Страница 14 из 14
— Вот здесь, — он показал на серебристую коробочку, — полно лоразепама.
— Его назначают при неврозах, тревожных расстройствах, да?
Нэш ухмыльнулся:
— Стать серийным убийцей — странный выбор досуга для человека с тревожным расстройством.
— Это дженерик, ативан. При раке желудка врачи иногда выписывают его, чтобы снизить кислотность. Тревожность ведет к повышению секреции желудочной кислоты, а лоразепам ее снижает, — пояснил Эйсли. — Вполне возможно, он был спокойнее всех нас, вместе взятых.
Портер посмотрел на карманные часы, помеченные биркой и запечатанные в прозрачном пакете. Крышка была покрыта сложным узором, под ней виднелись стрелки.
— Не удалось снять с них отпечатки?
Эйсли кивнул:
— У него все руки в ссадинах, но подушечки пальцев не пострадали. Я снял полный комплект и переслал в лабораторию. Правда, мне оттуда еще не ответили.
Портер покосился на туфли.
Эйсли проследил за направлением его взгляда.
— А, о них чуть не забыл! Посмотрите-ка, очень странно… — Он поднял одну туфлю и вернулся к трупу, потом приложил пятку к голой ступне. — Они ему почти на два размера велики. Он напихал в носки папиросной бумаги.
— Кто носит туфли на два размера больше? — спросил Нэш. — Кажется, ты сказал, что такие стоят полторы тысячи?
Портер кивнул:
— Может быть, это не его туфли. Надо проверить и их на отпечатки.
Нэш покосился на Эйсли, обвел взглядом зал.
— У вас есть… а, не важно; уже нашел. — Он ненадолго отошел к другому столу и вернулся с набором для снятия отпечатков. Опытной рукой посыпал порошком туфли. — Есть!
— Сними и отправь в лабораторию. Только напомни, что это срочно, и добейся, чтобы они тебя поняли, — сказал Портер.
— Уже иду.
Портер повернулся к Эйсли:
— Еще что-нибудь?
Эйсли нахмурился:
— Что? Лекарства тебе мало?
— Я не…
— Есть еще кое-что.
Он обошел стол и поднял правую руку покойника. Портер старался не смотреть на зияющий разрез в груди.
— Я нашел маленькую татуировку, — сказал Эйсли и показал на черное пятнышко на внутренней стороне запястья. — По-моему, это цифра восемь.
Портер нагнулся.
— Или символ бесконечности. — Он достал телефон и сфотографировал татуировку.
— Свежая. Видишь воспаление по краям? Он набил ее меньше недели назад.
Портер постарался свести воедино все, что он узнал.
— Возможно, это как-то связано с религией. Он умирал.
— Дальше уж вы работайте — вы же детективы, — сказал Эйсли.
Портер приподнял край белой простыни, закрывающей голову. Материя отлепилась с громким треском, как липучка.
— А лицо, возможно, удастся реконструировать, — заметил Эйсли.
— Правда? — оживился Портер. — Думаешь, получится?
— Реконструкцию буду делать не я, — ответил Эйсли. — У меня есть друг… подруга… она работает в Музее науки и промышленности. Она специалист по такого рода делам — старым останкам и прочему. Последние шесть лет она воссоздает останки представителей племени иллиной, найденные неподалеку от округа Макгенри. Обычно она работает с фрагментами черепа и костей, а не с таким… свежим материалом. Но, думаю, у нее получится. Я ей позвоню.
— Она? — переспросил Нэш. — У тебя завелась подружка? — Он снял отпечатки с туфель и упаковал набор для снятия отпечатков. — Довольно много — шесть частичных и по крайней мере три целых отпечатка большого пальца. Я, конечно, вовсе не хочу сказать, что у нашего неизвестного три пальца, хотя в таком случае опознать его было бы гораздо легче. Отправлю то, что есть… Встречаемся в оперативном штабе! Давай через час? Я и капитана извещу.
Портер вспомнил о дневнике, который лежал у него в кармане. Час — совсем неплохо.
17
Дневник
Хотя мама меня заметила, я никуда не убежал, а продолжал наблюдать. Я знал, что должен уйти; понимал, что между ними происходит что-то личное, не предназначенное для моих глаз. И все же я продолжал смотреть. Не думаю, что мог бы прекратить, даже если бы захотел. Я стоял у дерева, пока мама и миссис Картер не скрылись из виду. Точнее, упали вниз, но не знаю куда — на пол или на постель.
Ведро подо мной зашаталось. И я зашатался. Коленки затряслись, как желе. Как же я испугался! Сердце глухо стучало в груди. Сказать, что оно билось часто, — преуменьшение.
