Дана и Бродяга

- Другого ничего нет. Не успел еще обжиться...

Дана подумала, что Бродяга сейчас не смог бы сделать ей замечание. Обычно он не терпел, когда она прикладывалась к спиртному, а сейчас ему нечего было бы сказать...

Мелисса непонятно к чему, заметила:

- Я подумала о Риммере...

- Он погиб? - в голосе Алекса явно читалось недоверие.

- Он сбежал.

- Я так и думал.

- Он единственный из бандитов Эннета, кто уцелел. Мне его почему-то жалко.

- Вот уж, чего не могу сказать о себе, - хмыкнул Джет. - Трус и предатель.

- Он нам помог.

- Испугался. И не видел другого выхода.

- Думаешь, с ним будут проблемы? - Алекс пожал плечами. - Возможно. Убивать он уже научился. А думать не привык...

- Я думаю, он в глубине души все прекрасно понимает. Просто он слабый человек, и верит всем подряд...

- Мелисса, у вас, оказывается, добрая душа, - иронично поклонился Джет. - Черта с два он кому верит. Просто видит, за кем сила, боится этой силы и потому старается быть к ней поближе...

Она поежилась:

- Мне кажется, не все так просто, Джет...

- Нашли о ком спорить. - Алекс криво улыбнулся. На самом деле он тоже готов был говорить о чем угодно кроме самого важного. Важное все равно стояло тенью за спиной. Все, кто погоб. Все, кто больше никогда не окажется рядом. Все, о ком тяжело - вслух. И он сказал:

- Стас в порядке. Пошел встречаться с адмиралом. Хотел бы я посмотреть...

Ночь перевалила за середину, на улице из прохожих были только полицейские патрули. Благо, центральная гостиница располагалась недалеко от городской больницы - каждый полицейский считал своим долгом проверить документы у праздного прохожего в такую ночь.

Стас не стал вызывать лифт, поднялся по лестнице. Ему было, о чем подумать по дороге. Постучал.

Адмирал не ложился.

Сторонний наблюдатель бы заметил, что отец и сын весьма похожи. Стас ростом чуть выше, но сутулится. А в движениях сходство было очевидным.

- Доброй ночи, - поздоровался Стас.

- Да. Проходи.

У стола горел ночник, развешивая по стенам радужные блики. Уютно, тихо.

На столе чашка. В ней то ли очень крепкий чай, то ли кофе. Но запаха нет, выветрился. Значит, чашка стоит на столе давно, напиток успел остыть.

- Садись. Кофе? Чай?

- Чай.

Стас мог бы и сам себе заварить, но адмирал, хозяйничающий на кухне - это было зрелище, которого он не удостаивался даже в детстве. Тогда чай заваривала мама.

- Держи.

Павел Маратович опустился в соседнее кресло. Сказал:

- Ты изменился.

- Ты тоже.

- Расскажи.

Стас откинулся на спинку кресла, чуть прикрыл глаза. Рассказывать ничего не хотелось. Слишком мало прошло времени. Как болевой шок - чувства отстают за действиями. Все встанет на свои места, когда ты однажды утром выйдешь из шатра, и не увидишь Сэта, спорящего о чем-то с Мэо. Нуч не станет к тебе приставать с требованием научить его драться, Стефан... Стефан.

Так люди становятся именами...

Он все-таки ответил:

- Видят наэса, мы не собирались ввязываться в войну. Мы лишь хотели помочь дружественным нам кланам кхорби уйти в пески раньше, чем до них доберутся бандиты. Поначалу все выглядело именно так: бандиты пытались навязать свои правила пустынникам, которым просто нечего им противопоставить... ты знаешь, кхорби не воюют. Тот поселок... он был на пути бандитов, и мы на всякий случай свернули туда, потому что караван Меаса успел убраться с плоскогорья до начала бури. А дальше... дальше у нас просто не было выхода. Мы задержали бандитов на сутки. Там остались мои друзья. Я мог бы тоже там остаться...

Пауза затянулась. Стас открыл глаза и тут же встретился взглядом с Павлом Маратовичем. Адмирал неприкрыто разглядывал сына.

- Мы не могли прилететь раньше.

- Знаю. Считаешь, мы могли бы действовать эффективней?

