Страница 2 из 62
Когда схватка заканчивается, я пользуюсь моментом, чтобы выскочить из машины и помочь Элли. Я беру ее под руку и иду настолько быстро, насколько она может передвигаться. Оказавшись внутри, нахожу инвалидное кресло и помогаю ей сесть в него. Я стараюсь сохранять спокойствие ради Элли, но... О, Боже. Я схожу с ума.
Я проталкиваюсь с ней к столу регистрации, одной рукой удерживая инвалидную коляску, другой крепко обнимаю ее плечи.
— Моя жена рожает, — говорю я регистратору.
— Третий этаж. Вас примут там, — говорит женщина, жизнерадостно улыбаясь нам. — Поздравляю, мама и папа.
Мама и папа. Мы собираемся стать родителями. Мы собираемся стать родителями! Поразительно. Невероятно! Я не могу дождаться, чтобы увидеть ее маленькое личико. Интересно, будет ли она похожа на Элли? Боже, я надеюсь на это. Я хочу, чтобы у нее были белокурые локоны Элли и ее большие карие глаза, и улыбка, которая освещает всю комнату. Я надеюсь, что она унаследует мое чувство юмора и мозги Элли. Я просто знаю, что она будет совершенна во всем.
— Можешь ли ты поверить этому? — спрашивает Элли по пути к лифту. — Целых три года у нас ничего не получалось. Но я была готова ждать нашу маленькую девочку вечно.
— Но мы не должны больше ждать. Нам так чертовски повезло, детка.
Я выкатываю ее на третий этаж, где нас сразу же встречает медсестра. Она бросает один взгляд на Элли и провожает нас в небольшой кабинет.
— Я просто задам вам несколько вопросов, Элеонора. Потом проведем осмотр.
Я стараюсь сохранять спокойствие или, по крайней мере, быть более или менее спокойным, так как я сейчас явно на грани. Какие вопросы у них могли возникнуть именно сейчас? Мы предварительно уже были зарегистрированы. Зачем нужно тратить на это время, ведь я позвонил заранее доктору Элли, чтобы предупредить его о нашем скором приезде. Медсестра расспрашивает Элли, чтобы подтвердить основную информацию и делает для нее больничный браслет. Потом она наклоняется над столом и одевает его вокруг запястья Элли. Несмотря на то, что она дышит сейчас снова с трудом из-за очередной схватки, Элли все равно выдавливает из себя «спасибо». Моя девочка всегда такая вежливая, независимо от ситуации.
— Я оповещу врача о вашем прибытии. Вы можете следовать за мной.
Женщина ведет нас к выходу, а потом через двойные двери в большую комнату, должно быть, с дюжиной кабинок, разделенных между собой шторами.
— Один из наших дежурных врачей осмотрит вас сейчас и определит, на какой фазе схватки, — она помещает диаграмму Элли на дверь. — Там лежит рубашка для вас, чтобы вы могли переодеться, и нам нужен также анализ мочи, — говорит она, указывая на контейнер на столе.
Разве не видно, что она уже рожает? Конечно же, видно. Достаточно просто посмотреть на нее. Я стараюсь держать себя в руках, но хочу, чтобы кто-то избавил ее от этой боли. Я не могу смотреть, как она страдает.
Как будто прочитав мои мысли, Элли говорит:
— Не волнуйся, Хант, все будет в порядке.
Я хотел бы сказать, что ее смех успокаивает меня, но я знаю, что она старается ради меня. Что я говорю? Это я должен успокаивать ее сейчас. Я уже провалился в роли мужа и отца. Я веду себя так с того момента, когда она, сдав анализы крови, узнала о беременности. Мы столько всего сделали, чтобы Бог подарил нам ребенка, и теперь я не могу позволить себе подвести моих девочек. Я не должен подвести их ни в коем случае.
Элли пытается переодеться, а я просто стою здесь, уставившись на нее. Я заставляю себя выйти из оцепенения и беру ее за руку, помогая ей выступить из штанов. Хватаю длинную рубашку с кровати и надеваю ее Элли через голову.
— Ты выглядишь такой красивой прямо сейчас, — говорю я ей, и это действительно так. Она сияет. Она счастлива, несмотря на боль. Она была рождена для этой роли, и прямо сейчас я вижу это. Я счастливейший мужчина на земле.
— Садись, — шепчет Элли. — Я собираюсь воспользоваться ванной. Не волнуйся. Просто расслабься.
