Страница 11 из 99
С тех пор изобретатель больше не бывал в городе.
Он вернулся домой и стал изобретать только для себя. Он брал лист бумаги, писал на нем слово «автомобиль» и производил расчеты. Недели и месяцы он просиживал над чертежами и изобретал автомобиль. Затем он таким же путем изобрел эскалатор, телефон и холодильник.
Он снова изобрел все, что увидел в городе.
И всякий раз, когда он создавал очередное изобретение, он разрывал чертежи, выбрасывал обрывки и говорил:
— Это уже существует.
Но всю свою жизнь он оставался настоящим изобретателем, ведь изобретать вещи уже существующие тоже трудно и это под силу только настоящим изобретателям.
Я был знаком с человеком, который знал наизусть расписание всех поездов. Единственной радостью в жизни была для него железная дорога. Все свое время он проводил на вокзале и смотрел, как прибывали и отправлялись поезда. Его приводили в восторг вагоны, мощь локомотивов, огромные размеры их колес. Он восхищался кондукторами, впрыгивавшими на ходу в поезд, и начальником станции.
Он знал каждый поезд. Знал, откуда он прибывал и куда направлялся. Знал, когда этот поезд должен прибыть на ту или иную станцию. Знал, какие поезда отправятся с этой станции и когда и куда они прибудут.
Он знал номера поездов. Он знал, по каким дням они курсировали. Знал, был ли в составе каждого поезда вагон-ресторан. Знал, стыковались эти поезда с другими или нет. Он знал, на каких поездах перевозилась почта и сколько стоили билеты во Фрауэнфельд, Ольтен, Нидербипп или куда-нибудь еще.
Он не бывал в ресторанах, не ходил в кино, не гулял. У него не было велосипеда, не было радио и телевизора. Он не читал газет, не читал книг. И если бы он получал письма, то он не читал бы и их. Ему и так не хватало времени, потому что все дни он проводил на вокзале. И только в мае и октябре, когда менялось расписание, его не видели несколько недель.
В такие дни он сидел дома и заучивал наизусть новое расписание от первой до последней страницы. Он отмечал каждое новое изменение и радовался ему.
Случалось, кто-нибудь справлялся у него о времени отправления поезда. Тогда его лицо расплывалось в улыбке, и он подробно расспрашивал отъезжающего о цели его путешествия. И человек, отваживавшийся обратиться к нему с вопросом, обязательно опаздывал на поезд, ибо наш герой не ограничивался кратким ответом. Одновременно с номером поезда он сообщал количество вагонов в составе, возможные стыковки с другими поездами, время в пути. Он пояснял, что на этом поезде можно доехать до Парижа, и где для этого нужно сделать пересадку, и когда поезд прибудет на место. И вовсе не понимал, что людей это не интересует. Если же люди от него отходили прежде, чем он успевал выдать всю свою информацию, он начинал злиться, ругался и кричал им вслед:
— Вы ничего не знаете о железной дороге!
Сам он ни разу не воспользовался поездом.
— А это и не нужно, — говорил он. Ведь он же заранее знал, когда прибудет поезд. — Поездом ездят только люди с плохой памятью, — говорил он. — Ибо, если у человека хорошая память, он, как и я, запомнил бы время отправления и прибытия поездов, и ему не нужно было бы ездить на вокзал проверять расписание.
Я попытался объяснить ему, что он не прав. Я говорил ему, что ведь есть же люди, которые радуются путешествию, что они любят ездить в поезде и наблюдать, что происходит за окном вагона.
Тогда он начинал сердиться, так как считал, что я хочу над ним посмеяться, и отвечал мне:
— Это тоже есть в расписании, они проезжают Лутербах и Дайтиген, Ванген, Нидербипп, Энзинген, Обербухзитен, Эгерклинген и Хегендорф!
— Может быть, люди садятся в поезд, чтобы поехать куда-нибудь в другое место? — возражал я.
— И этого не может быть, — отстаивал он свою теорию. — Ведь почти все, кто уехал… когда-нибудь возвращаются обратно. И даже есть люди, которые каждое утро садятся в поезд и каждый вечер приезжают обратно — такая у них плохая память.
