Глубокое течение

В состав экспедиции входила дивизия СС, и это особенно понравилось фон-Адлеру: впервые ему дали эсэсовцев. Теперь он покажет им, что такое опыт старого генерала! Он был твердо уверен, что его тактика самая точная. На самом деле она была очень примитивной и основывалась на двух принципах: на неожиданности и теории «мертвой пустыни».

«Там, где мы пройдем, должна остаться пустыня, прекратиться всякая жизнь», — говорил фон-Адлер своим офицерам и солдатам. Он и здесь, в Приднепровье, намеревался нанести удар неожиданно. Но это ему не удалось. Партизаны узнали о карательной экспедиции, как только первый эшелон дивизии вступил на белорусскую землю: брестские партизаны поймали одного эсэсовца и выведали у него все необходимое.

Штаб партизанского соединения подготовил план разгрома карателей. Бригада «Днепр» должна была навязать бой первому эшелону карателей, захватив инициативу, и этим дать возможность маневрировать другим бригадам соединения, которые должны нанести окончательный удар.

В середине мая начались жестокие бои. Они продолжались с нарастающим напряжением дней десять. Бригада заняла все опорные пункты, важнейшие дороги и преградила врагу путь в партизанский район. Озверевшие каратели сжигали окружающие деревни, расстреливали женщин, детей, уничтожали все живое на своем пути.

Десятки тысяч людей искали пристанища в лесных чащобах и там ждали конца нашествия, победы партизан.

Но фон-Адлер бросал в бой все новые и новые силы. Ему удалось завязать бои с партизанскими частями, которые шли на помощь «днепровцам», задержать их.

Обессиленная тяжелыми боями бригада не выдержала натиска и начала отступать.

Николай Маевский с пятью молодыми партизанами остался прикрывать отход последнего отряда, который среди бела дня незаметно снялся с позиций.

— Продержитесь только один час. Через час мы будем в Борщовском лесу, — сказал на прощание Лесницкий и крепко пожал руку начальнику штаба.

В глазах комиссара Николай прочел беспокойство. «Может быть, в последний раз видимся», — подумал Николай. Но Лесницкий ничем не выдал своей тревоги. Он только посмотрел вокруг и уверенно сказал:

— Хлопцы, вы надежные, и позиция у вас надежная. До встречи, товарищи!

Позиция, которую они занимали, и правда была удачной. Группа залегла на гребле. С двух сторон было болото, поросшее осокой и наполненное весенними водами. На обход болота, если эсэсовцы попробуют это сделать, потребуется не меньше часа — время достаточное для того, чтобы отряд дошел до леса.

Шесть партизан, оставшиеся с Николаем Маевским, были вооружены ручными гранатами, пулеметом и противотанковой пушкой.

Эсэсовцы уже предприняли в этот день три атаки. Ожидалась четвертая, судя по всему, самая решительная.

Вечерело. Дым догорающей вдали деревни застилал майское солнце. Но на востоке небо было чистым, голубым, без единого облачка.

Николай сел на обочину дороги, разулся и с наслаждением опустил затекшие ноги в теплую воду канавы. Хотелось лечь, вытянуться и уснуть, не вынимая ног из воды. В голове шумело от недавней стрельбы и бессонницы. Усталость сковывала тело, даже думать было трудно. И совсем не хотелось вести этот неравный бой.

«Хорошо было бы, если бы они больше не атаковали», — подумал он и оглянулся на партизан, которые сидели у пушки и по очереди курили одну самокрутку. Это были молодые хлопцы, двое из них — совсем еще подростки. Они добровольно остались с ним, хотя и знали, что могут погибнуть на этой гребле. Николай заметил, что хлопцы немного волнуются, — это было видно по тому, с какой жадностью они глотали табачный дым.

Он встал и подошел к ним.

— А обо мне вы забыли? Дайте и я затянусь разок.

— Для вас, товарищ начштаба, есть отдельно на цыгарочку.

— Нет. Вы мне дайте общую. И ту крутите, вместе раскурим.

Обжигая пальцы, он потягивал окурок до тех пор, пока не стало горячо губам. Новую цыгарку он курил первым.

Хлопцы повеселели, радостно заулыбались.

