Страница 13 из 21
Он выглянул из окна как раз вовремя, чтобы увидеть крохотный автомобиль Джеймисон, останавливающийся перед домом. Утер глаза и дал себе пару пощечин.
Он может либо жить прошлым, либо рискнуть выйти в мир и поглядеть, удастся ли обрести будущее.
И в иные дни решение дается проще, чем в прочие.
Декер направился к двери.
Глава 11
Стук в дверь всполошил Марса. Потом внизу двери приоткрылась прорезь.
– Тащи свою жопу сюда, – раздался голос.
Мелвин послушно поднялся с койки, повернулся спиной к двери, сложил руки за спиной и опустился на корточки так, чтобы руки оказались вровень с прорезью. Ему на запястья надели наручники. Тогда он поднялся и отступил от открывшейся двери.
Это был Большой Хер. Он был здесь с тех самых пор, как Марс прибыл сюда. И с каждым годом становился только гнуснее.
Габариты Большого Хера были настолько велики, что он практически заполнял собой весь дверной проем камеры. Насупленные брови и ухмылка боролись на его лице за верховенство.
– В чем дело? – спросил Марс.
– Заткнись! Я велел тебе вякать, пацан?
Двое других надзирателей, появившись из-за спины Большого Хера, замкнули кандалы на лодыжках Марса. И погнали его по коридору под звон цепей, будто у призрака Марли[19].
Он миновал стены камер, из квадратных окошек которых, затянутых рабицей, на него таращились лица зэков. Затем ощутил на своем лице порыв смрадного дыхания Большого Хера – смесь табачного перегара с парами виски.
– Ты везунчик, – изрек Большой Хер, в экстазе дергая толстой шеей на каждом слоге. – Покамест ты откинулся из смертников. Направляешься в общую зону. Народ будет рад поглазеть на твою шоколадную жопу, Джамбо.
Марс себя счастливчиком отнюдь не считал. Возвращение в общую зону могло означать только одно.
Он направляется на неофициальную казнь.
Его собственную.
Если хочешь выжить в тюрьме, придерживайся стратегии и тактики.
Если хочешь прикончить кого-то, опять же придерживайся стратегии и тактики. Его выход из камеры в отделении смертников – стратегия.
А тактика его планируемого убийства вот-вот прояснится.
Его вели в другое здание. Когда вторая дверь захлопнулась под вопль автоматических гидравлических плунжеров, делавших свое дело, мясистая ручища Большого Хера легла Марсу на плечо, остановив его.
– Последняя остановка, Джамбо.
Наручники с него сняли, но ножные кандалы оставили. А затем тюремщики развернулись и оставили его.
Марс огляделся.
Отделение смертников располагалось в здании 12, но теперь он оказался в открытой тюремной зоне вместе с остальными заключенными. Зэки там так и толпились – одни в штанах, другие без рубашек, а некоторые вообще в шортах, сделанных из тюремных штанов с отрезанными штанинами. Хотя по календарю стояла зима, здесь царила удушающая жара. Вытяжные вентиляторы работали вовсю, но едва справлялись с плотным, сырым, зловонным воздухом, зависшим над ними, как токсичные миазмы.
Группа заключенных сидела за столами, привинченными к полу. Некоторые стояли, болтая между собой. Еще кто-то делал отжимания в упоре лежа или подтягивался на перекладинах, вмурованных в стены. Вонь пота, сигаретного перегара и смутное амбре наркоты тюремных алхимиков накатили на него волной. Надзиратели маячили по периферии, похлопывая дубинками по мозолистым ладоням. Взгляды их обегали пространство, высматривая признаки неприятностей, но неизменно возвращались к Марсу.
Сегодня он явно звезда шоу.
И оно должно было вот-вот начаться. Все обзавелись отличными местами, не хватало только попкорна.
Зэки тоже обернулись, чтобы уставиться на Марса. Делавшие отжимания и подтягивания прервали свои занятия, вытирая руки, и отступили к стене.
И ждали. По их лицам можно было читать, как по книге.
«Слава богу, не я».
Новости разлетелись быстро. Марс может откинуться после того, как его едва не ухайдокали.
Выйти на волю.
Угу. Да ни в жисть. Во всяком случае, не на своих двоих.
Марс потер запястья, намятые наручниками. Сейчас он даже радовался боли. Если ты чувствуешь боль – значит, еще жив. Разумеется, ситуация может и перемениться. Но покамест он еще дышит.
