Страница 4 из 9
Возникла девица из бликов,
В каменьях, злате, янтаре.
Пир стих и долго все молчали,
Лишь чудо видя впереди -
Глаза красавицы в печали,
И косы-реки на груди.
"Иль мне не рад, жених мой Поток?
Иль я до срока добралась?
Сказала Марья, - как ты кроток.
А раньше вёл себя как князь".
Владимир встал, бояре встали,
Пустили Потока вперёд,
До края чаши наливали,
Пришёл на пир ещё народ.
Под колокольный звон и пенье
Невесту в горницу ввели,
И девы там в одно мгновенье
Её в наряды облекли.
Толпу людей прошла, как лодка
Разрезав волны, Марья в храм
Вплыла как белая лебёдка,
И приняла крещенье там.
Всё было ладно, только свечи
Погасли разом в храме вдруг,
И голоса не человечьи
Запели песнь холодных вьюг.
Кресты погнулись, словно зубом
К ним прикоснулся лютый зверь.
Из храма вышли друг за другом,
Едва найдя на ощупь дверь...
Но вышли к солнцу и под горсти
Пшена, под песни, свист и крик.
На двор уже съезжались гости
Со всей земли в тот славный миг.
Когда, блестя кольчугой новой,
В плаще пурпурном, на коне
Встречал их Поток: всё готово
Уж было к свадьбе и к зиме.
Венчались пышно: Киев-город
Три дня без устали гулял,
И тот кто стар, и тот кто молод,
Как мог и пил и танцевал.
Бои кулачные там были,
Качели, сани и снежки,
Шесты и скачки не забыли
Под бубны, гусли и рожки.
Прошло три месяца как Поток
С Марьяной свадьбу отыграл,
Крыльцо палат и кузнь решёток
Венками пышно увенчал.
И князь Владимир посажёный
Отец на этой свадьбе был.
Гулял неделю возбуждённый
Весь Киев-город, ел и пил.
Зажили будто бы счастливо,
Но вскоре стал народ шептать,
Как будто в их палатах диво,
И тени стали залетать.
То черти в трубы опускались,
Водила нечисть хоровод,
То птицы в небе превращались
Над крышей их в холодный лёд.
Когда везде сияло солнце,
Апрель теплом всех услаждал,
Лучины жгли у них в оконце,
Как будто кто-то колдовал.
В своей жене души не чая,
Дням Поток счёты потерял
Уж ничего не замечая,
Свои мечты осуществлял.
Но, то лишь присказка для сказки,
А сказка будет впереди,
Про то, что могут стоить ласки,
И как любовь свою найти.
Призвал его Владимир в зиму
С дружиной малою в поход,
Идти на помощь побратиму
И защитить лесной народ.
От берендеевых набегов
Спасти союзные края,
Прогнать поганых печенегов
За горы, синие моря.
Лесных купцов, селян и вои
В христову веру обращать,
Согласны те или против воли,
Но лучше словом убеждать.
Печально Поток собирался,
И, на играющем коне
С женой красавицей прощался -
Заря сверкала на броне.
Вот Михаил, удал и статен,
Перед крыльцом своим стоит,
А Марья в ярко красном платье
Ему тихонько говорит:
"Пришла пора нам расставаться.
Как солнца луч не запасти,
Любимым не налюбоваться.
Ты осторожней будь в пути.
А я подмогой верной стану.
Возьми, надень моё кольцо.
Оно, когда получишь рану,
Твоё покажет мне лицо.
Расскажет правду, где ты, милый.
И по кольцу тебя найду,
А коль найду твою могилу
Вслед за тобой и смерть приму.
Как этот камень потемнеет
В твоём кольце, то знай тогда:
Моё здесь тело холодеет,
Я без тебя здесь умерла.
Всё соверши по уговору!" -
Кольцо Марьяна подаёт.
Кольцо прекрасно, мужу впору,
Как огнь сияет, руку жжёт.
