Страница 12 из 20
Гуров внимательно слушал и мотал на ус. «Контингент», подходящий для «подлых штучек», который «вовсю использовал» Курбанский, мог пригодиться, конечно же, не только для того, чтобы пристать к Ларисе. Выходило, что возможности насолить Иванникову у него имелись. И даже очень широкие.
Оставалось выяснить, было ли желание.
«Нужно трясти Сырникова, – подумал он. – По факту самоубийства расследование наверняка проводили, хотя бы формально. Командир части все-таки. Пускай хоть из-под земли достает мне это дело».
– Послушайте, Юрий Петрович. Если судить по вашим рассказам, получается, что Курбанский – это человек подлый, беспринципный и для достижения своих целей не останавливающийся ни перед чем.
– А что, так оно и есть. Точнее, было. Конечно, о покойнике, как говорится, или хорошо, или ничего, но я лично об этой «потере» нисколько не жалею. Да и другие, думаю, тоже не особенно плачут. Он, видите как – считай, и после смерти мстить нам продолжает. Так подставить Максима! Это ж надо додуматься все так подстроить!
– Но, надеюсь, вы не думаете, что подстроил это Курбанский?
– Да, было бы забавно, – ответил Китаев. – Сам себя, как говорится. Конечно, я так не думаю. Но ведь и не Максим. А кто? Непонятно. Пока все против нас.
– Мы начали говорить о начальстве, – вернулся Лев к интересующей его теме. – Я, собственно, к чему про Курбанского упомянул. Мне интересно знать, неужели такой человек после того, как его сместили с должности, лишили привилегий и власти, смог вот так вот спокойно смириться с тем, что на его месте – кто-то другой? После назначения нового командира как складывались отношения в части? Бывший и новый начальники ладили друг с другом?
– Вот это вы спросили! Да откуда же я могу знать? Нам про такие тонкости не докладывают.
– Но ведь вы же знали, что он ворует. Даже знали, каким именно способом. А про это вам тоже, наверное, специально не докладывали.
– Ну это уж вы преувеличиваете, – лукаво улыбнулся Китаев. – Единственное, что я знал, – так это то, что он через научный отдел как-то эти деньги крутит. Но об этом все знали. А про начальника… Да он и проработал здесь всего ничего, толком и приглядеться к нему не успели. Так нормальный вроде мужик. Солидный, рассудительный. Даром что молодой.
– Он раньше работал в части?
– Нет. Прислали откуда-то. Чуть ли не из Москвы даже… – Китаев немного подумал, потом уверенно произнес: – Да, точно! Точно – из Москвы. Вспомнил, ребята мне говорили.
– А с Курбанским они как? Сработались?
– Наверное, сработались. По крайней мере, насчет скандалов между ними слышно не было.
– А вообще есть какие-то версии о его самоубийстве? С чего вдруг он заторопился на тот свет, если вокруг все так хорошо складывалось?
– Ох… Какие вы все вопросы задаете, – тяжко вздохнул Китаев. – Откуда же я могу это знать? Да и какое мне дело, как оно там, у начальства. Мне бы со своим разобраться.
– Но вы ведь не хотите сказать, что после того, как в части произошло самоубийство, да не чье-нибудь, а недавно назначенного командира, все так и продолжали спокойно существовать, делая вид, что ничего не произошло. Неужели не было никаких догадок, обсуждений? Сплетен, наконец? Неужели никто не пытался объяснить происходящее, хотя бы для самого себя?
– Сплетни ходили, конечно, это уж как всегда. Только зачем внимание обращать на болтовню всякую? Сплетня – она сплетня и есть. Я не слушал. Единственное что… Вадик мне говорил. Он в тот день заходил зачем-то в кабинет к Иванникову. Зашел – а на нем прямо лица нет. Бледный, как смерть, в пространство смотрит. Стал ему говорить, а он будто и не слышит. Сидит, как каменный, ни на что не реагирует. А потом, где-то через час, секретарша выстрел услышала, истерику подняла. Зашли в кабинет, а он там на ковре возле стола своего и лежит. И кровь из раны. Из виска то есть. Он в висок себе выстрелил.
Гуров слушал этот рассказ, затаив дыхание и стараясь не проронить ни слова.
– Кто это – Вадик? – спросил он, когда Китаев замолчал.
