Страница 18 из 23
После того, как штаб и подразделения айнзатцгруппы «Д» покинули полуостров в августе 1942 г., карательная деятельность в Крыму стала осуществляться стационарным аппаратом полиции безопасности и СД Крыма и Таврии под руководством начальника полиции безопасности и СД оберштурмбанфюрера П. Цаппа. Этот орган находился на ул. Студенческой, 12. В его задачи входило выявление партизан и подпольщиков, патриотов, саботажников, неблагонадежных элементов, евреев. Если в СД попадал человек по подозрению в еврейском происхождении, следователь в СД проводил короткое расследование по этому вопросу. Оно, как правило, сводилось к допросам арестованного, порой дополнялось сбором свидетельских показаний. По показаниям бывших переводчиков, служивших в СД, в случае установления еврейского происхождения арестованного его ожидал только расстрел. Никакого суда не производилось: следователь, ведущий дело, выносил по нему заключение, и если человек подлежал расстрелу, то это заключение докладывалось на утверждение начальнику СД. Таких заключенных переводили в специальное помещение, называемое среди служащих СД «камерой смертников», и когда их набиралось определенное количество, их вместе с другими заключенными — подпольщиками, партизанами, деятельность которых была установлена — на автомашине вывозили за город и расстреливали[263]. Бывший служащий охранной роты СД описывал это так: «В один из дней декабря 1943 г…я, а также еще 2–3 добровольца, сели в кузов задней машины, и через некоторое время она двинулась…Я обратил внимание на людей, которые находились в кузове. Там были мужчины и женщины. Всего я насчитал их 16 человек…. Одеты они были в грязную рваную одежду. У некоторых ноги были обмотаны тряпками…Я спросил у одной молодой девушки, за что она попала в СД. Она ответила, что она еврейка. Когда я спросил у второго мужчины, за что он попал в СД, он просто ответил, что он из леса. Я понял, что он партизан и каким-то образом попал в плен к немцам»[264]…
Памятный знак расстрелянным советским гражданам, установленный на 10-м км шоссе Симферополь-Феодосия. Фото: Г. Россоланский, 2005
Помимо органов СД, розыск и поимку скрывавшихся евреев в городе осуществляла вспомогательная полиция под командованием полицмейстеров Грановского, затем Федова, затем Буртышева, а также криминальная полиция под руководством Адамовича[265]. После ареста лиц, чье еврейское происхождение было установлено, арестованного и дело на него передавали в СД.
Уничтожив практически все еврейское население, оккупанты, как правило, оставляли небольшие группы евреев, которые были незаменимы в связи со своими профессиональными качествами. Чаще всего это были портные, сапожники и ремесленники, казнь которых на время откладывалась и которые, находясь в заключении, использовались в качестве бесплатной обслуги верхушкой оккупационных властей. На 1 января 1943 г. 76 евреев было официально зарегистрировано статистическим бюро симферопольской городской управы[266]. Некоторая часть из них была собрана в расположении симферопольского отделения полиции безопасности и СД. В комплексе зданий, включавших в себя административный и следственный отделы, тюрьму, казарму для охранной роты, отдельное помещение было отведено евреям-сапожникам и портным в количестве не менее десяти человек. Как только оккупанты переставали нуждаться в услугах этих людей, их уничтожали. Бывший служащий охранной роты СД так описывал это так: «Примерно в июле 1942 г., более точно не помню, днем, я в числе других добровольцев охранной роты СД (их было около десяти человек), стоял возле казармы. Кто-то из числа командного состава роты… приказал нам… взять закрепленное за нами оружие и выйти во двор…Когда вышел во двор, то возле помещения мастерской, где работали евреи, увидел «душегубку»…Рядом с ней находились несколько немцев — сотрудников СД. Кто-то из немцев приказал нам стать в оцепление. Нами была огорожена территория, точнее участок, вокруг «душегубки» и до дверей мастерской… Перед нами, как я уже сказал выше, была поставлена задача не допустить побегов со стороны обреченных. В противном случае мы должны были стрелять…Затем немцы стали выводить евреев и сажать их в кузов «душегубки». Заключенные, на мой взгляд, не знали, что их будут умерщвлять, потому что погрузка происходила спокойно, без суеты и криков. Тогда в кузов посадили всех евреев, работавших в мастерской… После окончания погрузки в кабину сел немец-водитель, еще один немец из числа сотрудников СД, и она выехала с территории. Нам было приказано с оцепления сняться… Среди добровольцев ходили разговоры, что евреи уничтожены…»[267]. Другой бывший служащий той же охранной роты на послевоенных допросах показывал, что три-четыре еврея работали в мастерских при симферопольском СД до октября-ноября 1943 г.[268]
В детском доме, находившемся в поселке Мамак под Симферополем (ныне пос. Строгановка) заведующая этого учреждения Мария Станиславовна Прусс и персонал детдома спасли более двенадцати еврейских детей, обеспечив их поддельными документами и «легендами»[269]. По свидетельствам очевидцев, православный священник о. Викентий Никипорчик также укрывал еврейских детей, за что был заключен в концлагерь СД[270].