Само на палец наползает,
А в камне звёздный хоровод,
И целый мир там обитает
Зверей и птиц, земель и вод.
Расцеловались, заблестела
В ресницах Потока слеза.
Слезу ладонью скрыл умело.
Запомнил свет её лица.
Глядел в глаза её, но звуки
Рогов трубящих разнеслись.
Как крылья Марья, вскинув руки,
Ему сказала: "Возвратись!"
Помчались отроки лихие
К воротам, пыль из под копыт.
Богатыри все удалые,
И каждый чем-то знаменит.
Добрыня с князем провожали,
Град-Киев бил в колокола,
На камнях древние скрижали
Остерегали их от зла.
Крошился лёд и комья снега.
Кричали люди: "Михаил,
Мы молим, чтобы печенега
Ты обязательно разбил!"
По землям, дремлющим под снегом,
Среди лесов, озёр, болот,
И по едва замёрзшим рекам
Дружина двигалась вперёд.
Древлянин, ведавший дорогу,
Стал постепенно примечать,
Что наст держать стал лучше ногу,
А лёд болотный не сломать.
Пусть конь под витязем тяжёлым
Влетит на всем скаку на лёд,
Не затрещит он под напором -
Как мост теперь вся топь болот.
Нигде им не было измора,
Ни снегопадов, ни ветров.
Дружина путь проделав скоро
В ночи напала на врагов.
Сам хан Кайнар решил сразиться:
И Поток долго бился с ним.
Летал по полю словно птица,
Разил как гром копьём своим.
И хан бежал, изранен страшно,
И гнался Поток по пятам,
Загнал туда, где степь овражна,
И зарубил Кайнара там.
В начале этой страшной сечи
Поднялись ветер и пурга,
В глаза врагу, ему навстречу,
И одолела рать врага.
Почти без жертв пришла победа,
Но Поток славный всё грустит.
То он проснется как от бреда,
А то колечко не блестит...
Жжет нестерпимо кожу пальца.
И бродит витязь средь костров,
Далёк от трапезы и танца,
И вдаль глядит поверх голов.
То гриву конскую оправит
И, опершись на деревцо,
Молчит весь день в седой дубраве,
То о рукав потрёт кольцо.
Добрыня шлёт гонца с вестями:
На Белоозеро идти.
Война с варяжскими гостями,
И до неё сто вёрст пути.
В поход дружинники собрались
Судьбу не в силах превозмочь,
С лесным народом попрощались,
На север выступили в ночь.
Идут два дня, и вот на третий -
Пичуга на сосне сидит.
И птаху Поток заприметил -
Недобро чёрный глаз блестит.
Слетает птица и щебечет,
Сама к нему в ладонь идёт
И сесть пытается на плечи,
По-человечески речёт:
"Когда жена твоя вернулась
Домой с торгового двора,
Заснув, под утро не проснулась.
Знай - Марья-Лебедь умерла!"
Но Михаил не верит птице,
Как будто это сон дурной.
Её он гонит, та кружится,
Кричит вовсю над головой.
И вот... с предчувствием недобрым,
Снимает варьгу он с руки
И видит, что углю подобно
Кольцо и в нём черны круги.
На камне, где картины были,
Фигуры птиц, глубинных вод,
Теперь лишь слой угольей пыли,
И значит, что гонец не врёт.
Илью он за себя оставил
Поход дружины направлять,
Во Киев-град коня направил,
Чтоб клятву страшную сдержать.
Помчался Поток нощно, денно
С отрядом стражи молодой,
Опередил бы птиц, наверно,
Вернулся в Киев в день седьмой.
Вбежал он в терем - Марьи нету.
Везде закрыты зеркала.
Спустился в погреб, как по следу,
По белым перьям из крыла.
А Марья в погребе морозном:
На коже иней, лёд зрачков
Под покрывалом будто слёзном
Из крупных белых жемчугов.
Поцеловал её ладони,
Чело и синие уста,
Заплакал на несчастном троне,
И боль была его чиста.
Владимир в княжеских палатах