Испить чашу

В начале XIX столетия в Рязанской губернии на базе богатых залежей разнообразных глин зародилось много кирпичных заводов, фаянсовых и керамических предприятий. В Скопинском уезде наблюдался бурный промышленный подъем. Город, скажем, Скопин превосходил Рязань по промышленному производству на душу населения. Неуклонно росло население Кораблина, как сельское, так и городское.

Царское правительство, учитывая особенности сырьевых ресурсов того же Скопинского уезда, построило железнодорожную ветку от Кораблина до Ряжска и Скопина. Тысячами пудов вывозил уезд ежегодно на продажу зерно. Тысячи тонн лука и зерна шли за границу. Тысячи тонн угля отправлялись в Москву.

Количество кружевниц Скопинского уезда составляло более десяти тысяч. Ежегодно они вырабатывали кружева на свой зарубежный рынок на десятки тысяч рублей. Скопинские кружевницы по количеству мастериц почти не уступали вологодским. Их кружева превосходили своим изяществом вологодские. Даже царская фамилия пользовалась шалями, платками, перчатками, воротничками, выполненными скопинскими кружевницами, и постоянно заказывала себе их изделия.

«Цвело и пахло» реальное дело и в советское время – всё обрушила перестройка-катастройка…

Слово о земляках

Помню себя с очень раннего босоногого детства, наверное лет с четырех. В сентябре 1941 года, когда немецкие войска обложили Москву с трех сторон, моя мать Стрекалова Прасковья Михайловна приняла правильное решение – увезти меня и моего старшего брата Вячеслава на ее родину – село Симеон (ныне Кораблинского района Рязанской области).

Тогда село Симеон было районным центром с населением более двух тысяч человек и со всеми причитающимися райцентру службами.

Мы остановились у нашей бабушки Марии Григорьевны Амосовой (урожденной Гусевой). Бабушка и мой дед – Амосов Михаил Трофимович работали в колхозе им. Степана Разина. Этот колхоз существует и поныне, хотя его возможности в производстве сельскохозяйственной продукции стали намного ниже. В те годы колхозом руководил Кошкин (имени и отчества его я, к сожалению, не помню) – человек фанатически преданный советской власти и своему делу. В работе он не щадил себя и никому не давал поблажки. Работали все от зари утренней до зари вечерней. И колхоз прочно стоял на ногах. Никто не голодал, хотя в соседних колхозах ели лебеду и отруби. Это к слову о том, что от лидера, от хорошего организатора зависит очень многое.

Учет работы в колхозах велся в трудоднях (их называли палочками).

Оплата трудодней производилась в конце уборки урожая. Оплата труда была дифференцированной. За тяжелую работу, например пахоту простым плугом (его тянули две лошади), полагалось 1,5 трудодня. На пастьбе колхозных лошадей – это считалось не очень тяжелой работой – полагалось 0,8 трудодня.

За всем зорко следили бригадиры – первые помощники председателя. Была жесткая и в то же время учитывающая обстоятельства дисциплина. Если кто-то говорил, что он болен, то никакого принуждения не было и никаких документов типа больничного листа не требовалось.

Каждый колхозник должен был в стечение года наработать минимум трудодней, который устанавливался на общем собрании колхозников. Правда, этот минимум иногда корректировался вышестоящим партийным начальством.

Нас, пацанов, тоже приучали к труду, и мы выполняли посильную работу, которую могли сделать наши еще не окрепшие руки: собирали конными граблями сено, возили солому, навоз, зерно от комбайнов, помогали взрослым в прополке овощей.

Любимым занятием мальчишек было, конечно, пасти колхозных лошадей. Кони были основной тягловой силой. Их берегли и холили. Но тем не менее доверяли ребятишкам гонять табуны в ночное. В вечернее и ночное время лошадей изнуряет жара, оводы и другие насекомые.

