Транссиб

Взгляд радуется

Встряхивается природа, охорашивается, словно в быстрых зеркалах успевает запечатлеть себя в самой лучшей форме. Названные общим словом «природа», все деревья лохматы, гривасты и игривы, в самый пик счастья любования собой выхватывают глаза тех, кому они предназначены.

Не различить, где сосна, а где просто большой кустарник-паразит, цветы, названия которых знает тонкий специалист и ценитель. Для всех остальных полевые цветы – самая большая радость для глаз всякого путешественника.

Я знаю красоту самой ранней весны, когда в глазах оживает первый одуванчик. Сквозь шевеление ранних утренних ресниц я слышу детский голос новорожденного одуванчика.

Одуванчик, как ожидание скатертей-самобранок всех красавиц полевых, в свой срок появляющихся на телах прошлогодних, он – непрерывность, скромная голова полевого пиршественного стола.

Вот и теперь, сидя мирно на своем месте, видят глаза о том, что одуванчик милый уже был – все поле в других растениях. Прохладу стеблей и шапку головы огненной долго рассматривал кто-то другой в этот год – может, ребенок, а может, и зверь.

Лилии полевые. Я же вижу просто благополучие и чистоту.

Поля подсолнухов. Всегда неожиданные поля любимого и незнакомого Юга. Я говорю от всего сердца, от сердца торжествующего путешественника: «Здравствуй, Юг! Здравствуй, море!» И уже нюхаю томный и прохладный виноград – они, как пальцы полнокровных и субтильных людей, телесны, изящны – и, конечно же, проснувшиеся поля просто подсолнухов.

Воплощение радости и полезности каждый знает не словесно, а телесно – в успокоительных рядах народного торжества потеряться рад на целый день. С храбрым шмелем воюя, солнце и ветер приблизили день урожая.

Там, где подсолнухи, там и море скоро – все зубы выставлены в окна вагонов.

Головы согласно красоте поднимаются и освобождаются для светлых себя. В каждой дороге каждый находит красоту для себя – малая светлость, и нет тьмы никакой.

Каждый вдыхает сноп хрустальных снов. «В наших подушках ночевала сказка», – говорят поутру удачливые люди разных возрастов в вагонах.

В сказках Юга, куда едут поезда, в железной песне, где запевала машинист, я чувствую силу взросления зимних детей на солнце и радость, радость, когда море встречается с барабанной перепонкой долгожданного погружения.

Славная работа для легких, для всей диафрагмы дана нам природой Юга. Задержать ли в себе и для себя тонкую меланхолию Севера, или сразу прыгнуть в плавучесть, терпкость и опрятную сухость, что мне сообщает об этом кисть какого-то южного растения.

Языки солнечного изобилия напали на вагоны, люди сидят, а может, лежат в волнах успокоительных, изобильных запахов извне, из полей. Вагоны тихо толкаются, укачивают, и все краски переливаются. Высоки солнечные провода в рукавах тонких деревьев. Всем спать!

Мимо пузатых, до края переполненных цистерн с нефтью, вагоны пассажирские, как молодые с очень молодыми встречаются, принюхиваясь с резвым всепрощением. Каждый несет себя, как гордые флаги разных независимых государств, кровно заинтересованные в будущих жизнях.

Огнеопасно! «Мы сами – огнеопасные!» – смеются старики новыми протезами.

А артерии листьев, трав и цветов под железными песнями новых и старых дорог видят себя в новых картинах, что они снова растения, но растения из электрических снов.

Придорожные растения, как дорога, как пакеты с едой, в сознании всех не имеют ни возраста цветения, ни времени года. Всегда были, есть и будут в разных видах.

Откуда-то тонкий аромат мяты, странное сочетание солнца и снега, открывает дорогу вхождения на Юг.

Спокойную роскошь уснувших полей качают просто звезды и составы.

Стоят коровы, телята и лошади, как продолжение земли во влажных одеждах, омытые росой и влагой небесной, приветствуя ночь и движение.

Стоит корова и вспоминает, как ее, сплошь из ресниц вытканную, привели ко двору, ко дворцу отдельному от всех остальных, к хозяйке – властительнице твердой земли и ее детям.

Состарилась она теперь, и все дети, вскормленные ею, в шершавых языческих песнях прошлогоднего сена, в полете первой птицы из зимних одежд.

Одна из председателей земного шара – корова. Я ее беру в коллеги, в подруги по чудесной земной сказке.

Благодарные по сути, по естеству теплокровных, мы – всего лишь струйки молока от неизвестных коров, и каждый день продолжаем быть всем и никем для разных глаз, подметливых и вполне равнодушных.

Поезда, дороги, составы, локомотивы, в звучании разных названий вошла победно и моя корова, потому что поезд и железная дорога не вполне дорога без нее и без меня.

В окнах поездов глядятся тысячи разных красот и открытий, преломляясь на разные фигуры, конфигурации, как в цветном калейдоскопе. Для каждого человека, личностно обращаясь, находят благодарного созерцателя.

Воздух Юга

Горячим асфальтом, открытостью, торговлей и желанием здоровья здесь всякому рады и всем. Черный станет чернее себя, а белый станет кучерявеньким от смуглоты.

Болезни, рутина и бледность оставлены в остывших дорогах уже. Впереди только звезды, спустившиеся ради тебя на землю, и море – ночью видится оно, как из лунного материала, даже на ощупь совсем другое, чем днем.

Никому не отдать предпочтения, всем угодить и рассмешить, тихонько ограбить под шумок, под ласковую улыбку милого южанина – вот причудливые уроки южных воздушных пространств.

Мы же шагаем, зная об этом, обнимая только солнце, взамен обещая вдохновение, долгую жизнь и счастливую природу, что остается с нами всегда.

Большими скачками мы ныряем в атмосферы имени себя, зная, до чего мы хороши и неповторимы, и об этом подтверждает южная земля, которая знала и знает много касаний различных.

Юг – сама доброта. Много еды, растений, плодов и трав для пищи и красоты большими ломтями, кусками преподносит всегда, и всегда накрыты столы, и льются золотые слова у волшебных столов.

Иду направо, оглядываю налево – повсюду следы древних царств, которые были, а которые только что из были, и вижу только силу и возможности различных вариантов судьбы в цветных узорах деревянного дворца.

Южная природа не утомительна для меня, потому что окружает меня всегда вода.

Море клеймит всех подряд – от моллюсков, рыб, дельфинов и людей. Заклейменные морем, выходят богач и бедняк, различные расы и подрасы смешались в красках и запахах, заблудились во взаимных улыбках разные поколения.

Эти разные поколения на песках, на берегу, где гулко перекатываются до сих пор прошлогодние пиры, затевают трапезы взахлеб, с прохладным арбузно-розовым изобилием.

Приходите те, кто в телесном избытке не чувствует в венах, как зарождается солнце.

Приходите те, кто ущербен и жаждет восполнения себя вдоволь, те, кто Божий мир ощутил как недостаточность себя.

Приходите, дети и родители, выставляйте себя солнцу смело и, как в первоводы, нырните в водные царства.

Старые люди, не стесняйтесь наготы и почетных пятен своих, костыли и кресла вам жизненные уроки, так нечего стыдиться учителей своих.

Море и ветер – теперь вам всем друзья на лето. Юг – не только солнце, но и горы, откуда спускается прохлада с первозданным снежным ароматом, что холодеет небо и распускаются сосуды, как душистые, крепкие ландыши в покоях.

В ароматных плодах я вижу, как краснеют от солнца люди в трудовых полях, как мозолями покрываются не только руки и ноги, но и натруженные сердца моих сестер и братьев.