- Ничего не могу сказать: меня здесь не было. Разве только... Руте сильно повезло, что ты тогда меня не послушал.

- Может быть. Знаешь, я как-то не чувствую себя героем. Рута - только начало, я прав?

- Похоже что. Дальняя связь работает с перебоями, через приемники Бэста, но уже известно, что гведи прорвались в зоне Лойка и у Солода. У Солода - там вообще что-то невообразимое. Они уничтожили две наши боевые станции, так сказать, превентивно. Как, я пока не знаю. У Лойка ситуация под контролем. А у нас и вовсе все тихо. Возможно, они догадались, что мы их ждем. А может, мы ошиблись, и был какой-то другой план... теперь уже не узнаешь.

Адмирал отхлебнул из своей чашки, сморщился.

- Остыл уже. Что думаешь делать?

- Не знаю. Честно - не знаю. Сначала вернусь в пустыню... но есть ли смысл в нашем существовании там дальше? Никто из нас никогда и не думал, что это навсегда. Даже кхорби. У пустынников в крови дорога, для них противоестественно жить без движения...

- По-прежнему увлекаешься их культурой... единственное, что не изменилось. Думаю, Руте придется пересмотреть свою политику относительно коренного населения. Как думаешь, тут что-то еще можно исправить?

- Если случится чудо, и из небытия поднимутся мхентхи. Нет, как раньше уже не будет. Но пока есть хоть что-то, это что-то можно попытаться сохранить...

- Какой-то неправильный у нас разговор получается.

- А, по-моему, очень правильный. Сейчас Рутой, фактически, управляет полиция. Но так будет не всегда. Мирная жизнь вернется сюда куда быстрей, чем ты можешь представить. Все забудется, и вернется на прежний круг. Здесь живут чемпионы по забыванию. Никакой ответственности, жара, покой. Ты же не можешь не видеть - тут все так, как десять и двадцать лет назад...

Павел Маратович потер ладонями лицо. Жест усталости, или...

- Если я тебя правильно понял, ты хочешь, чтобы на планете появились регулярные войска? Я могу только предложить колониальному правительству принять соответствующий закон. Вряд ли эта мера вызовет отклик у мирного населения.

- Вызовет-вызовет. Я не я буду, если события в Руте не напугали чиновников до колик...

- Хорошо. Но больших результатов не жди. Рута - это планета, которая всю историю существования подчеркивала свое особое положение.

- Угу.

Говорить дальше было вроде бы не о чем. Но что-то главное так и осталось недосказанным, поэтому оба молчали, не решаясь ни попрощаться, ни поменять тему.

Паузу разбил Павел Маратович:

- Не пропадай.

- Да я весь на виду.

- Да-да. В пустыне - как на ладони.

- Значит, прощаемся?

- Выходит, так.

- Надеюсь, не надолго...

- От всей души с тобой согласен.

- Давай, провожу.

- Там прохладно.

- Ну, я тут тоже не в первый раз!

- Идем.

На улице было и холодно, и ветрено. Наэса-зэ висела над крышей ближнего дома.

- Как и не уезжал... - пробормотал старший Гнедин, оглядывая улицу.

Стас вдруг вспомнил:

- Понимаю, это против всяких правил... я могу попросить об услуге?

- Звучит угрожающе.

- Одного человека нужно срочно доставить на орбиту. Я правильно понимаю, что пока вокзал не будет восстановлен, никакого сообщения Руты со швартовочной станцией не будет? Это девушка. Артистка. У нее на яхте животные. Она переживает за них. Сильно.

- Хорошенькая девушка?

- Это академический интерес?

- Значит, хорошенькая.

- Ну, так как?

- Действительно против всяких правил. Завтра... в смысле, сегодня. В половине восьмого. Жду твою артистку на поле возле «Квантов». Опоздает - сама будет виновата.

- Эта не опоздает...

- Увидим.

- Увидим!

Стас на прощание торопливо пожал отцу руку и пошел себе в сторону больницы.

Глава 17

На взлетном поле было ясно и ветрено. Солнце уже припекало. Сверкала белая пыль. А небо было густым и почти фиолетовым.

Неожиданно провожать Дану отправилась вся компания. Даже Джет, которого ночью зачем-то вызвал инспектор Гус и отпустил только на рассвете.