Страница 9 из 25
Коллега по работе рассказала, что этот мерзкий, вонючий старик - сумасшедший, местная знаменитость. Когда у него в банке собирается достаточно денег, чтобы купить выпивку, он идёт в ларёк, покупает вино, напивается, а потом идёт в лес и кричит. Его забирала и милиция, и скорая помощь, его пытались положить в психушку, но каждый раз он удирал, собирал деньги на бутылку и бежал в лес.
Лея подошла к старику и положила в банку довольно крупную банкноту.
Старик сначала не понял, что это за счастье привалило, потом поднял бесцветные глаза на Лею, схватил банку и, крепко прижав её к себе, бросился бежать, испугавшись, что сейчас женщина опомнится и бросится отбирать деньги.
Лея побрела за ним. Зачем ей это было нужно, она не понимала. Её вёл скорее инстинкт, чем разум. Старик добежал до соседнего ларька, купил чекушку, вышел из магазина и прямо не отходя от ларька, наполовину опорожнил её. Потом грязными руками вытер губы, закрыл бутылёк, засунул его в карман страшно грязного пиджака, подошёл к забору и, расстегнув ширинку, бесстыдно сделал своё дело.
"Зачем я здесь? Зачем я иду за этим стариком? Почему он пугает и притягивает меня одновременно?" Эти и другие вопросы крутились в голове Леи, когда она шла за оборванцем. Через полчаса они дошли до леса. По всему было видно, что он знает, куда идёт. Лее стало страшно, но она шла как приговорённая. Беспокойство окутало её с головы до ног. Как-то сразу стало нестерпимо холодно.
"Поверни назад, дурочка", - мысленно приказывала она себе, но продолжала идти за стариком, который шёл, не оглядываясь и не прислушиваясь. Ему было плевать на весь мир. Он шёл туда, где, как ему казалось, его ждали. Всегда.
Наконец он остановился около небольшого холма. Трясущимися руками достал недопитую бутылку, опорожнил её, выкинул в кусты и лёг у подножья этого холма. Лея не двигалась. Она смотрела на лежащего, полураздетого нищего и вдруг услышала вой. Нет, это был не вой, это был вопль, который напоминал вой. Лее стало плохо, ноги её подкосились и она осела на Землю. Она мне могла разобрать ни единого слова в этом нечеловеческом вое. Женщина схватилась за голову, которая раскалывалась на две половины. А сердце! Что творилось с её сердцем? Оно стучало так, как буд-то готово было выпрыгнуть из груди... Она стала прислушиваться к этому вою и наконец ей удалось разобрать два слова. Всего два слова, которые с хрипом вырывались из груди старика.
"Сара! Ленина!"... Молчание. "Сара! Ленина!"... Молчание. "Сара, Ленина!" Тишина...
Память - странная штука... Она властвует над нами, хотим мы того или нет. Не мозг, а именно память, невидимая, но ощутимая субстанция возвращает нас к тому, о чём порой не хочется вспоминать. И ты просишь её "Уйди! Дай жить! Ты не нужна мне! С тобой нескончаемая боль!" А память тихо-тихо, чтобы слышал только ты, отвечает тебе: "Зато, пока я с тобой, ты остаёшься человеком!"...
МАМЫ
ГЛАВА I
СЧАСТЬЕ
"Ах, какое счастье, когда всё складывается так, как хочется!" - думала Хана Коломиец, замешивая сдобу на пироги. "Жаль, отец девочки, дорогой мой Изя, не дожил до этого счастья..."
Воспоминания о муже бередили душу Ханы, но они были настолько светлыми и чистыми, что не позволяли ей плакать. Руки делали привычное дело, а воспоминания грели её сердце. Она вспоминала и своё знакомство с красавцем Изей Коломийцем, на которого заглядывались все незамужние девушки городка, и как её пришли сватать Изины родители, и саму свадьбу...
Что это была за свадьба, друзья мои! Молодым желала счастья вся округа, раввин синагоги реб Шмуэль сделал Хупу и сказал ей Изя то, что говорят все еврейские мужья, стоя под Хупой и надевая кольцо на указательный палец невесты: "Вот ты посвящаешься мне в жёны этим кольцом по закону Моше и Израиля". Потом было рождение дочерей: старшей, Этеле, Изиной любимицы и младшей, Таньки, которая всегда больше тянулась к маме.
