Страница 4 из 50
Скоро из ущелья появилась Памеа.
— Это для тебя, — улыбнулся Инто, протягивая ей букет.
Памеа охнула и, приняв подарок, бережно заткнула его за пояс передника, пообещав поставить в воду сразу же по приходу домой.
Вскоре Инто сидел в общей зале вместе с остальным ребятами. Он был здесь самым взрослым. Все старше двенадцати в это время собирались на площади в ожидании наставительной речи старейшины. Белый свет лился из вырубленных в скальной комнате окон. Памеа взбивала в большой деревянной чашке ароматную пену из мыльных трав, собранных у реки. Обривала она умело и быстро и никого никогда ещё не порезала. Пришёл черёд Инто. Памеа возилась с ним особенно долго и даже дважды протёрла лысину специальным маслом, от которого, по её словам, волосы должны расти медленнее.
Выйдя наружу, Инто отыскал глазами Неку. Она стояла в окружении других девочек у костра и что-то оживлённо рассказывала. На ней было праздничное синее платье, принесённое отцом из нижнего мира, и голубой платок на плечах. Всё это очень шло к её небесного цвета глазам. Инто залюбовался тонкой фигуркой, залитой солнцем. Казалось, приделай ей крылышки, и она взлетит, точно стрекоза над рекой, такая она была лёгкая и светлая.
Мальчик достал припрятанный букет и поспешил к гомонящей толпе. Он чувствовал в себе небывалую уверенность. Отросшие волосы больше не портили чернотой, и Инто считал себя ничуть не хуже остальных ребят. Он подошёл к Неке вплотную и протянул цветы. Букет немного помялся, пока лежал у него за пазухой, стебли внизу стали влажными от взмокших ладоней, но выглядел он вполне ничего, а главное, запах сохранил прежний. Нека фыркнула и отскочила в сторону.
— Что это ты мне суёшь? — спросила она, смерив воздыхателя недобрым взглядом.
— Цветы, — смущённо сообщил Инто.
— Зачем мне твои цветы? — Нека поморщилась и нарочно задрала свой остренький подбородок, чтобы казаться важнее. — Вот Манр обещал мне принести настоящий кристалл с сегодняшней добычи!
На её лице тут же вспыхнул румянец, и она принялась что-то восхищённо тараторить, не обращая на мальчика ровным счётом никакого внимания. Инто отошёл от хохочущей кучки девчонок и с досады растоптал цветы. Оставалось только одно — отправиться к старику Амерцо. Мальчик ещё раз провёл ладонью по гладкой макушке и, шумно вздохнув, побежал вверх по дороге, ведущей на площадь.
Инто давно мечтал побывать на границе, где каменные горы переходили в снежные. Там жили Стражи, охранявшие кристаллы. Одни говорили, будто Стражи эти рождаются из кристаллов, другие — что они превращаются в них, когда умирают. Немало Добывателей погибло в холодных землях, но, во что бы то ни стало, Инто хотел стать одним из них и принести Неке самый огромный кусок хрусталя, чтобы она и не посмотрела больше на этого Манра.
Опытнейшим Добывателем считался старик Амерцо, но он давно уже не покидал деревни из-за слабости в ногах и мог только обучать молодёжь. Новички заучивали целые своды правил, а для Инто правило было одно — помогать в деревне и не покидать её, чтобы не повторить участь отца. Но он всё ещё не оставлял надежду и верил, что в последний год Амерцо пойдёт ему навстречу.
На площади царило необыкновенное оживление. Здесь собрались все от мала до велика, и протиснуться через толпу удалось с трудом. Плоский каменный валун, на котором старик обыкновенно ораторствовал, пустовал. Об этом несложно было догадаться по гомону и шуточкам. При Амерцо всегда торжествовала тишина. Инто стоял как раз напротив пьедестала. С боков подтрунивали друг над другом только что обритые вместе с ним мальчишки, доносились смешки и шёпот девочек откуда-то сзади, чуть дрожали взволнованные голоса матерей, чьи сыновья сегодня должны были ступить на путь Добывателей. Сами герои торжества уже выстроились с обеих сторон от валуна в две шеренги. Все были одеты в новенькие жилеты из белого меха и такого же цвета сапоги, в руках красовались вязаные шапки.