Она уходит с улыбкой. Она улыбается. Я тоже должен улыбаться. Так почему я чувствую, будто эта комната вращается вокруг меня? Мне не следует практиковать дыхательные упражнения без нее, но я должен сделать это, или хотя бы попытаться. Она рожает, а проблемы с дыханием у меня. Я должен дышать глубже, потому что прямо сейчас не могу нормально сделать глубокий вдох. Элли возвращается через несколько минут и укладывается на кровать, затем натягивает простынь до груди.
— Схватки становятся вся более частыми, — говорит она. — Я не думала, что это произойдет так быстро.
На занятиях, которые мы посещали, нам сказали, что у первородящих будущих мам, как правило, роды длятся дольше. Поэтому, когда мы придем в больницу, то должны быть готовы к тому, что придется сидеть и ждать нашего часа. Они рассказали нам про правило пять-один-один. Интервал между схватками менее пяти минут, а длина самой схватки одна минута, и длится все это более часа. По крайней мере, я думаю, что это правило значит именно это, но сейчас из моей головы исчезли все наставления. Боже, я надеюсь, что мы не будем ждать слишком долго. Должно быть, они будут думать, что я ужасный муж и будущий отец.
— Что происходит в твоей голове? — спрашивает Элли, увидев выражение паники на моем лице.
Я сосредотачиваю все внимание на ее бледном лице.
— Ничего, детка. Я просто взволнован. Беспокоюсь.
Она протягивает ко мне руку.
— Я тоже.
Приходит врач, чтобы проверить Элли, а в итоге причиняет ей еще больше боли, осматривая ее. Часть меня хочет также сделать больно ему за то, что он причиняет ей боль, но опять же, я ничего не говорю, так как знаю, что слишком близко к сердцу воспринимаю все происходящее.
— Ну, открытие уже почти девять сантиметров. Я чувствую головку ребенка, и мы должны немедленно отправить вас в родительный блок.
— Э-э, мне нужно поговорить с моим врачом. Это важно, — говорит Элли, в ее голосе вдруг звучит паника.
— Элл, он скоро придет. Не волнуйся, хорошо? — говорю я, пытаясь успокоить ее. Она смотрит на меня с пустым выражением, так как даже слышать об этом ничего не хочет, или, может быть, у нее снова начались схватки. Я не уверен.
— Хорошо, — говорит она с неуверенность во взгляде.
— Вы можете сделать ей эпидуральную анестезию? Или еще что-нибудь от боли? — спрашиваю я у врача.
— Мистер Коул, у нас нет времени на анестезию, — отвечает он.
Это означает только то, что Элли придется и дальше мучиться от боли. Я сделал это с ней. Я должен был привезти ее сюда раньше. Я причинил ей боль.
— Мне жаль, детка. Мне так жаль, — говорю я ей с сожалением, пока кто-то снимает тормоза у кровати, на которой она лежит.
— Все нормально. Я буду в порядке, но мне нужен мой врач, — она стонет.
Я держу ее за руку, пока мы бежим по коридору в другую комнату, где две медсестры помогают ей переместиться на большую кровать. Они подключают ее к связке проводов и капельнице. Разве так и должно быть? Все выглядит так серьезно.
— Артериальное давление низкое, — говорит одна из медсестер. — Нам нужно повернуть ее на бок.
Глаза Элли сосредоточены на мне, игнорируя всю суету вокруг. Наши пальцы все еще переплетены вместе, и она крепко сжимает мою руку.
— Я не могу почувствовать сердцебиение ребенка, — продолжает говорить медсестра.
Что?
— Что вы имеете в виду? Вы, что, не можете почувствовать сердцебиение у ребенка? Она в порядке? Что происходит? — я выпаливаю все эти вопросы сразу, чувствуя, как кровь отхлынула от моего лица... от всего моего тела.
— Мистер Коул, пожалуйста, не волнуйтесь, — спокойно говорит медсестра. — Элеонора, когда в последний раз вы чувствовали шевеление плода?
— Э-э, ну, пару часов назад, я думаю. Я не чувствовала ничего особо во время схваток.
Все медсестры в комнате обмениваются взглядами, затем одна выбегает за дверь. Боже, помоги нам. Что происходит сейчас? Я падаю на колени и беру руку Элли, поднеся ее к своим губам. Она дарит мне небольшую улыбку и говорит: