Страница 14 из 18
И вот тут началось… после того как священник вывел отдельно трех человек за ворота и они вернулись, одна из женщин (тоже целительница) вдруг начала громко вздыхать, потом поднялась в беспамятстве с воздетыми вверх руками и явно потерянным чувством ориентации в пространстве, поэтому к ней сразу подскочили Мадэ с другом-целителем и стали проводить ее по кругу от одного алтаря к другому. Когда ее довели до главного алтаря в центре, она была очевидно обессилена, но после орошения святой водой быстро пришла в себя. Однако сидевшая рядом с ней перед алтарем другая женщина, наоборот, начала странно хихикать и дергаться, чем повеселила даже Мадэ, хотя он шепнул мне, что это тоже начало транса. Она не вставала, а то протягивала руки к алтарю, то практически без сознания падала на руки сидевших вокруг нее людей, внимавших ее бормотанию…
Когда всех по очереди окропили и напоили святой водой, я снова было решила, что все закончилось, но теперь в транс впал сам Мадэ – я услышала уже знакомое по Пемутерану «завывание», заставившее балийцев резко поменять отношение к нему с дружеского на благоговейное. Как пояснил один балиец, тело Мадэ превратилось в божественное, и его действия воспринимались как веления свыше. Одна женщина пала ему в ноги, тогда как мужчина задавал ему вопросы со сложенными в молитвенном жесте руками, тоже стоя на коленях. Остальные стояли вокруг и внимали, только второй целитель по-свойски пару раз «поймал» Мадэ и вернул к алтарю, когда его стало «заносить» в трансе в сторону, где он мог легко упасть и покалечиться. Но стоило побрызгать на него святой водой, как он снова стал вполне «нормальным», сказал «нет проблем», и мы пошли вниз с фонариками.
Не прошло и двух дней после того, как Мадэ привез меня к полуночи обратно в Убуд, как мы всей семьей собрались на гору Батукару, где у них есть старый дом, играющий роль родовой усадьбы. Оказалось, что у него в роду очень много священников, и вместе с его братом мы первым делом пошли в храм, где нас уже ждала целая толпа деревенских жителей, жаждущих набрать святой воды из храмового источника (что без брата Мадэ они не могли сделать, ибо это тоже своего рода церемония). На сей раз обошлось без транса, а дома нас ждал замечательный обед, который мы поглотили прямо на кухне возле очага: просто решили не переносить блюда на веранду под непрерывным дождем. Кроме дочери Мадэ по-английски говорил только родственник, который работает с туристами в Куте. Но, благодаря двум переводчикам, общение получилось на славу – все остались довольны.
Тантра – жертвоприношение предкам
Продолжая тему транса, я обращаюсь к аутохтонной балийской тантре – то есть ритуальному жертвоприношению с реальным утоплением животных (коров и уток) в священном озере Тамбинган после церемонии в храме богини Ганги на его берегу. Вторая часть ритуального действа происходила уже в узком родовом кругу в маленьком святилище посреди глухого леса, куда пришлось брести ночью в горах, еще и под дождем. В полном мраке нас ожидал очередной транс с неожиданным сюжетом «откровения»…
Церемония жертвоприношения предкам проводится раз в три года родовыми кланами двух балийских округов на западе Бали. На нее собираются все священники (главным опять оказался брат Мадэ, но уже другой) и присутствует даже царственная особа. Храм полностью заполнен толпой народа, съехавшегося на десятках машин и автобусов. Все началось, как обычно, с ритуала, который затянулся с отступлениями на пару часов. Затем стали снаряжать коров и уток – первым на рога надели золотые наконечники, вторых увили странными гирляндами. Священство взялось за веревки, Мадэ встал впереди с шестом, и вся процессия двинулась в обход храма, волоча несчастных жертв на заклание.
