Течёт река…

Была здесь прежде сеть переулков — Горбатый, Продольный, Проточный, Песковский. Горбатый мост, начало которого было на небольшой площадке, где сходились Девятинский переулок, Большая Конюшковская улица, Горбатый переулок, шел к Шмитовскому парку, украшенному памятником Павлику Морозову. Выстлан он был булыжником и, действительно, горбатился, на игрушку нынешнего «мостика» похож не был. Текла под ним речушка, сбегавшая в Москва-реку, но забрана она была в трубу. Вид всего этого хоть и неказист был, но являл собой нечто обжитое и по-своему уютное. Через Горбатый мост ходили с окрестных переулков в керосиновую лавку и в булочную. То и другое находилось в устье Девятинского переулка, сбегавшего от Новинского бульвара к Горбатому мосту. Через Горбатый мост шли к Шмитовке, как называли парк, к Рочдельской улице, где была баня, а чуть подальше — Трёхгорка, знаменитая Трёхгорная мануфактура. Но для меня-то важна Горбатка, как называли в наших местах Горбатый переулок, важна потому, что здесь и прошло моё детство и почти дошкольные, довоенные годы. Горбатка представляла собой несколько искривлённый переулок, шедший от конца Большого Новинского к Горбатому мосту. Всего несколько домов стояло на нём — четыре по правую и столько же по левую сторону, да и не все эти строения были домами в прямом понимании этого слова. По левую сторону на пустыре стояла бензоколонка, а потом начинался переулок. Дом под номером первым был деревянный одноэтажный, выкрашенный зелёной краской. Шесть окон на улицу. Маленький флигель и сараи во дворе. Называли этот дом Чурмазовским, потому что принадлежал он когда-то старику Чурмазову, находившемуся уже не у дел, но имевшему сына, с семьёй которого и жил он в своём доме. Сын старика имел лошадь, которая служила ему, как могла; на ней развозил Чурмазов-младший дрова с дровяного склада, находившегося тут же на Горбатке, сразу же за Чурмазовским домом. Все дома отапливались дровами, кубометрами отмерявшимися на дровяном складе в соответствии с выданными гражданам талонами.

Потом дрова развозили кто как мог: кто на санках, кто нанимал подводу. Дрова выдавались к зиме, а в другое время дядя Ваня Чурмазов возил что придётся, а ребят с переулка вместе со своими детишками, которых у него было трое — Ванятка, Нина и Витька, — прихватывал иногда прокатиться по набережной к Бородинскому мосту, а через него — то в Дорогомилово, то к магазину какому-нибудь, то к складу, оттуда брал груз и вёз его по назначению.

За дровяным складом, смотря на переулок всегда удивительно непромытыми окнами, стоял дом номер пять. Жуткое двухэтажное деревянное строение темно-бордового (скорее даже коричневого) цвета, населённое жильцами колоритными. Жили здесь старьёвщики, промышлявшие по московским дворам и помойкам. Жил жестянщик, тоже ходивший по дворам, предлагая свои услуги по починке не только кастрюль и примусов, но и другой утвари. Жили и те, кто о роде занятий своих не сообщали, но тоже ежедневно отправлялись на промысел. Дом пять притягивал ребят с Горбатки большим двором, где можно было играть в лапту, в футбол, а за стоявшими во дворе столами — в лото, карты, в домино. По вечерам подвыпившие, а то и вовсе пьяные жители дома выползали во двор, пели песни, ругались, включались в игру в городки или в лапту, и никто никогда не обижал ребят. Мы все находились под защитой этих людей. Надо сказать и о том, что ни в одном дворе на Горбатом и близлежащих переулках никогда не пропадало висевшее на веревках бельё, никаких краж в округе не совершалось, хотя все мы, хоть и не говорили об этом, знали, что воровством некоторые из живущих в пятом доме занимались. Удивительно другое: из этих грязных закутков, которые назывались здесь квартирами, смогли выбиться в люди наши сверстники: Тамара стала судьей, а один из её братьев попал даже в Лондон, работал в торгпредстве. Другой брат, правда, не был столь удачлив и работал таксистом. Одна девочка стала учительницей, другая — бухгалтером, третья — медсестрой. Но были и фигуры другого порядка.

