Империя бурь

Возле Маноны, как того требовал устав, осталась лишь Астерина. Главнокомандующая поймала за рукав проходящую мимо Гислану.

– Расскажи, что тебе известно про Эравана, – потребовала Манона, перекрывая грохот кузниц и рев драконов.

Гислана побледнела и уже открыла рот, когда Манона сердито добавила:

– Только самую суть.

Гислана нервно сглотнула. Остальные ведьмы занялись облачением. Невзирая на окружающий гвалт, ученая ведьма говорила так, чтобы ее слышали только Манона и Астерина.

– Он был одним из трех валгских королей-демонов, вторгшихся на землю в незапамятные времена. Его спутников либо убили, либо отправили обратно в их темный мир. Эраван застрял здесь с небольшой армией. На Эрилею он бежал после того, как Маэва и Брэннон уничтожили значительную часть его сил. Целую тысячу лет он восстанавливал армию, укрывшись в подземельях Белоклычьих гор. Когда он решил, что достаточно подготовился… а к этому времени пламя короля Брэннона начало слабеть, Эраван вышел на поверхность, намереваясь захватить весь континент. Легенда гласит, что он был побежден дочерью Брэннона и ее возлюбленным из числа людей.

– Похоже, легенда врет, – хмыкнула Астерина.

– Иди облачаться, – сказала Манона, выпуская руку Гисланы. – Найдешь время – расскажи остальным.

Гислана поклонилась и поспешила к шатру арсенала.

И снова Манона не уделила внимания Астерине. Сейчас не время для таких разговоров.

Немого кузнеца она нашла на его обычном месте. По грязному лбу обильно струился пот. Но глаза кузнеца смотрели спокойно и уверенно. Он снял со стола рогожу, открыв сверкающие, полностью готовые доспехи Маноны.

Их блеск был особым, поскольку кузнец изготовил их из чешуек темного металла. Это делало части доспехов похожими на узорчатую драконью чешую. Манона провела пальцем по чешуйкам, соединенным внахлест, затем потянулась к кольчужной рукавице, сделанной точно по ее руке.

– Какая красота, – вырвалось у нее.

Доспехи были устрашающими и в то же время красивыми. Интересно, о чем думал немой кузнец, изготавливая чешуйку за чешуйкой? Он ведь знал, что Манона, облачившись в это произведение искусства, будет лишать жизни его соплеменников. Но лицо кузнеца, как всегда раскрасневшееся от жары, ничего не выражало.

Сбросив плащ, Манона принялась облачаться. Доспехи облегали ее, словно вторая кожа: гибкие и податливые там, где это было необходимо, и предельно прочные в других местах, где от этого зависела ее жизнь.

Когда она полностью облачилась, кузнец окинул ее взглядом, удовлетворенно кивнул. Потом нагнулся и достал из-под стола завершающую часть облачения – шлем, похожий на корону. Манона не сразу решилась надеть его.

Кузнец изготовил его из того же темного металла. Наносник и налобник были сделаны таким образом, чтобы бóльшая часть ее лица оставалась в тени, за исключением рта. И ее железных зубов. Корона шлема оканчивалась шестью маленькими копьями, устремленными вверх.

Шлем завоевательницы. Шлем демонессы.

Двенадцать ее ведьм, полностью облаченные, смотрели на нее. Манона торопливо затолкала косу внутрь доспехов и надела шлем.

Он плавно опустился на ее голову, приятно холодя разгоряченную кожу. Шлем скрывал лицо, но не мешал ей смотреть. Манона прекрасно видела кузнеца. Скупой на выражение чувств, он вновь лишь одобрительно кивнул.

– Спасибо, – вдруг сказала Манона, удивляясь себе.

Ответом ей был такой же легкий кивок.

Солдаты торопились убраться с ее пути, когда Манона стремительно подошла к Аброхасу и уселась в седло, подав сигнал остальным ведьмам. Ее дракон тоже был в полном боевом облачении. Кажется, доспехи ему нравились.

Отряд Тринадцати взмыл в небеса, оставляя Морат позади. Манона даже не обернулась.

Глава 4

Эдион и Рован не отпустили посланника Дарро, лишив его возможности предупредить хозяев. За весну Муртаг и Рен немало сделали ради возрождения Террасена, но симпатии деда и внука вполне могли измениться. Поэтому Аэлине и ее соратникам стоило использовать все возможные преимущества – например, внезапность своего появления в таверне.