Страсти начали накаляться – коровы рвались из пут, люди впадали в транс, музыка стала громче… Наконец, вся толпа ринулась из храма на берег озера вслед за Мадэ и родичами, которые стали рассаживаться по лодкам и отплывать чередой от берега. В очаровательных балийцах начала просыпаться древняя кровь языческих аборигенов, жаждущих крови… Поначалу толпа быстро оттеснила меня на задний план, но один из родственников Мадэ провел меня на самый берег, откуда, впрочем, уже мало что было видно даже в камеру – все-таки озеро довольно большое. С очевидностью, дарственных коров выволокли вплавь на самый центр озера, где их утопили баграми. Мадэ потом признался, что он плакал…
Впрочем, как бы ни было жалко коров, а предков надо кормить хотя бы раз в три года! Лодки не возвращались мучительно долго – наверное, более часа, пока не совершили все положенные ритуалы и не описали три круга по озеру. По возвращении Мадэ изменился энергетически до неузнаваемости – он был заряжен силой, так что его трясло и тянуло в транс, но он сознательно сдерживался. Все-таки он был с шестом, которым в трансе мог бы поранить как себя, так и окружающих, да и поломать всю процессию. Более того, ему еще предстояло более часа вести машину к другому храму в лесу, куда мы отправились уже в узком семейном кругу, несмотря на то, что дело шло к вечеру и начинало темнеть.
Последовательность этих ритуалов была совершенной прямой – второй храм, несмотря на удаленность, стоял на источнике, который проистекал по верованию балийцев из того же самого озера, в котором только что утопили коров. Находился он в горах, и идти до него, а точнее спускаться в долину по крутой извилистой тропе, пришлось медленно и долго из-за начавшегося дождя. Ноги скользили по траве и глине, но балийские женщины и здесь умудрялись нести все ритуальные принадлежности на голове, сохряняя равновесие. Мы дошли уже в полной темноте, а в храме нас уже ждали другие родственники, чтобы начать ритуал. Перед святилищем натянули тент, все расселись и началасть настоящая мистерия.
Я уже успела поверить Мадэ, что в транс он входить не собирается, как вдруг он подошел вплотную к алтарю и отскочил от него с уже «привычным» мне диким воплем. Это было слишком «не-сценично» по ситуации, но племянник Мадэ шепнул мне, чтобы я снимала. Между Мадэ и вопрошающим разворачивался странный сюжет: он был в гневе настолько, что в конце концов схватил горсть земли и залепил своему родственнику в лоб, отчего тот откинулся назад на руки женщин – тоже в трансе. Конечно, диалог был по-балийски, но племянник перевел мне, что суть в том, что боги требуют не забывать проводить ритуалы на этом месте, вот Мадэ буквально и запечатлил «землю» в «память» своему дядюшке.
Транс стал превращаться в общение всех со всеми, и брат Мадэ (священник) повернулся ко мне, чтобы добавить что-то к обьяснениям племянника. Но в этот самый момент по моим ощущениям на нас рухнуло бревно, заодно сорвав угол тента. После первого шока настал второй – я увидела, что это было вовсе не бревно, а сам Мадэ, который рухнул уже без сил – не подгибая колени, а всем телом, прямо на нас. Его сразу подхватили и стали приводить в себя, причем весело переговариваясь, так что я расслабилась: явно ничего страшного, хотя поначалу мне показалось, что с Мадэ случился сердечный приступ. Еще несколько минут, и все кончилось – все деловито стали сворачивать тент и возвращаться.
Подниматься в горах всегда проще, чем спускаться, поэтому обратно мы дошли даже быстрее, тем более что Мадэ стал совершенно нормальным и снова с невероятной силой тащил меня вверх за руку. Дома нас ждали дедушка с бабушкой и роскошный ужин на всю семью, который после всех приключений был поглощен в мгновение ока. На самом деле, и это было бы еще не все – ибо в балийской программе значилось… ночное бдение аж до трех часов утра. Однако Мадэ решил, что с меня довольно, и взялся отвезти меня обратно в Убуд. Два часа в машине по горной дороге ночью под проливным дождем – что уже само по себе экстремально, а с Мадэ за рулем и тем более, но мы все-таки доехали!
Мадэ проводил для меня отдельно чтение кармы – к моему удивлению, я не подвизалась в монастырях, а нередко принадлежала к царскому роду и была духовным советником во дворцах либо наставником в народе, а мои книги доселе хранятся в библиотеках… Ладно, это «лирика».