Именно поэтому, когда болезнь слишком быстро унесла Изю, Хана, видя страдания Эти, всю свою любовь направила в эту сторону, не забывая, конечно о своей Танечке.
Так, тесто готово, пусть подходит. Хана обернула миску чистой белой тряпочкой и поставила на печь. Пока тесто дозревает, нужно натереть яблоки и потушить капусту. Часть теста пойдёт на халы. Во всех еврейских домах местечка Черняхов хозяйки пекли халы к субботе. Но таких вкусных хал, какие выпекала Хана, не пёк, пожалуй, никто. Щедрая, она раздавала рецепт теста всем, кто её просил, щедро делилась секретами своего кулинарного мастерства с соседками, но такие халы, по-прежнему, были только у Ханы Коломиец.
- Хана, ты что-то не договариваешь? Я сделала всё по твоему рецепту!
- Яйца были свежие?
- Конечно! Это только Мирка кладёт в тесто прошлогодние яйца. У меня всегда свежие.
- Масло добавляла?
- А то как же!
- Свежее?
- Шо ты меня спрашиваешь про свежесть масла? Откуда я знаю, чи оно свежее, чи не.
- Должно быть свежее.
- Хорошо, пускай будет свежее.
- Халу отделила?
- Спрашиваешь...
- Ну тогда не знаю... Любовь положила?
- Тю! Какую любовь?
Но Хана твёрдо была уверена, что пища, приготовленная с любовью, не только имеет неповторимый вкус, но ещё и целительна для тех, что её ест. Любовь - непременная составляющая любой еды и не положить кусочек сердца - это означало, по мнению Ханы, лишить семью радости, когда она сядет трапезничать.
Капуста получилась вкусной, яблоки были натёрты, тесто подошло. Нужно как следует, но очень осторожно, придавить его, вымесить, почти не касаясь руками, дать ещё раз подойти и можно печь пироги.
Для приёма гостей всё было готово, а уж гостей сегодня будет видимо-невидимо! Придут все те, кто захочет поздравить Этю с окончанием Житомирского сельскохозяйственного института. Её девочка, её старшая дочь получила диплом! Как же тяжело было учить её одной, когда на подходе Танька! Таньке ведь тоже образование нужно дать - об этом так мечтал Изя! "Наши девочки обязательно должны стать высокообразованными, Хана. Если мы не смогли, так пусть хоть они..." Это и было его завещанием. И тогда Хана дала мужу слово, что выучит дочерей, чего бы ей это не стоило. Первую часть завещания она выполнила, поэтому с радостью и гордостью за свою старшую дочь, на которую способна разве что мать, Хана накрывала на стол.
Но вы, дорогие читатели, не подумайте, что Хана Коломиец только и делала, что пекла пироги и возилась в доме. Что вы! Хана Коломиец была великой труженицей: знаменитой на всю область дояркой! Хана прославила родной колхоз своими двенадцатью коровами из которых особенно отличились две: Красавка и Лилия. За трудовой подвиг все три красавицы были приглашены на сельскохозяйственную выставку не абы куда, а в саму Москву! Когда я говорю "все три", я имею в виду Хану, Красавку и Лилию. Мало того, Хана была представлена к награде, но так её и не получила, зато получила большую премию, на что и смогла выучить дочь.
Слава Б-гу, колхоз этот был передовым не только по своей, Житомирской области. Он был известен всю Украину. Жили все дружно, радовались успехам детей, праздновали свадьбы, вместе провожали людей в последний путь. Вот и сегодняшний праздник - это не только праздник Ханы, это общий праздник и в доме будет столько людей, сколько сможет вместиться. Скамеек и пирогов хватит на всех!
Ах, какое счастье! Председатель колхоза, Иван Савельевич сказал, что походатайствовал, чтобы Этеле получила направление в свой родной колхоз - очень ему нравился красный диплом девушки, да и агроном колхозу был нужен позарез.