Саги Старой Пустыни

– Эй, шакалы! – громко крикнула я, остановившись недалеко от входа в палатку. – Хватит прятаться, поджав хвосты! Выходите умирать за своего никчемного бога!

Через несколько секунд вспыхнувший факел осветил с десяток человек, стоявших в двадцати метрах от меня с мечами наизготовку. Остальные, те, что по бокам, значит, надеются, что я о них не знаю. Что же, тем сильнее они удивятся, умирая.

– Умирать будешь ты, рабыня Южной Шлюхи! – донесся до меня гнусавый голос с отчетливым кушитским акцентом. – Во имя Одена, единственного бога на земле и небесах, мы обагрим сегодня песок твоей нечистой кровью, чтобы все знали, что не стоит вставать на пути у Верных!

– Ксенна, – донесшийся сзади голос Ахмара заставил меня вздрогнуть, – тебе сейчас пригодится моя помощь.

Я отступила на шаг назад, не спуская взгляд с толпы фанатиков. Точно, этот недомаг возомнил себя суровым воином и теперь стоял у шатра с видом Великого Хана, взирающего во главе своего войска на шайку бедуинов.

– Забери тебя джин, что ты тут делаешь, идиот?! Ты забыл, что смерть твоей никчемной тушки, которую ты совсем не стараешься сберечь, будет стоить мне жизни? Назад в шатер!

– Ты хочешь меня заставить? – Ахмар усмехнулся. – Не бойся, я не буду бросаться на мечи. Но кое–чем помогу. Итак, на счет три – закрывай глаза. Или ослепнешь.

– Не нужна мне твоя помощь, я…

И тут Верные, подбадривая себя криками, ринулись вперед.

– Поздно. – Ахмар резко метнул между нами и подбегающими фанатиками какой–то округлый предмет. – Раз, два…

Ахмар.

…три!

Я изо всех сил зажмурился и прикрыл глаза рукой, отчаянно надеясь, что у Ксенны хватило благоразумия послушаться меня и поступить так же. Негромкий хлопок – и темнота в моих закрытых глазах сменилась красноватым маревом, значит, амулет сработал как положено, испустив вспышку такого яркого света, что в течении нескольких минут увидевший его будет слеп, как летучая мышь. Краснота померкла и я открыл глаза. Эпичная картина! Половина сброда пороняла мечи и теперь только одурело крутила головами, остальные пытались рубить ими воздух впереди себя, а навстречу им в свете валяющихся на земле факелов неслась – молодец, девчонка, все–таки послушалась меня! – Ксенна, полуобнаженная и прекрасная, как воплощенная богиня мести, спустившаяся с небес покарать нечестивцев! В два счета она оказалась среди Верных, и я не мог даже уследить за всеми ее движениями – она была молниеносна, как порхающая и жалящая оса. Два взмаха руками – и четверо, хрипя и булькая, опускаются на колени, прижав ладони к расплывающимся алым пятнам на шее; вот она вонзает кинжал в ухо здорового бородатого мужика, второй метает в пытающегося убежать в сторону от криков кушита в белом бурнусе, перехватывает своей правой рукой руку бородача с саблей и сносит ею голову его ближайшему соседу, одновременно рывком вытаскивая левой рукой кинжал из его головы; делает несколько сальто, проносясь над белым бурнусом, и, очевидно, успевает вытащить из него свой второй клинок, потому как на выходе из своих кульбитов она распарывает горло сразу двоим, сверху вниз, по всей длине – скорее всего, именно так она и потрошила моих телохранителей. Наконец она остановилась, настороженно замерев среди доброго десятка трупов, и только я успел пожалеть, что не попросил ее оставить хоть одного фанатика для допроса, как с криками «Оден! Оден!» с обоих сторон из окружающей лагерь тьмы появились еще две группки головорезов. Вот ведь джинново отродье! Вспышку уже не кинешь, я ослеплю и девушку вместе с ними. Ксенна, тем временем, определившись, кинулась к правой группке бандитов, а я, следя за стремительно приближающейся к ней левой группе, лихорадочно полез в карман за следующим амулетом. Есть! Холодная трубка серебристого металла удобно легла в руку, я нацелил ее на подбегающих негодяев, сосредоточился и особым образом сжал. Пуффф! Мощный воздушный удар прочертил дорожку вздымающегося песка, свалил их с ног и протащил с десяток локтей. Хвала Аль–Лат, Ксенну я при этом не зацепил. Она же, уже успев разобраться с правыми, прыгнула сверху на кучу барахтающихся в песке людей и бешено заработала кинжалами.