За домом пять большую часть переулка занимал сплошной деревянный забор, проникнуть за который было нельзя, так как существовала проходная — будка, где надо было предъявить пропуск. За забором был металлозавод. Что производилось там, известно нам не было.

Продвинемся теперь по правой стороне Горбатки. В угловом жёлтом каменном длинном доме № 2, называвшимся Огурцовкой, — по имени жившего в нём парня, прозванного Огурцом по причине формы его длинной головы, жило целое войско мальчишек, враждовавших с ребятами остальных окрестных домов. На их территорию мы не проникали, но изредка наблюдали с крыши разделявшего дворы сарая за происходившими там событиями.

Главным для нас было то, что имело отношение к военным приготовлениям противника: делание луков и стрел, подвешивание к длинным палкам консервных банок, с помощью которых срывались яблоки с яблонь, стоящих в соседнем с Огурцовкой нашем дворе.

Примечания к карте:

Новинский бульвар от пл. Восстания до Смоленской пл. с 1940 г. — ул. Чайковского

Пл. Восстания с 1919 г. — ранее Кудринская пл.

Воровского ул. с 1923 г. — ранее Поварская

Герцена ул. с 1920 г. — ранее Б. Никитская

До XIX в. здесь был Патриарший конюшенный двор:

Конюшковская ул. — начало XX в., Б. Конюшковский пер., М. Конюшковский пер.

По находящейся здесь с XVIII в. церкви Девяти мучеников: Б. Девяткинский пер., М. Девяткинский пер.

По Новинскому монастырю, упразднённому в 1764 г. и Новинской монастырской слободе (урочище Новинки было известно ещё в XIV в.): Б. Новинский пер., М. Новинский пер.

Дружинниковская ул. — 1922 г. ранее Трудовая. В память о рабочих мебельной фабрики Шмита, создавших в 1905 г. боевую дружину. В 1920 г. в память о них был разбит сквер на месте фабрики, полностью сгоревшей во время боев. Впоследствии сквер стал парком им. Павлика Морозова. Шмит — участник революции — был зверски убит в 24 года в Бутырской тюрьме.

Рочдельская ул. — 1930 г. ранее Нижне-Пресненская ул. В честь английских рабочих ткачей города Рочделя. выступивших в 1844 г. пионерами рабочей потребительской революции.

Кудринский пер. — XVIII в. Сохраняет название известного с XIV в. села Кудрина, ставшего в XVII в. патриаршей слободой Новинского монастыря

Б. Молчановка — XVIII в. Жил полковник Молчанов, сражавшийся с поляками у Арбатских ворот.

Проточный пер. — XIX в. — ранее Водопроточный пер. На месте ручья Проток — сток талых и дождевых вод в Москву-реку. В XIX в. был заключен в трубу.

Прямой пер. — ранее Прогонный пер. По нему прогоняли скот на водопой к торговой Смоленской-Сенной площади.

Панфиловский пер. — XIX в. — ранее Кривой пер. По фамилии домовладельца начала XIX в.

Песковский пер. — XIX в. Назван по характеру грунта в этом районе.

Наш дом (дом, где прошли мои детские годы) состоял из двух кирпичных двухэтажных флигелей, значившихся под одним номером — номером четыре. В каждом флигеле было по четыре квартиры, все за исключением одной — коммунальные. Почти все они были населены людьми, связанными так или иначе с работой с детьми — учителя, воспитатели в детском доме, библиотекарь в школе, врач в детском приюте. Жил здесь врач-психиатр Проскуряков Владимир Андреевич, воспитательница приюта для слепых детей Агнесса Иосифовна Штейнер, учителя вспомогательной школы (для умственно отсталых детей), жил дворник из соседнего с нашим домом приюта. Этот приют предназначался для девочек — сирот, страдавших недостаточным умственным развитием. По Горбатому переулку шёл этот приют — большое четырёхэтажное здание — под номером шесть и был тесными узами связан с домом четыре, с нашим домом, потому что многие его жители там и работали. Окна приюта, заделанные железными сетками, выходили частично и в наш двор. Из них смотрели на нас лица томившихся там девиц, а мы изредка подкармливали их чем-нибудь вкусным: подвешивали к веревкам, которые они спускали, пакетики с гостинцами — конфетки, пряники, если были, иногда яблоко или ещё что-нибудь.