Подружки

— Ура! — обрадовалась Люба. — С этого дня худеем!

Для верности она ещё всех девчонок предупредила, что мы худеем. Чтобы нас никто шоколадками не угощал.

— Чёрным шоколадом можно, — я попыталась отстоять своё право на сладкое.

— Никаким нельзя! — перебила меня Люба. — У нас жёсткая диета будет! Зато через неделю станем как фотомодели.

«Интересно, — подумала я, — что такое жёсткая диета».

За обедом узнала. Сели мы с Любой подальше от всех в столовой, чтобы запахи вкусные не вдыхать (как назло, давали пюре с котлетами и солёным огурчиком). Достала Люба из рюкзака коробку. А в коробке — обед. Ветка укропа.

— Что это за подножный корм? — опешила я. — Еда-то где?

— Вот еда, — говорит Люба, — и витамины, и минералы. И вкусно, и полезно.

Взяла я веточку, ко рту поднесла.

— Куда? — возмутилась Люба. — Это нам с тобой на двоих!

И отщипнула полветочки. Ладно. Сидим, жуём, давимся.

— А ужин скоро? — спрашиваю.

— Вообще лучше не ужинать, — говорит Люба.

— Почему?!

— Но если очень уж хочется — будет тебе ужин. Я сама его приготовлю. У нас дома сушилка для фруктов есть. Я в ней укроп подсушу. Он даже немного тёплый будет.

— Погоди! У нас, что, сушёный укроп на ужин? — поразилась я. — То есть настоящее сено? Люба, признавайся! Ты хочешь, чтобы я через неделю молоко давать начала?

— Я хочу, чтобы ты похудела и понравилась Малинину.

Я вздохнула. Дожевала укроп. И говорю:

— Сладкого хочется.

— У меня есть! — обрадовалась Люба и протягивает мне пакетик.

— Десерт?

— Десерт!

— И что там?

— Яблочная кожура!

— Тьфу, — сказала я и вернула пакет, — сама жуй. Я не таракан, чтобы яблочную кожуру на десерт есть. И вообще, я не хочу худеть.

— Бросать на полпути нельзя, — говорит Люба строго, — ругай меня, как хочешь. А я всё равно от тебя не отстану. И с диеты слезть не дам.

— Почему?

— Потому что мы подруги! А настоящие подруги должны всегда друг о друге заботиться! Вот я о тебе и забочусь.

Ну что с ней поделаешь? Махнула я рукой. Стали мы с ней питаться по жёсткой диете.

Мамочки мои… Как вспомню — так вздрогну. Все в буфете пирожки с капустой наворачивают — мы о сельдерей зубы ломаем. Не о стебельки! А об корни. Большие такие, сероватые. Как камни. Все макароны с сосисками кетчупом поливают. А мы грейпфрутами давимся кислыми. И улыбаемся друг другу. То ли от радости, что худеем, то ли потому, что оскомину набили.

А последний раз Люба вот что учудила.

— Суп у нас сегодня, — говорит, — вкуснятина!

Обрадовалась я. В животе сразу забурчало. Взяла Люба глубокие тарелки, из рюкзака бутылку достал а. И налила нам «суп».

— Что это? — спрашиваю.

— Вода!

— Ты ж сказала — суп?

— Конечно, суп. Суп для худеющих. Бери ложку и лопай! Наворачивай! Ух объеденье!

Ест Люба, нахваливает. А я ем и молчу. Как будто в камень превратилась. Сельдереевый.

— А на второе, — загадочно улыбается Люба, — у нас воздух!

Я даже спрашивать не стала, как это. Просто глаза раскрыла и молча на неё смотрю.

— Вот видишь? — говорит Люба и давай воздух ртом хватать, как рыба, из воды вытащенная. — Вот так надо его есть. Говорят же, сама знаешь: «Ах, какой воздух у вас на даче, его можно пить!» А воздух в нашей школьной столовой такой вкусный, что можно его есть. Ты попробуй!

Я не могла смотреть на то, как моя подруга сходит с ума. Отвела взгляд. И вижу: сидят за Любиной спиной Сорокин и Малинин. У Сорокина — хот-дог. С одной стороны горчицей намазан, с другой — кетчупом. А у Малинина — слойка с повидлом.

Я уставилась на них, глаз не могу отвести. Люба обернулась и тоже замерла. А потом вдруг встала, подошла к мальчишкам и говорит с горечью:

— Эх! Мы ради вас худели! А вы!