– Ксенна, Ксенна, стой! – я побежал к ней, выкрикивая на ходу. – Оставь хоть одного в живых! Не убивай всех!

– Ты вовремя это сказал, – подбежав, я увидел Ксенну сидящей верхом на чернокожем юноше, судя по всему – нубийце. Коленями она придавила его руки к земле, левая рука задирала вверх подбородок, а правая – держала у горла кинжал, – этот еще жив. Дай мне что–нибудь, чтоб его связать.

Поглядев по сторонам, я не придумал ничего лучше, чем забрать пояс у одного из мертвецов. Ксенна воткнула кинжалы в землю и в мгновение ока обмотала им руки нубийца, предварительно заломив их за спину.

– Все. – она рывком подняла пленника на ноги и потащила его к шатру. – У тебя там есть вода? Мне надо умыться.

– Да, сейчас покажу. – мы вошли, и Ксенна швырнула нубийца на пол. – Вон в том большом кувшине в углу. Если ты надежно его связала, мы можем выйти и я помогу тебе.

– Никуда он не денется.

Я подхватил лампу, кувшин и вышел наружу. Следом за мной выскользнула Ксенна. Отойдя на пару шагов от входа, мы устроили импровизированный умывальник – я лил ей воду на руки, а Ксенна пыталась отмыть ею с себя алые пятна крови, покрывавшие ее почти что с головы до ног. Признаю, поливальщик из меня вышел плохой – я частенько лил воду мимо ее рук, не в силах оторвать взгляд от ее маленьких упругих грудок, соблазнительно подпрыгивающих, когда она начинала энергично тереть особо неподатливое пятно. Ксенна, очевидно, это заметила, так как громко фыркнула, последний раз сполоснула лицо и, отряхивая с рук капельки воды, направилась в шатер. Войдя, она первым делом подняла с пола свою сбрую и снова напялила ее на себя – увы, не может счастье смертного длиться вечно и не суждено нам нескончаемо наблюдать прекрасные вещи мира сего! Затем она приподняла пленника, оперла его спиной на тюк с поклажей – точно так же, как полчаса назад сидела там она сама – и снова повернулась ко мне.

– Тебе ведь он нужен для допроса? Опять будешь использовать свою магию, или, может, мне заняться им? Я знаю, как заставить человека молить тебя о том, чтобы рассказать все, что он знает, а потом быстро умереть.

– Погоди. Давай сперва попробуем по хорошему. – я повернулся к юноше. – Все люди хотят жить и ты, приятель, я думаю, не исключение. Что скажешь, если я пообещаю сохранить тебе жизнь, в обмен на полное признание и подробный рассказ о том, зачем вы ехали за этой девушкой и хотели ее убить?

– Что мне до этой жизни? – нубиец смотрел на меня со спокойным презрением. – Я умру после боя, а значит, уже сегодня я буду в Аль–Халле, пировать со своими братьями. Верного нельзя испугать смертью.

– Ты знаешь, о чем он говорит? – я посмотрел на Ксенну.

– Да. Это часть их сумасшедшей веры. Если ты погибаешь на поле боя, да еще и во славу их бога, то специальные джинны забирают тебя в Аль–Халлу – волшебный чертог, где пируют такие же храбрые воины. У них там вкуснейшая еда, нескончаемое количество вина и на все согласные шлюхи. Я так понимаю, набор включает все, чего они не смогли добиться в своей никчемной жизни.

– Заткнись, отродье джиннов! – во взгляде нубийца появилась ненависть. – Вы все просто не можете понять…

– Да что тут понимать? – перебила его Ксенна. – Это все давно придумано. В Парсе есть секта ассасинов. Их жрец накачивает их гашишем и показывает прекрасный сад, где из фонтанов течет вино и бегают обнаженные гурии. А потом говорит, что если неофит будет беспрекословно подчиняться, то после смерти Ахура–Мазда поселит его в таком же саду. Бедняги верят, и до конца жизни выполняют все приказы жреца – в основном, он посылает их убивать за деньги. Вас, правда, гашишем не кормят, но в остальном – такое же надувательство. Пообещать вино и дев после смерти, ха! Почему я не могу пообещать торговцу на базаре, что расплачусь с ним, когда он умрет?