросил, и на этот раз Большой Игрок, насколько можно было судить по движению его черепа, следил за полетом костей пристальным взглядом глаз, которых у него не было.
Кости упали, перевернулись и замерли. Ошеломленный Джо увидел, что впервые за всю свою жизнь игрока он совершил ошибку. А может быть, во взгляде Большого Игрока была сила, большая, чем в правой руке Джо. Шестерка легла так, как надо, но кость, на которой должно было быть одно очко, сделала еще пол-оборота и тоже выдала шестерку.