Аэлине подумалось, что затянувшееся ненастье – это знак. А может, преклонный возраст Муртага – всего лишь удобный предлог для Дарро, чтобы устроить ей проверку. Мелькнувшая мысль заставила ее обуздать закипавший гнев.

Таверна находилась в лесу, на перекрестке дорог. Из-за дождя и позднего времени в ней было многолюдно. Чтобы поставить лошадей в конюшню, пришлось заплатить вдвойне. Аэлина знала: одно ее слово, одна вспышка магического огня, и опустеет не только конюшня, но и зал таверны.

На подходе к таверне Лисандра, отправившись на разведку, обшарила и обнюхала окрестности. Вскоре из кустов появилась ее мокрая голова со взъерошенной шерстью. Все чисто.

Свободных комнат на втором этаже не было. В самом зале – не протолкнуться. Здесь собрались путники, охотники и вообще те, кого застиг нескончаемый ливень. Все стулья и скамейки были заняты. Часть посетителей сидели прямо на полу, привалившись спиной к стене.

«Похоже, иного ночлега здесь не предвидится», – с неудовольствием подумала Аэлина.

Их появление осталось почти незамеченным. Лишь несколько голов повернулось в сторону незнакомцев в промокших плащах, с чьих капюшонов капала вода. Капюшоны скрывали лица, а плащи – оружие. Не увидев чего-либо примечательного, посетители вернулись к своим кружкам, картам и пьяным песням.

Лисандра наконец вернулась в человеческое обличье. Несколько месяцев назад, еще в Рафтхоле, она говорила Аэлине о намерении кое-что изменить в своем теле. Теперь она исполнила задуманное: некогда пышная ее грудь заметно уменьшилась. Пока шли на «приватную половину», где их ожидали террасенские аристократы, Аэлина поймала взгляд Лисандры и усмехнулась.

– Ну что, так лучше? – негромко спросила Аэлина.

– Ты даже не представляешь, – ответила Лисандра и улыбнулась так, как улыбнулся бы призрачный леопард, если бы умел улыбаться.

Рован, шедший сзади, хмыкнул.

Посланник с Эдионом двигались впереди. Выйдя из шумного общего зала, свернули в тускло освещенный коридор. С круглого помятого щита на спине Эдиона летели дождевые капли. Свечи на стенах встречали их сердитым шипением. Эдиона называли Волком Севера. Многие победы в сражениях были одержаны благодаря его фэйской силе и быстроте, но воины легиона Беспощадных видели в нем прежде всего человека, которого они уважали и которому верили. Аэлина запоздало подумала, что ей, пожалуй, стоило бы сменить свое фэйское обличье на человеческое.

Ее ждала встреча с Реном Ручейником. Друг далекого детства. Минувшей зимой, освобождая Шаола из плена, она чуть не убила Рена. Тогда они не узнали друг друга. И потом, обосновавшись в ее рафтхольском трущобном жилище, Рен даже не догадывался, что оно принадлежит его исчезнувшей королеве. Его деда Муртага Аэлина помнила смутно. В основном воспоминания касались обедов у дяди. Муртаг незаметно подкладывал ей на тарелку добавочные куски ее любимого черничного пирога.

Всему хорошему, что уцелело в их несчастном королевстве, всему зыбкому спокойствию Террасен был обязан Эдиону (вмятины на его щите были зримым подтверждением его усилий) и тем троим, что приехали на встречу с Аэлиной.

От этих мыслей ей захотелось опустить плечи и сжаться. Эдион с посланником уже подошли к двери. Посланник простучал условный сигнал. Быстроногая виляла хвостом и шумно отряхивалась, разбрызгивая воду. Лисандра фыркнула. Взять с собой на тайную встречу мокрую собаку – такое могла себе позволить только королева.

Еще давно Аэлина пообещала себе: она ни за что не станет принижать свое истинное положение. Она прошла через тьму, кровь и отчаяние, но выжила. Даже если господин Дарро станет предлагать ей солдат и деньги на ведение войны… у нее самой есть и то и другое. Конечно, чем больше, тем лучше, но и она явилась к ним не с пустыми руками. Они трудились во имя Террасена. Она делала то же самое. Ради себя. Ради своих подданных.