Секта

– Вы человек верующий? – спросил Месмер.

– Верующий? Нет. Пожалуй что, нет. А какое это имеет значение?

– Я тоже – нет. Я всегда относился к религиозным людям несколько скептически. Я считаю религию способом психологической компенсации. Как правило, так компенсируется неуверенность в своих силах.

– Наверное, – дипломатично ответил Томас. – Но давайте вернемся к…

– Якоб был… Якоб глубоко религиозный человек. Из приверженцев христианского фундаментализма. Это стало одной из причин нашего разрыва. Это не значит, что я не уважал его убеждения, они его личное дело. Причина в том, что он сам отвернулся от семьи.

– И это произошло десять лет тому назад?

– Тогда мы перестали общаться, но началось все много раньше. – Месмер устремил взгляд в пространство. – Якоб всегда был сложным человеком, с ярко выраженной интровертностью, периодически у него бывали приступы депрессии, несмотря на все наши с матерью попытки ему помочь. Так продолжалось и когда он стал взрослым. Он сам себе усложнял жизнь, сам уходил от общения.

– И он всегда был верующим?

Месмер посмотрел на Томаса как-то смущенно:

– Нет, первая встреча с Иисусом произошла у него после тяжелого душевного кризиса. Тогда-то он и примкнул к пятидесятникам, наслушавшись какого-то проповедника пробуждения. Сперва мы воспринимали это как чудачество, как запоздалое бунтарство молодого человека. Я во всем винил себя, – сказал Месмер, тыча себя в грудь искалеченной рукой. – Поэтому мы как могли пытались ему помочь.

– Как именно?

– Как обычно это делают родители. Я пробовал с ним беседовать, ну, обращался к его разуму и старался растолковать, что к чему. Как страдают от его поведения окружающие.

– Но он ведь был тогда уже взрослым?

– Ну и что из того? – фыркнул Месмер. – Родители всегда отвечают за детей!

Томас сочувственно улыбнулся:

– Да, конечно.

– К сожалению, Якоб кончил тем, что совершенно с нами порвал, заявил, что в его жизни ни для кого нет места, кроме Бога, и он должен следовать своему призванию. Моя жена, его мать, умерла от рака, так и не повидавшись с ним.

– Соболезную, – сказал Томас. – Якоб по-прежнему состоит в той общине, о которой вы говорили?

Фердинанд Месмер покачал головой:

– До нас из третьих рук дошло, что Якоб порвал с этим проповедником и сам занялся проповеднической деятельностью. Причем делал это очень успешно. Очевидно, все дурачки так и тянулись к нему.

– У него есть постоянное место, где он проповедует?

Месмер посмотрел через плечо Томаса туда, где на диване сидела Катрина. Томас слышал, как она встала и в следующую секунду очутилась рядом, протягивая пожелтелую папку с прикрепленным резинкой компакт-диском.

– Что тут? – спросил Томас.

– Отчет предыдущего сыщика, – ответил Месмер.

Томас удивленно перевел взгляд на Месмера:

– Кто-то до меня уже занимался этим делом?

Месмер взглянул на часы и поднялся:

– Нет. Отчет был сделан несколько лет назад. Это результаты давнего расследования, проведенного по моему заказу.

– По поводу вашего сына?

Фердинанд Месмер застегнул пуговицы темного пиджака, пригладил бороду:

– По поводу «Избранников Божиих» – секты, которую возглавляет мой сын.

Томасу показалось, что он где-то уже слышал это название.

– В утренних газетах тогда только и обсуждений было что об этой секте. В чем только их не обвиняли, начиная от промывания мозгов до мошеннического обогащения путем организации фирм-однодневок.

– Кажется, я об этом читал.

– Вся страна читала, и причиной тому была вовсе не святость моего сына. Поэтому я сам начал расследование. Чтобы понять, в чем там дело.

– Ради сына?

– Ради семьи.

– И что же оказалось? Были основания для этих слухов? – спросил Томас, кинув взгляд на отчет.

– Теперь это уже не имеет значения. Мне просто нужно, чтобы вы узнали, где мой сын. Разумеется, не поднимая шума. Так, чтобы никто, даже он сам, об этом не знал. Мало кому понравится, что за ним следят.

Томас кивнул.

– А сейчас прошу меня извинить, меня ждут слушатели. Уверен, что все необходимые сведения о жизни и деятельности моего сына вы найдете в этом отчете. Практической стороной – вопросами гонорара и так далее – займется Катрина. – Он быстро раскланялся и вышел, не дожидаясь ответа Томаса.

Катрина уселась перед Томасом на край стола, сложив руки на коленях, и спросила:

– У тебя есть номер счета, куда мы сможем перевести деньги?

– Номер счета? – Томас похлопал себя по карманам и обнаружил, что бумажник с банковской карточкой остался на «Бьянке». – Мы можем уладить это в другой раз?

– Разумеется. Твои деньги, так что дело хозяйское.

Томас задумчиво посмотрел на папку:

– Не могу понять одного…

– Да?

– Раз уже проводилось расследование, то почему вам было просто не связаться с тем человеком, который написал этот отчет? Уж он-то, наверное, имеет представление о том, где сейчас может быть Якоб?

Катрина развела руками:

– Должно быть, Месмер был не в восторге от работы предыдущего сыщика и потому не захотел снова его нанимать. Зато тебе повезло.

Томас посмотрел на нее:

– Он мог бы поручить это и тебе?

– Ты ведь у нас частный детектив, – усмехнулась она лукаво. – Вопрос в том, насколько толковый ты детектив. И мы с нетерпением ждем ответа на этот вопрос. – Она соскочила со стола в знак того, что заседание окончено.

Они спустились вместе на лифте и прошли через холл к выходу. Проходя мимо раскрытой двери аудитории, Томас увидел стоящего на подиуме Месмера. Он был без пиджака и энергично говорил, воздев руки к небу.

16

В одних шортах Томас сидел на палубе «Бьянки». Несмотря на то что он примостился в закутке возле каюты, куда падала тень, он весь размяк от жары, и у него даже мелькнула мысль, не искупаться ли в канале. Однако дальше мыслей дело не пошло. Вместо этого он взял отчет, переданный ему Месмером, и снял широкую резинку, которой тот был перетянут. На обложке стоял напечатанный жирным шрифтом номер дела, а внизу было написано название сыскного бюро – «БК Консалтинг Беньямина Клаусена» – с амагерским адресом. Раскрыв папку, Томас быстро проглядел несброшюрованные листы и в самом конце нашел набор черно-белых фотографий и брошюру «Иисус тебя любит». Заглавие было набрано крупным шрифтом, а под ним красовался рисунок, изображавший крест и терновый венец. Томас отложил в сторону фотографии и брошюру и принялся за чтение отчета. Он живо напомнил ему бесчисленные отчеты, которые пришлось составлять ему во время службы в полиции. Он всегда ненавидел эту часть работы и, как правило, старался спихнуть ее на Миккеля.

Но в отличие от Томаса и его коллег, Беньямин, кажется, очень старался писать литературным языком и следил за стилем. Описание обыкновенной слежки за двумя девушками, распространявшими брошюры на Кристиансхавн-торв, разрасталось у него в целую повесть. Он упоминал о том, как были одеты девушки, сколько брошюр они раздали, когда делали перерыв. Беньямин описывал даже тех, кто брал у них брошюры. Он не признавал главного правила составления отчетов, которое гласит: пиши как можно проще.

Томас перешел к следующей странице, на которой рассказывалось о втором дне слежки. Здесь Беньямин устанавливал контакт с обеими женщинами и получал от них брошюру «Избранников Божиих». Он описал девушек, которых звали Амалия и Лиза, как «симпатичных, следящих за своей внешностью и говорящих на хорошем литературном языке», но отметил, что они не уроженки Копенгагена. Откуда они приехали, Беньямин не сообщал.

Пролистнув часть текста, Томас прочитал конец отрывка о том, как на следующий день Беньямина пригласили на библейское собрание, которому были посвящены аж две страницы. Одно только описание различных участников, «обычных людей из всех слоев общества», заняло у Беньямина целую страницу. Не преминул он коснуться и содержания проповеди. «Создается впечатление, что общину чрезвычайно волнуют козни дьявола и то, какие разнообразные обличья он может принимать и как спасаться от него при помощи молитвы. В проповеди все время повторяется мысль о том, что все мы грешники, но что Бог к нам милостив». Очевидно, сам Якоб Месмер отсутствовал на этом собрании, и Беньямин писал, что спросил Лизу, девушку с Кристиансхавн-торв, почему его нет. Лиза ответила, что Учитель, к сожалению, не мог в этот раз присутствовать, но будет на следующем собрании. После беседы она пригласила Беньямина прийти еще раз, чтобы познакомиться с Учителем, а также попросила сделать пожертвование на святое дело. На полях отчета Беньямин сделал пометку для работодателя, что пожертвовал двести крон.