И он стал ругать людей на вокзале. Он кричал им вслед:
— Вот идиоты, совсем беспамятные! Вы будете проезжать Хегендорф!
Он считал, что таким образом он портит людям удовольствие от предстоящей поездки.
Он кричал:
— Вы, кретин, вы же уже вчера ездили!
А когда в ответ на его выкрики люди стали смеяться, он принялся стаскивать их с подножек вагонов и заклинал не ездить на поезде.
— Я же все могу вам объяснить, и ехать вам не надо будет, — кричал он. — Вы проедете Хегендорф в четырнадцать двадцать семь. Я вам говорю это точно, сами увидите. Вы напрасно потратите деньги, в расписании же указано все!
Он начал даже распускать руки.
— Кто не хочет слушать, должен почувствовать мою правоту, — орал он.
В ответ на это начальник станции вынужден был заметить ему, что если он не перестанет хулиганить, то он, начальник, вынужден будет запретить ему появляться на вокзале. И вот тут-то наш герой испугался. Ведь без вокзала он жить не мог. И он больше не произнес ни слова, целый день просидел на скамейке, смотрел, как приходят и отходят поезда. И только иногда бормотал какие-то цифры, смотрел вслед людям, он не понимал их.
На этом наша история, собственно, могла бы и закончиться.
Но спустя много лет на станции открыли справочное бюро.
В окошке сидел железнодорожник в форменной одежде и мог ответить на все вопросы о поездах. Человек с хорошей памятью этому не поверил. Он каждый день подходил к новому справочному бюро и задавал какой-нибудь очень сложный вопрос, чтобы проверить правильность ответа.
Он спрашивал:
— Какой поезд приходит в Любек летом по воскресным дням в шестнадцать двадцать четыре?
Служащий в окне открывал книгу и называл ему номер поезда.
Затем следовал второй вопрос:
— Когда я буду в Москве, если выеду отсюда поездом, который отправляется в шесть часов пятьдесят девять минут?
И на этот вопрос следовал правильный ответ.
Тогда человек с хорошей памятью отправился домой, сжег все свои расписания и забыл все, что знал.
Однако на следующий день он спросил служащего справочного бюро:
— Сколько ступенек на привокзальной лестнице?
И служащий был вынужден ответить, что не знает.
После чего наш герой помчался по вокзалу, прыгая от радости и крича во все горло:
— Он этого не знает! Он этого не знает!
И он направился к лестнице, сосчитал все ступеньки и отложил их число в памяти, которая теперь была свободна от расписания движения поездов.
Больше его на вокзале не видели. Теперь он ходил по городу, обходил каждый дом, считал ступеньки на лестницах и запоминал их количество. И теперь его память хранила такие сведения, которые не значились ни в одном справочнике мира. Когда были обсчитаны все лестницы в городе, он пошел на вокзал, подошел к кассе, купил билет и впервые в жизни сел в поезд, чтобы поехать в другой город и пересчитать там все ступени, а затем отправиться дальше, чтобы сосчитать ступени на лестницах во всех городах. Тогда он будет знать то, чего не знает никто, и ни один служащий ни за что не отыщет этого в справочнике.
Про дядюшку Йодока я не знаю ничего, кроме того, что он приходился дядей моему дедушке. Я не знаю, как он выглядел, не знаю, где он жил и чем занимался.
Я знаю только его имя: Йодок.
Я не знаю больше ни одного человека с таким именем.
Свои рассказы дедушка обычно начинал словами: «Когда еще был жив дядя Йодок…» Или: «Когда я приходил к дяде Йодоку…» Или: «Когда дядя Йодок мне подарил губную гармошку…»
Однако о самом дядюшке Йодоке он никогда не рассказывал. Он говорил всегда лишь о «времени, когда еще жив был Йодок, о поездке к Йодоку и о губной гармошке, подаренной Йодоком».
А когда его спрашивали, кто же такой был этот дядюшка Йодок, он отвечал: «Умная голова».
Во всяком случае, бабушка такого дядю не знала, а отец, когда слышал это имя, смеялся. И дедушка злился, когда отец смеялся. Тогда на помощь приходила бабушка и говорила: «Да-да, Йодок». И дедушка переставал злиться и улыбался.