Мелвин поднял глаза к галерее второго этажа, окружающей открытую зону по периметру. Большой Хер таращился на него оттуда. Ухмылка на его роже – это было что-то. Рядом с ним с таким же ликующим видом торчал тщедушный Мозгляк – царственные особы наверху, гладиаторы внизу.
Марс снова посмотрел на группу разглядывающих его зэков. Двое уделяли ему какое-то особенное внимание – оба белые, крупнее его, этакие тюремные качки, татуированные, бородатые, с безумными глазами, гнилыми зубами, торчащие от какого-то дерьма, которое протащили в тюрягу контрабандой или забодяжили прямо здесь.
«Траляля и Труляля».
Марс не знал ни их самих, ни за какие преступления их сюда укатали, но невооруженным глазом видел, что это за субъекты. Они не люди. Они звери в клетке. Но сейчас они не в клетке, сейчас их выпустили на ринг.
«И меня, – подумал Марс. – Вот только ноги у меня в цепях».
Он потянул шею, с удовлетворением услышав щелчок, когда ущемленная мышца расслабилась.
Потом оглядел поле перед собой, как раннингбек, зарабатывающий себе на будущее, прорываясь сквозь подкаты и захваты прежней Юго-Западной конференции[20], врезаясь в людей крупнее себя и притом почти всегда как-то ухитряющийся выиграть сражение. Мелвин всегда мысленно накладывал на поле сетку, деля его на квадраты, планы существования, сквозь которые нужно проложить путь. Он был благословлен зрением, охватывающим все и сразу. Вероятно, этот атрибут – редчайший дар в спорте. А Марс не утратил его даже все эти годы спустя.
Дыхание его замедлилось, нервы успокоились, мышцы расслабились. На самом деле он даже ощутил радость.
«Двадцать лет моей жизни. Двадцать чертовых лет».
Гнев в нем внезапно всколыхнулся до небес. И не менее мощное отчаяние.
Кто-то должен заплатить. И кто-то вот-вот заплатит.
Джамбо предстоит предельно жесткая посадка.
Он зашаркал вперед с таким видом, будто собирался присоединиться к паре заключенных.
Марс знал расклад местности, и эта пара сделала в точности то, на что он и рассчитывал. Они развернулись и пошли прочь. С прокаженными лучше не путаться, еще подцепишь заразу.
Оглянулся на галерею. На Большого Хера и Мозгляка.
Он знал, что они рассчитывали увидеть на его лице – страх.
Но вместо этого он ухмыльнулся.
И на их лицах увидел то, что хотел увидеть, – изумление.
Обернулся обратно к Траляля и Труляля, отделившимся от своры и теперь обходившим его, крадучись, как дикие псы. В Техасе уйма диких псов, и они всегда охотятся сворами. Загоняют раненых животных, пока те не выдохнутся, а затем набрасываются всей сворой, чтобы убить.
Что ж, Марс не ранен, и дыхалка у него в полном порядке.
Интересно, какую награду им посулили? Наркоту, курево, а может, провести местную шалаву на часок?
Ну, он заставит их потрудиться ради нее.
И Траляля, и Труляля возрастом за тридцать – на годы моложе его. Оба крепкие, покрытые боевыми шрамами, закаленные.
До некоторой степени.
Всегда бывает некоторая степень.
И Марс собирался выяснить, какое место эта парочка занимает в спектре тюремной закалки.
Марс зашаркал к Траляля, держа Труляля на периферии. Траляля – лайнбекер, который ринется на него в лоб, потому что большой, сильный и это его работа. И все же на его лице отразилось легкое удивление оттого, что Марс попер прямо на него. Потом его выражение поведало Марсу, что тот счел это удачным оборотом. Дескать, Марс сам облегчил ему работу.
Может, никакой он не Траляля, а на самом деле Труляля.
А вот второй – для страховки, гарантия на случай, если Траляля выйдет из игры; тогда как раз Труляля и должен отправить Марса в мир иной.
19
Имеется в виду самая ранняя киноверсия приквела к «Рождественской песне» Ч. Диккенса, снятая в 1901 г. Уолтером Буфом; в ней Скруджу является призрак Марли.
20
Низшая лига, включавшая в основном колледжи Техаса и существовавшая с 1914 по 1996 г.