На болотах

На болотах было довольно красиво в это время года. Сухой, терпкий воздух переполняли запахи тины и стоячей воды. Лишённые листьев деревья кланялись ветру, загораживая всё свободное пространство чёрными голыми ветвями. Пробираясь между ними, раздвигая руками кривые ветки, с которых осыпались кусочки коры и последние увядшие листья, Рейтер чувствовал внутри невероятную пустоту. Он был свободен. Наконец-то, спустя столько лет мучений, он мог просто гулять по этому осеннему лесу, сколько его душе угодно... а его сердце желало лишь, чтобы кто-нибудь прирезал его прямо здесь, и он остался лежать где-нибудь под старой елью, в луже собственной крови.

Паренёк прорвался сквозь застлавшую его путь колючую преграду и побрёл дальше, настороженно прислушиваясь к тому, как хлюпает болотная вода под ботинками. Землю вокруг устилал бесконечный грязно-зелёный ковёр, и каждое следующее дерево казалось точной копией предыдущего.

А вокруг расстилались красоты Топей. Кроваво-красный мох, страшно ядовитый, почти круглый год выпускающий облака спор, покрывал утопающие в трясине пни-великаны. Проглядывали через переплетения стволов глазки болотных цветов, блёклых и на вид совершенно безжизненных. На одинокой кочке посреди огромной зелёной поляны примостился тонкий стебелёк с длинными, нежными и мясистыми листьями - это горенка лечебная, невероятно редкая трава, из которой варят чудодейственные целебные зелья. Как будто нарочно, она забралась в самый центр бездонной топи, предлагая кому-либо попробовать достать себя!

Рейтер не обращал ни на что вокруг внимания, безучастно глядя лишь себе под ноги и напряжённо пытаясь думать. Но в голове лишь гудела тяжёлая, глухая тишина, и сколько он не старался, мысли не шли, замирая и угасая перед глазами.

Лямки тяжеленной сумки оттягивают плечи.

Свинцовое, наполненное бурей небо нависает над головой, придавливая взгляд к земле.

В оглушительной тишине болот лишь доносится отовсюду писк мошкары.

Глаза наливаются усталостью. Всё расплывается, и парень отчаянно промаргивается, растирая оседающую из воздуха грязь по щекам.

Словно в трансе, он не думал ни о чём, ни о оставленной далеко позади деревне, ни о потерянной... подруге, ни о том, что ждёт его впереди, что предстояло сделать...

Но вот, неподалёку доносится тихое-тихое журчание ручейка, и парнишка со всех ног бросается в ту сторону, торопясь, как будто это мираж, что вот-вот исчезнет. Сбросив сумку, он припал к тонкой струйке чистой воды, перекатывающейся по каменному ложу, чуть ли не вылизывая камни, смоченные драгоценной жидкостью.

Сперва ему показалось, что на поверхности воды пошли волны, искажая отражение. Через жадность оторвавшись от каменного русла, паренёк подставил ладони под ручеёк воды и пригляделся к окружающему лесу.

Только тогда он откинулся назад, беззвучно бормоча что-то одними губами, пытаясь на руках отползти подальше от берега.

Прямо перед ним покрытая сухим тростником земля зашевелилась и вспучилась, словно потягиваясь и надувая мышцы. Небольшой холм поднялся на дыбы, отряхивая землю с торчащих из себя корней, расправляя перекрученные как жгуты конечности. Шаркающей походкой он направился вдоль устья ручья, медленно передвигая огромные ноги-колонны, оглядываясь по сторонам бусинками глаз.

Рейтер, который вжался как можно сильнее в землю, не смея шевельнуться и не дыша, только проводил его ошалелым взглядом. Ему самому не верилось, что каким-то чудом он остался в живых. Пытаясь скосить глаза, чтобы убедиться, что жуткое создание действительно ушло, он вдруг перевёл взор на собственное тело.

Но ничего не увидел.

Инстинктивно, стоило оказаться рядом с опасностью, он сложил чары невидимости.

Это придало ему решимости. Облизав мокрые губы, парень позволил себе улыбнуться и вновь взглянул вслед ушедшему чудищу. Не зря он задержался в самом начале пути, вчитываясь в собственные неразборчивые записи в книге заклинаний. Спасшись от верной смерти, он сразу почувствовал сладкое, как малиновое варенье, счастье. Вкус жизни наполнил его всего, заставляя почти дрожать от радости.

Ноги сами понесли паренька за медленно вышагивающим холмом. Теперь у него было несколько минут, в течение которых можно было почти ничего не опасаться... Крадясь на корточках, с замиранием сердца выглядывая из-за деревьев, стараясь избегать зарослей травы, колебания которой могли бы его выдать - Рейтер издали наблюдал, как скомканная из земли и болотной тины туша пробирается через подлесок, оставляя за собой широкую полосу.

Ничего выдающегося произойти не успело, и паренёк вскоре повернул назад, кляня себя за то, что поддался глупой жажде приключений. В любой момент болотный дух мог повернуть назад, натолкнувшись прямо на него - и тут уже на его медлительность рассчитывать не приходится. Не знающий усталости комок грязи быстро настигнет его, опутает своими корнями и задушит, прежде чем отправить к себе в зловонную пасть...

Но волшебник успел заметить кое-что, пока наблюдал за патрулирующим устье ручейка монстром. Из его спутанной, мохнатой шевелюры торчал грубый, вытесанный из камня тотем. Мелкие камешки гулко бренчали, стукаясь под напором ветра. Искусно вырезанная чудовищная морда скалилась злобной гримасой, пронзая парня почти что живым взглядом. Шест покрывали угловатые руны, словно шестерёнки, зацепляющиеся друг за друга. От всего идола исходила жуткая атмосфера, и оскаленные зубы настоятельно приказывали: беги! прочь! чужая земля!

У этой штуки... есть хозяин.

Вовсе не стремясь встретиться с неизвестным зубастым чародеем, Рейтер развернулся и убрался подальше, вздрагивая от каждого шороха, от каждой ветки, на которую наступал.

* * *

Жарко пылает камин. Языки пламени отражаются на сосредоточенных, важных лицах обступивших его стариков. Мерное старческое дыхание - и, конечно, трубочный дым расползаются облаком по всему залу таверны. Дым клубится над барной стойкой, за которой раскрасневшийся трактирщик в одиночку пытается справиться с небывалым наплывом посетителей. Он заползает в волосы женщины, неведомо как оказавшейся в этой душной, пропахшей рыбой и медовухой мужской компании. Волосы, которые когда-то были уложены в высокую, красивую причёску, но сейчас облеплены паутиной и болотной грязью. Она, кажется, покрывает вообще всё вокруг. Женщина уже не замечает, во что превратилась её причёска, больше похожая на разорённое гнездо. Она занята тем, что тычет пальцем в своего мужа, высказывая ему в шуме общей залы неслышные, но наверняка обидные слова. Её мужчина, одетый по-походному, с надеждой посматривает в сторону компании охотников, травящих байки за соседним столом. Но, когда голос женщины срывается в обрывающийся, задыхающийся от слёз крик, он морщится, говорит ей что-то успокаивающее и поднимается наверх, к жилым комнатам. Женщина остаётся сидеть, глядя неподвижно в одну точку, словно боясь пошевелиться, чтобы удушливая атмосфера таверны не пропитала её ещё больше.

Распахивается дверь, и дым вместе с жарким воздухом вырывается наружу, обдавая тёплой волной фигуру в сером плаще.

Закрыв дверь под настойчивые окрики обывателей, путник неуверенно проходит к стойке, сдёргивая капюшон. Лицо трактирщика на мгновенье наполняет ужас, но затем он расслабляется и лишь слегка морщится, оглядывая общий зал. Предчувствие, что предстоит крупная потасовка, не покидает его, и он говорит с гостем резко и твёрдо, показывая кривым толстым пальцем себе за спину, на ведущую наверх лестницу.

Но уже поздно. Один из охотников, одетый в замызганный сальными пятнами дублет, уже заметил светлые-светлые волосы незнакомца и пепельно-серую кожу его рук. Разражаясь противным, хриплым смехом, он на подрагивающих ногах поднимается из-за стола и, хватая за плечи своих собутыльников, указывает им на вошедшего путника.

На шум отставляемых табуретов и скрипящих половиц оборачивается уже вся таверна. Старики безмятежно дымят своими трубками, молча кривя губы, хмуро осуждая молодёжь и их горячую кровь. Но вот один из них сам поднимается и отставляет курево в сторону. С улыбкой безумца он подходит сзади к громиле, держащему ошеломлённого странника за грудки, и яростно дёргает его за полу куртки.