Симферополь был освобожден в апреле 1944 г. В ноябре 1944 г. еврейская общественность города устроила мемориальную встречу, в которой принимали участие преподаватели медицинского института, еврейская интеллигенция; некоторые выступления звучали на идиш[271]. В июне 1945 г. в Симферополе была зарегистрирована еврейская религиозная община с раввином Ю.Г. Пинским. В 1946 г. общине было возвращено здание синагоги по ул. Фонтанной, 17.
Симферопольские евреи пытались предпринять действия для увековечения памяти погибших родных. В августе 1946 г. религиозная община организовала выезд верующих евреев и крымчаков на место массового расстрела (10-й километр шоссе Симферополь-Феодосия) для проведения поминальной церемонии — причем, как стало позднее известно властям, «некоторые евреи… брали с собой лопаты… и производили раскопки на том месте, где были расстреляны немцами евреи, с целью обнаружения и опознания родственников». За эти действия и за то, что выезд не был согласован общиной с симферопольским уполномоченным по делам религиозных культов, председатель общины и раввин получили предупреждение, что «что в случае [еще] каких-либо нарушений их община будет снята с регистрации». Тогда же община подала властям заявку на разрешение установки памятного знака на средства евреев на месте массовых расстрелов, для чего на общем собрании была избрана комиссия из трех человек[272].
По информации крымского обкома на 1946 г., из числа номенклатурных работников горкомов и райкомов Крыма 9 % составляли евреи. В медицинском институте из 28 заведующих кафедрами и профессоров 12 были евреи, из 27 доцентов и старших преподавателей 13 — евреи, из 88 ассистентов и преподавателей — 33 еврея, из общего количества студентов — 20 % еврейской молодежи[273]. В 1948 г. исследователи, занимавшиеся проблемами крымчакской истории, обнаружили в городе лишь 400 крымчаков[274]. По переписи населения 1959 г. в Симферополе проживали 11 500 евреев.
263
АУСБУ АРК, архивно-следственное дело № 20423, т. 5, л. 224; т. 12, л. 188.
264
Там же, т. 4, л. 74.
265
ГАРФ, ф. Р-7021, оп. 9, д. 194, л. 166об. (Из протокола допроса свидетеля Лохова В.Я.).
266
ГААРК, ф. Р-1302, оп. 1, д. 9, лл. 2,3.
267
Там же, т. 1, л. 143.
268
Там же, т. 5, лл. 42, 62.
269
Тяглый М.И. Детдом // Хаверим (газета БЕЦ «Хесед Шимон», Симферополь) — 1999. — № 8. — С. 7.
270
АУСБУ АРК, архивно-следственное дело № 10925, лл. 48–49, 205.
271
РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 405, л. 25 (Докладная записка секретаря Крымского обкома ВКП(б) Соловьева Жданову).
272
ГААРК, ф. Р-3295, оп. 2, д. 3, лл. 44, 47, 141.
273
Там же, л. 23.
274
Филоненко В.И. Крымчакские этюды. — Rocznik Orientalistyczny, T. XXXV, Z. 1. (1972). — С. 10.