— Молчат, гады, — сказал Тимофей Буров, самый молодой из пяти, кивнув в сторону немцев. Остальные посмотрели туда же. Николай понял, что они хотят услышать его мнение о непонятном молчании противника.

Он встал и начал в бинокль рассматривать место, куда откатились после последней атаки эсэсовцы.

Впереди, за болотом, тянулась полоса ольховых кустов, через которые протекал ручей. Там партизаны в течение многих дней держали оборону. За ручьем начинались приусадебные участки. Длинные и узкие, пестрые от разных посевов полосы поднимались на крутой пригорок и заканчивались садами. На самом верху пригорка была расположена деревня. Но теперь там не было ни садов, ни хат. На фоне голубого неба чернели скелеты обгоревших деревьев и два ряда закопченных печей с покосившимися трубами.

За печами притаились вражеские пулеметчики. Основные же силы противника находились за деревней, в низине. Оттуда они и начинали свои атаки. Огороды были усеяны серо-зелеными кочками — трупами убитых карателей.

— Да, молчат. И пусть подольше молчат. Для нас это лучше. Мы подождем еще с час и пойдем догонять отряд. — Маевский отнял от глаз бинокль, повернулся к хлопцам.

— А обойти они нас не могут, Николай Карпович?

— Обойти? Нет. Трудно им обойти. На Рудненской дороге тоже засада. Но там, слышите, тихо. В лес — пусть попробуют сунуться. В болото они тоже не пойдут. Боятся наших болот и лесов. — Он помолчал, а потом восхищенно добавил: — Просторен и богат наш край, друзья! Хорошо в нем бить врагов.

— Больно только видеть такое, товарищ начштаба, — Тимофей Буров показал на сожженную деревню. — Аж сердце кровью обливается. Никогда этого нельзя простить.

— Мы и не простим, — сказал Николай.

Партизан Притыка несмело спросил:

— А скажите, товарищ командир, дойдем мы до Германии?

— Обязательно.

— А так не может случиться, что они, как в прошлую войну, какой-нибудь фокус выкинут… мира попросят, чтобы спастись от расплаты?

— Ну, нет! Этому не бывать! — горячо воскликнул Тимофей.

— Да этого и не будет. Война эта не похожа на все предыдущие войны. Помните, какие задачи поставил товарищ Сталин? Мы должны уничтожить гитлеровское государство и его вдохновителей, уничтожить гитлеровскую армию и ее руководителей. Понимаете? Мы должны разрушить ненавистный «новый порядок» в Европе и покарать его создателей. Так оно и будет, товарищи. Не иначе. На нас смотрит весь мир. Нас ждут порабощенные народы…

— А союзнички наши не могут помешать нам? — хитро прищурившись, спросил Вася Плющай, брат командира отряда. — Капиталисты с капиталистами быстро договариваются, товарищ начштаба. Одна шайка.

Николай улыбнулся. Разговор ему нравился. Слушатели были любознательными и внимательными.

— Вообще-то ты, Вася, прав. Капиталисты при любых обстоятельствах остаются капиталистами. Еще Маркс сказал, что это люди без совести и чести. Но народ… Дело в том, что война многому научила народы. И никаким капиталистам не остановить их похода против фашизма. Все будет решать народ.

Их беседу прервал далекий гул моторов. Партизаны насторожились, прислушались.

— Снова летят. Отползем в кусты, чтобы не заметили нас, — приказал Николай.

За последние дни самолеты уже много раз бомбили партизанские позиции, и бойцы привыкли к ним. Но сейчас гул все усиливался, а самолеты не показывались.

Николай поднял бинокль и увидел: на горизонте одно за другим выползли четыре черных чудовища. Они на мгновение остановились возле печей, а потом быстро поползли по склону огородов к кустам, направляясь к дороге.

— Танки, — громким шепотом сообщил Николай.

И сразу же около него оказались все партизаны.

Они не сводили с командира глаз, взглядами спрашивая, как действовать. С танками они встречались впервые, а все неизвестное всегда кажется страшным.

Николай заметил, как побледнели лица этих, уже не раз смотревших в лицо смерти, хлопцев. Да и у него по спине пробежал неприятный холодок, но он уверенно сказал: