Страница 38 из 64
Позади нас раздался кашель.
Виктор подошел ближе, он был в замешательстве, но произнес:
— Рейз, нам надо идти. Ты должен быть в клетке.
Я еще раз поцеловал губы Кисы, взял ее за палец и пробежал им вниз по моему животу.
— Сегодня здесь появится еще одно тату, а затем я снова возьму тебя, когда ты придешь ко мне.
Киса попыталась улыбнуться, но я заметил, что она напряжена. Отступив обратно, я вышел из коридора и направился дальше по туннелю, прям через толпу; люди расступались, чтобы пропустить меня. Я держал клетку в поле зрения, меня наполняла жажда крови и необходимость убивать. Приблизившись, я заметил, что мой противник уже кружит на ринге, но не обратил на него внимание. Моей единственной заботой была Киса, выживание для Кисы. Выжить, чтобы защитить и заботиться о ней.
Забежав по ступенькам лестницы вверх, я оказался около стальной двери.
— Впусти меня! — взревел я, сотрясая дверь. Охранник подошел сзади и открыл замок, я сразу же вошел в клетку, сжав кулаки.
Затем я посмотрел вверх…
И желудок ухнул вниз.
362?
362 — вот, что было вытатуировано на груди Голиафа.
Когда дверь захлопнулась, мой противник поднял голову. Я увидел, как по его лицу пробежала вспышка, и он узнал меня. Он замер. Я замер. Выстрел пистолета дал понять, что битва началась.
Ни один из нас не сдвинулся с места, слишком занятые, разглядывая друг друга.
— Он был твоим другом… — пришли мне на ум слова Кисы, сказанные прошлой ночью.
— Другом?
— Да, твоим другом. Ты говорил с ним, проводил время. Доверял ему… он нравился тебе?
— Я тренировался с ним. Он помог мне приспособиться к жизни в ГУЛАГе. Научил меня, как блокировать неприятные вещи. Мы никогда не сражались друг с другом. В ГУЛАГе мы были лучшими бойцами. Когда случился бунт, он освободил меня.
Мое сердце стало биться быстрее, чем когда-либо, стоило мне только взглянуть на 362… Голиафа? Киса сказала, что он был моим другом, и, глядя на него прямо сейчас, держащего сай в руке, впервые, находясь в клетке, я не мог заставить себя двигаться.
Я не мог заставить себя сражаться…
***
— 818, заходи. Будем тренироваться, — крикнул 362 с другой стороны тренажерного зала. Я осторожно подошел к скамейке для упора лежа, держась позади, пока он лежал на ней, выполняя упражнения.
— Ты будешь тренироваться со мной. Это поможет тебе выжить. Тренируясь с теми долбаными хлюпиками, что доставили тебя сюда, быстро найдешь свою смерть. Они слабые. Напуганные. Они не знают, что такое клетка.
— Ты не боишься драться со мной? — спросил я.
362 ухмыльнулся.
— Я старше. Этого не произойдет. Лишь когда ты тоже повзрослеешь и, возможно, станешь чемпионом, как я, но до этого они никогда не выпустят нас на один ринг. Они потеряют слишком много денег из-за этого.
Я кивнул, наблюдая, как он делает первый жим.
— Тогда я буду тренироваться с тобой.
362 ухмыльнулся и продолжил поднимать штангу, словно та ничего не весила.
— Держись меня, малыш, и вместе мы когда-нибудь выберемся из этого ада живыми.
— Почему я? — спросил его я.
362 остановился и взглянул на меня.
— Потому что я вижу, что ты не делал того из-за чего тебя привезли сюда. Это на твоем лице, в твоих глазах. Ты невиновен, как и я, но ты сильный, можешь бороться, можешь выживать… как я. Большинство детей умрут здесь в течение первых недель, а если нет, то до конца их первого года пребывания здесь. Но мы, мы — выживем.
— Ты хочешь выйти отсюда и отомстить тому, кто доставил тебя сюда, — сказал я, осознавая, что это именно то, что я чувствовал.
— Да. И я собираюсь дожить до этого дня, как и ты. Тренируйся со мной, спарингуйся со мной, и мы оба сможем отомстить.
362 вернулся к весам, и так мы тренировались с ним на протяжении многих лет, пока не стали чемпионами, как он и предсказывал.
Мы выжили, чтобы отомстить.
***
Но сейчас моей мести препятствовал мой друг, мой брат по ГУЛАГу.
362 стоял в центре клетки, и мои ноги двинулись в том направлении. Сжимая кулаки и вставляя лезвия вперед, на всякий случай если он ударит, я заметил в темных глазах 362-го, что он не собирался нападать.
Когда мы оказались лицом к лицу, он сделал резкий вдох и выдох, и он выругался. Его лицо было искажено болью.
— 818, — произнес он тихо.
— 362, — ответил я.
Он опустил голову.
— Это твоя месть? Это твой человек из прошлого, который оболгал, осудил и превратил в одного из нас?
Я кивнул.
— А ты? — спросил я, и услышал, как стала возмущаться толпа, что мы до сих пор не начали бороться.
— Они поймали меня через два часа, после того как я сбежал из ГУЛАГа. Пытался снова сбежать, но они поймали меня опять. Заставили сражаться за них. Возили по всей стране, заставляя биться насмерть. Прошлой ночью привезли сюда. Я должен прикончить бойца, который выйдет со мной на ринг. Мне приказали заставить тебя страдать. И делать это медленно.
Я замер.
— Дуров, — прорычал я.
362 прищурился.
— Один из тех, кто послал тебя сюда?
Я ничего не ответил. Не вспомнил пока всех деталей, но Дуров был каким-то образом причастен к этому.
Охранники стали приближаться к клетке, наводя винтовки. 362 придвинулся ближе.
— Если я выиграю сегодня, то буду свободен. Я наконец-то смогу отомстить.
Прикрыв глаза, я понял, о чем он говорит. Мы оба хотели отомстить. И только один из нас выйдет из этой клетки живым.
Я открыл глаза, и 362 протянул руку. Как вспышка, на его лице промелькнуло сожаление, и в этот момент я ощутил сострадание к моему… другу.
Взяв его за руку, я кивнул и сказал:
— Я благодарен за нашу дружбу.
362 ухмыльнулся. Он всегда так делал.
— Обещай мне. Обещай, что если выиграешь сегодня, то отомстишь… за нас двоих.
Я сжал его руку и произнес:
— Только если ты пообещаешь то же самое.
362 кивнул в знак согласия. Мы опустили руки; все чувства, сострадание — все отошло, уступив место наполнявшему тело адреналину.
Мы отступили. Охранники расслабились. Только одна винтовка была поднята вверх, чтобы выстрелить и дать сигнал к началу борьбы.
Я знал этого борца, как он движется, как он думает, его слабые места его силу. Но в той же степени он знал и все обо мне. Впервые за все время боев я почувствовал страх. Этот мужчина может победить меня. Когда мы начали кружить по арене, я увидел по выражению лица 362, что он думает так же.
Неожиданно 362 рванул вперед и ударил своим саем по моей руке, лезвие разрезало мою кожу. Но и он не смог остаться невредимым, потому что когда его сай нанес мне рану, я прошелся скользящим ударом по его бедру. 362 пошатнулся назад, так как это почти разрезало его мышцы.
Я чувствовал, как кровь текла по моим рукам. 362 набросился на меня, опрокидывая нас обоих на пол. Толпа начала сходить с ума, стуча кулаками по металлическим прутьям забора. 362 и я сцепились на полу, изо всех сил сражаясь за господства, оба почти равные.
Но 362 был больше, ему удалось придавить меня. Его лицо напряглось, взгляд застыл, когда он поднес сай к моему лицу. Толпа бесновалась.
Я попытался сбросить его, но 362 был сильнее и превосходил меня в размерах. Каждая моя мышца напряглась. Я мог чувствовать, как пульсирует вена на моей шее и висок, но сай приблизился к моему горлу. Вот так и придет смерть. 362 просто перережет мне горло, и я буду мертв.
Повернув голову так, что прижался еще ближе к руке 362 с оружием, я заметил Виктора. Он стоял в стороне и кричал мне, чтобы я боролся за жизнь, чтобы отомстил.