Мы были горды, что старшие доверяют нам такую ответственную работу. Но мальчишки есть мальчишки. Для нас это и была работа, и увлечение, и забава одновременно. Ведь прокатиться верхом уже интересно, а промчаться галопом, а мы почти каждый день устраивали самые настоящие скачки, несмотря на запреты взрослых, считалось признаком отваги и смелости. Я до сих пор помню (вот удивительное свойство детской памяти) все до единой клички колхозных лошадей с 1944 по 1965 год, когда ликвидировали конные бригады.

Любовь к лошадям и ко всем животным сохранилась у меня до сих пор. Вспоминаю один интересный случай уже после двух полетов в космос. Меня пригласили на встречу в один из пионерских лагерей. Замечательный лагерь вблизи города Горького на одном из заливов Волги. Кругом заливные луга, разнотравье и великолепный сосновый бор. Но самое интересное – каждый отряд имел свое увлечение по признаку заинтересованности в любимом деле. Был там отряд пожарных. И ребята по-настоящему изучали пожарное дело. У них была пожарная машина и все положенное для тушения пожаров оборудование. Был отряд железнодорожников, и на территории пионерского лагеря действовала миниатюрная железная дорога с небольшим паровозом и вагончиками. Мальчишки и девчонки с увлечением и по всем строгим железнодорожным правилам катали всех желающих. Так закладывалась любовь к будущей профессии.

Были отряды летчиков, моряков… И в каждом отряде было все необходимое, чтобы ребятишки могли предметно изучать любимое дело.

Рязанская земля для меня намного больше, чем географическое понятие. Мои чувства к этому удивительному уголку земли русской нарастали по мере моего взросления и получения знаний. В школе, во втором классе, я узнал о легендарном рязанском витязе Евпатии Коловрате, о его беспримерном подвиге. Он с малочисленной дружиной принял неравный бой с татарскими отрядами. Сам хан Батый изумился мужеству и храбрости и заявил, что хотел бы видеть таких воинов в своем войске.

Рязанская земля дала России немало великих людей. Среди них воины, землепашцы, искусные плотники и градостроители, ученые, врачи и государственные деятели.

Трудно назвать область человеческой деятельности, где не оставили бы своего заметного следа уроженцы Рязанской земли.

Павлов, Циолковский, Есенин – их имена знает весь мир. По числу героев Советского Союза Рязанская область держит одно из первых мест в стране. Даже в отряде космонавтов двое рязанцев: я и Владимир Викторович Аксенов. Но выдающиеся личности не могут появиться на пустом месте. Все они вышли из гущи народной. Они впитали в себя все лучшее, что было в их предках. Они сохранили и приумножили память и традиции, надежду и веру в добро и справедливость.

У космонавтов есть хорошая традиция: каждый обязательно прильнет к иллюминатору, когда космических корабль пролетает над родными местами космонавта. И на душе становится теплее, и увлажняются глаза. Такие же чувства испытывал и я в своих космических полетах. Это придает нам новые силы. Каждый понимает: истоки наших сил и возможностей от наших родников и наших корней. И пока наши сердца и наша память хранят дела наших предков, традиции, многовековую самобытную культуру, и если все это мы сможем не только сохранить, но и приумножить, Россия будет жить.

Нашу надежду Бог не посрамит

Бальзамом на душу кораблинцев могли бы пролиться и слова А. В. Теренина, которые он намеревался сказать на встречах с земляками, но до народа его не допустили. Не допустили как кандидата на пост главы района. Сделали все, чтобы он им не стал. Но об этом попозже.

Читая же сейчас наброски готовящегося обращения «Васильича» к людям, понимаешь, почему душил его в зародыше тот же забронзовевший чинуша Липатов: звериным чутьем чувствовал он, от кого и откуда идет погибель к нему. Не от воров и жуликов, не от рейдеров, бузотеров, а из тихого уголка на окраине района, где все ярче и ярче сиял позолоченный крест на божьем храме.