— А что мы? — растерялся Сорокин и протянул Любе хот-дог. — Ну… вот, держи!

— Люб, — начала я, но сказать ничего не успела.

Люба вмиг уничтожила хотдог. Сорокин уставился на неё во все глаза. Не потому, что она стала красавицей-фотомоделью. А потому, что Люба оказалась самым быстрым в мире поедателем сосисок в тесте. Малинин на меня покосился и слойку с повидлом к себе придвинул. Вот так жадина! Я фыркнула и сказала:

— Знаешь, Малинин, ты на меня лучше на уроках не смотри!

После школы по дороге домой Люба спросила меня:

— А что у тебя на обед сегодня?

— Борщ мама сварила, — вспомнила я.

— Тогда идём к тебе! — решительно сказала Люба.

Решительности она не утратила ни когда топала со мною рядом, ни когда разыскивала борщ в холодильнике, ни когда разогревала его и уплетала за обе щеки. А я не могла заставить себя съесть ни ложки.

— Тебе опять подумать надо? — с сочувствием спросила Люба. — Без этого никак?

— Никак, — вздохнула я.

Но как тут было не задуматься? Две недели люди худели — и, выходит, зря? Обидно как-то, я уже в джинсы начала влезать, которые в прошлом году носила. Если бы есть так сильно не хотелось, вообще красота была бы.

Мои сомнения разрешила мама. Когда она вернулась с работы, Люба уже доедала борщ, выскребая его из кастрюли ложкой.

— Хорошо, что вы борщ доели! — обрадовалась мама. — А то я решила на диету сесть и похудеть немного.

— Мама! — воскликнула я. — Диета — это ужасно. Даже не пробуй. На обед суп из воды, на ужин сено.

Мама засмеялась и сказала, что мы, наверное, сидели на какой-то неправильной диете. В доказательство она открыла книжку про здоровое питание, которую купила по дороге домой, и показала статью, где написано, что можно есть и фрукты, и овощи, и мясо, и даже хлеб — и при этом не толстеть. Главное, есть всё это в разумных пределах. А для того, чтобы эти пределы определить, в книге была таблица калорий.

Люба посмотрела в таблицу, сыто икнула, сказала, что с борщом свой план по калориям выполнила на неделю вперёд и отправилась мыть кастрюлю. А мама стала готовить низкокалорийный салат.

— Только стимул нужен, — задумалась мама и вдруг воскликнула: — Знаю! Я буду ради папы худеть.

— Не надо, — сказали мы с Любой.

А я пояснила:

— Мы тоже из-за мальчишек худели. А Малинин таким жадным оказался. Папа тебя и так любит. Зачем ради него худеть?

— Правильно! — подхватила Люба. — Давайте худеть для себя! Я ещё одну диету нашла. Шоколадную. Говорят, на ней многие наши звёзды похудели. Там только шоколад надо есть. И кофе пить без сахара.

— Для себя самой можно и на шоколадной диете посидеть, — согласилась я.

Но мама сказала, что мы просто попробуем рационально питаться. А на шоколадной диете обязательно посидим. Пару часиков. В каком-нибудь кафе. Как только принесём домой по три пятёрки каждая.

Про колготки, клей и мороженое

Пришли мы с Олеськой на школьную дискотеку в честь Восьмого марта. Рано пришли. Музыка, конечно, играет. Бодро поёт Рианна, но для кого? Никто же не танцует, все стесняются. И мы сели на стулья — стесняться. Стеснялись, стеснялись, а потом вижу: в класс Ромка заходит.

— Пошли, — говорю, — Олесь? Надо же кому-то начинать.

— Да ну, — морщится, — не люблю я Рианну. Да и танцевать не очень люблю.

А Ромка прямиком ко мне идёт. Подходит и говорит:

— Чего, Свет, не танцуешь? Пошли? Надо же начинать кому-то.

Я обрадовалась, со стула вскочила и вдруг чувствую, что колготками за стул зацепилась. У меня внутри всё замерло, я ногой — дрыг! И чувствую — трых! Порвались колготки. Прямо под коленкой — на самом видном месте. Я на стул обратно — плюх!

— Ты чего? — удивился Ромка. — К стулу прилипла?

— А-а, — замялась я, — передумала я. Рианну не люблю. Ты иди пока, а я следующей песни подожду.

Олеська на меня покосилась, а я ей незаметно, глазами, на ногу показываю и губами одними шепчу: — Дырка! — Олеська сразу всё поняла. Девчонка же! Да ещё и лучшая подружка.