Происходившее настолько захватило меня, что я не услышал, как мимо нашего дома проехала машина мистера Картера. Я заметил ее, только когда она заскрипела по гравию у дома соседей. Миссис Картер тоже услышала машину; как сурок в последний день зимы, она высунула голову из окна; грудь у нее ходила ходуном, рот был приоткрыт. Она заметила меня в тот же миг, как я увидел ее. Делать было нечего, поэтому я застыл на месте, не сводя с нее взгляда. Она обернулась и что-то прокричала, и тогда к окну подошла мама. На меня она не смотрела.
Они обе отошли от окна.
Хлопнула дверца машины. Мистер Картер никогда не возвращался домой так рано. Обычно он приезжал с работы в шестом часу, примерно тогда же, когда и мой отец. Он увидел, что я стою возле дерева на перевернутом ведре, и нахмурился. Я помахал ему рукой; он не помахал в ответ. Быстро взбежал на свое крыльцо и скрылся за дверью.
Через миг из нашего дома вышла миссис Картер и побежала по лужайке, на бегу расправляя платье. Она покосилась на меня; я поздоровался, но она не ответила. Взойдя на свое крыльцо, она открыла дверь очень осторожно, а потом тихо прикрыла ее за собой.
Я соскочил с ведра и последовал за ней.
Наверное, я все же не назвал бы себя любителем совать нос в чужие дела. Скорее мною двигало здоровое детское любопытство. В общем, я отправился к дому Картеров без всякой задней мысли. Подойдя к их парадному крыльцу, я услышал звонкий шлепок.
Тут я не мог ошибиться. Мой отец был поборником дисциплины; он не раз шлепал меня по мягкому месту. Не вдаваясь в подробности, признаю, что пару раз я заслужил порку и не держал на него зла за то, что он так поступил. Не раз получая то же самое, я съежился, услышав крик боли.
Когда миссис Картер вскрикнула после шлепка, я понял, что мистер Картер ударил ее. Последовал еще один шлепок, за ним визг.
Я подошел к машине мистера Картера. Мотор остывал постепенно, а капот был еще горячим; воздух над ним как будто дрожал.
Я стоял рядом с машиной Картеров, когда мистер Картер выбежал из своего дома.
— Какого дьявола тебе здесь надо? — рявкнул он на меня, направляясь к моему дому.
На пороге показалась миссис Картер, но дальше не пошла. Она стояла в дверях, прикладывая к лицу мокрое полотенце. Правый глаз у нее заплыл, распух и слезился. Когда она меня заметила, у нее задрожали губы.
— Не позволяй ему обижать свою мать, — одними губами проговорила она.
Мистер Картер подошел к нашей кухонной двери и замолотил в нее кулаком. Мне показалось странным, что кухонная дверь закрыта. Летом ее открывали ранним утром и не запирали до поздней ночи; только сетчатый экран уберегал дом от насекомых и других существ. Должно быть, мама…
Я разглядел маму у бокового окна. Она смотрела на мистера Картера, который стоял на нашем заднем крыльце.
— Открывай, шлюха проклятая! — заорал он. — Открывай, или я разнесу твою чертову дверь!
Мама молча смотрела на него, не двигаясь с места.
Я направился к дому, но мама вскинула руку вверх, призывая меня оставаться на месте. Я замер, не зная, что делать. Сейчас я понимаю: с моей стороны наивно было думать, будто я что-то могу сделать. Мистер Картер был крупным мужчиной, даже выше отца. Если бы я как-нибудь попытался помешать ему, он бы прихлопнул меня как муху, которая жужжит над головой.
— Думаешь, можешь превратить мою жену в половую тряпку? — Он снова замолотил в дверь. — Я знал, я так и знал, мать твою, ненасытная шлюшка! Я ведь давно вижу, что между вами что-то происходит. Она вечно ошивается в твоем доме! От нее воняет тобой! Уж я-то сразу почуял! Ну, теперь с тебя причитается! Как там говорится — око за око, зуб за зуб? Или, может, лучше выразиться по-простому — сиську за жопу? Хватит, сучка, нагулялась! Теперь плати! Бесплатно ничего не бывает!
Мама отошла от окна.
Миссис Картер у меня за спиной истерически зарыдала.
Мистер Картер развернулся и злобно ткнул в нее пальцем:
— Заткнись, мать твою! — Лицо у него побагровело. На лбу выступил пот. — И не надейся, что я с тобой закончил! Когда разберусь здесь, у нас с тобой будет длинный и тяжелый разговор. Ты уж мне поверь. Когда я покончу с этой потаскушкой, я займусь тобой. Думаешь, тебе сейчас больно? Погоди, пока я вернусь — тебя ждет десерт!
И тут дверь открылась. На порог вышла мама и поманила его пальцем.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.