Инто невольно отыскал глазами Манра. Тот едва не лопался от важности. Правда, солнце уже припекало, и было видно, как по распаренному лицу мальчика стекает пот, а сам он тяжело дышит. Инто хохотнул про себя, но змейка зависти засела в нём накрепко. Ему тоже хотелось иметь точно такой же замечательный жилет цвета снега и новые сапоги, да и шапку Памеа наверняка согласилась бы связать. Но главная причина состояла в том, что в этой одежде даже напыщенный Манр, который ко всему был младше Инто на целых полтора года, выглядел как настоящий Добыватель. Инто готов был пойти хоть босиком, только бы старик разрешил.
Скоро появился сам Амерцо. Его вели под руки сыновья — два здоровенных крепких мужичины. Они выглядели настолько одинаково, что если бы не шрамы, наверняка родные жёны не смогли бы их различить. Старейшина, единственный из всей деревни, носил на голове пучок волос, заплетённых в тоненькую косичку. Так он показывал, что помыслы его чисты сродни сединам.
Сыновья водрузили отца на валун и отошли. Несмотря на слабость в ногах, Амерцо никогда позволял себе сидеть на пьедестале, только опирался на палку. Он так и сказал как-то: «Покуда я могу стоять — быть мне над вами головой, а как только не станет сил в моих дряхлых ногах, я передам власть тому, кто её достоин». Амерцо говорил не о своих сыновьях. Хотя они и отличались недюжинной силой и слыли отличными Добывателями, отцовского ума им не досталось. Но и без того желающих набиралось немало, и кое-кто давно мечтал, чтобы как минимум нижняя часть конечностей у старика отсохла.
Инто нервно переминался с ноги на ногу. Он хотел поговорить со старейшиной до того, как тот начнёт церемонию посвящения, но не решился нарушить торжественный момент. Вот уже исчерпались все напутственные речи, смахнули слёзы матери, новички, похватав сумки, собрались в круг со старшими Добывателями, а Инто не мог сдвинуться с места. Наконец, он заставил себя встряхнуться и сделал шаг, за ним ещё один, и ещё. И вот он уже почти бежал к удаляющейся тощей фигуре старика, ковылявшего к нижнему плато, где готовили завтрак.
Амерцо не удосужился даже дослушать внука.
— Тебе не позволено стать Добывателем! — отрезал он.
У Инто задрожали колени, к горлу подступил комок.
— Но старейшина! Я смогу! Я не подведу ни тебя, ни деревню, я могу делать самую тяжёлую работу, могу носить сумки, могу…
— Довольно, — сухо сказал Амерцо и ударил Инто по макушке концом трости. — Будь благодарен, что тебе сохранили жизнь, когда ты родился. Мы и без того сильно рискуем прогневить горных богов. Если ты пойдёшь со всеми, каждая смерть будет на твоём счету, ибо ты навлечёшь на всех беду своими дурными мыслями. Или ты думаешь, что твоё дерзкое желание стоит чужих жизней? Так, ведь, ты думаешь?
— Не думаю, — потупившись, ответил Инто.
— Если я узнаю, что ты нарушил клятву и вышел за пределы деревни, я лично сброшу тебя со скалы, как сбросил твоего отца!
Внутри Инто медленно закипал гнев, и он ненавидел самого себя за то, что не может совладать с обидой. Ему даже показалось, что макушка зудит, и волосы лезут наружу. Инто стоял, глядя в потрескавшуюся землю под ногами и пиная мелкие камни, пока ярость не стала утихать. К тому времени фигура старика Амерцо скрылась за поворотом дороги, а мальчик, пробежав мимо плато, понёсся к реке. Ему не хотелось есть, а больше всего не хотелось видеть чужих взглядов: укоризненных, презрительных, каких угодно. Даже Памеа всегда смотрела на него с жалостью, а Инто не хотел, чтобы его жалели. Он хотел быть равным остальным.
Шум потока и прохлада убаюкивали. Сидя в траве, Инто без конца запускал руки в ледяную воду, чтобы умыть лицо и стереть слёзы. Он всхлипывал и от этого корил себя ещё больше. Колючие слова Амерцо продолжали крутиться в голове. Инто вдруг замер и сказал шёпотом:
— Если я узнаю, что ты нарушил клятву… Если я узнаю… А что, если ты не узнаешь, Амерцо?
Он подскочил и, сломя голову, понёсся обратно в деревню, надеясь нагнать Добывателей. Только вот, как объяснить остальным? Отговорки придумывались на ходу. План созревал быстро. Кусочки мыслей объединялись в последовательность, будто собранный сотню раз до этого паззл. Мальчиком завладела какая-то дикая уверенность, что если сегодня он не отправится к верхним горам — вся его жизнь может считаться прожитой зря.