– Вадик? Ну как же. Его все знают. Вадим Ушаков. Он у нас нечто вроде связующего звена. Посредник между технической частью и административной. И у нас за своего, да и с начальством как-то умудряется дружить. Парень неплохой. И поговорить с ним можно, и в чужие уши не перенесет чего не надо.
– Значит, этот Вадик заходил к Иванникову в кабинет буквально за час до самоубийства?
– Да. А что тут такого? К нему, наверное, и не только он заходил в тот день. Это ведь начальство. Кто-нибудь все время заходит. Вопрос решить или еще что.
– То есть вы и от кого-то еще слышали, что в тот день Иванников был не в себе?
– Я – нет. Я только от Вадика.
– Понятно. Послушайте, Юрий Петрович, а вы не сможете мне устроить с ним встречу? В неформальной, так сказать, обстановке. Сами понимаете, под присмотром бдительного начальства он вряд ли будет откровенничать.
– Это точно, – согласился Китаев. – С Вадиком вам точно нужно где-нибудь подальше от посторонних глаз встретиться. Он к этим сферам-то близко, ему засвечиваться не резон.
– Вот именно, – озабоченно проговорил Гуров. – Хорошо еще, если вдали от посторонних глаз поговорить согласится, а то ведь может и вообще отказаться. Посодействуйте, Юрий Петрович. Ведь оно и в ваших интересах тоже. Если удастся разобраться во всех этих хитросплетениях, вполне возможно, что и на судьбу Максима это повлияет с положительной стороны.
– А Максим здесь при чем? – удивился Китаев. – Его же совсем по другому поводу обвиняют.
– Как знать, – уклончиво ответил Гуров. – Иногда разгадка отыскивается в самом неожиданном месте, из такого закоулка приходит, что и не подумал бы никогда. Чтобы получить ответы на вопросы, я должен во всем разобраться. Так что вы скажете по поводу встречи подальше от посторонних глаз?
– Хм. А знаете что? Он ведь сегодня с вечерним рейсом приедет. Мы-то по сменам работаем, а он к полетам не привязан, у него повременка. Вы к семи вечера сюда же на остановку подойдите, тут и встретите его. Высокий такой, худой как жердь. Сразу узнаете. Патлы во все стороны торчат, и в очках. Он там один в очках. Сутками из-за компьютера не вылезает. Какое тут зрение будет? Вот и поговорите с ним. На лавочке вон или еще где. Вот вам и будет неформальная обстановка.
За разговором собеседники не заметили, как дошли до небольшой площадки, находившейся на окраине летного городка. Жилая застройка осталась далеко позади. О том, что они все еще находятся на территории «летки», напоминали теперь лишь разросшиеся деревья, плавно переходящие в лесопосадку.
Эта лесопосадка тянулась вдоль грунтовой дороги, уводившей в бескрайнюю степь и терявшейся за горизонтом. Глядя на нее, полковник подумал, что, по всей видимости, на авиабазу можно попасть и иными путями, чем тот, по которому вчера вез его Сеня.
Пропустив Китаева вперед, он сбавил шаг и вскоре остановился в сторонке, наблюдая за происходящим и стараясь не привлекать к себе внимания.
Остановка, о которой говорил его провожатый, представляла собой окруженный растительностью тупичок. Сейчас там стояла пассажирская «Газель», рядом с которой оживленно переговаривалась небольшая группа мужчин в такой же форменной одежде, как у Китаева.
Его шумно приветствовали, и он почти сразу исчез из поля зрения Гурова, скрывшись внутри микроавтобуса.
Но сейчас Китаев его уже не интересовал. Гораздо больше внимания привлекала группа, отделившаяся от других и продолжавшая неспешно беседовать, в то время как остальные занимали места в салоне.
Несомненно, это была смена, вернувшаяся с ночного дежурства и собиравшаяся отправиться по домам. Именно с этими людьми и планировал пообщаться Лев, прося Китаева проводить его на остановку.
Совет Китаева «не опрашивать всех скопом» он хорошо помнил. Да и без советов опытный полковник знал, что на откровенности человек гораздо легче пускается, если общаться с ним один на один. Поэтому и не стал подходить к оживленно переговаривавшейся толпе, а подождал, пока она начнет постепенно рассасываться.