Тёмная буря

— Вы думаете, что это все фантазия, вложенная мне в голову Тэнгу? — осведомилась она, ее грудь сдавило. — Вы думаете, что все, что я рассказала каннуши Фуджимото, было наваждением? А вред храму? Изанами…

— Изанами боролась с сильным ёкаем, — перебил ее Ишида, его низкий голос заглушил ее. — Я знал, что Изанами боролась с Тэнгу в Шираюри. Это трагедия, что Изанами не смогла убить его, и тебе пришлось провести четыре дня в его плену.

— В плену? — яростно воскликнула она. — Я не была в плену! Изанами не пыталась меня спасти. Она была…

— Успокойся, камигакари, — Ишида встал на ноги, не реагируя на ее гнев. — Нет ничего постыдного в том, что тебя схватил такой ёкай. Мы уже готовим твое исцеление и очищение. Скоро ты станешь собой.

Эми вскочила на ноги, отпустив чашку. Она скатилась со стола и разбилась о татами. Эми в отчаянии смотрела на Ишиду и Фуджимото.

— Каннуши Фуджимото, скажите ему! — закричала она. — Вы видели круг в храме, кровь и… и… — она пыталась вспомнить, что еще может доказать, что Изанами была предательницей, а не защитницей, боровшейся с опасным ёкаем. — Вы поверили мне в храме!

Фуджимото скривился. Он снова кашлянул.

— Гуджи Ишида, я должен снова выразить предложение обдумать слова камигакари, особенно, в свете…

— Дикие фантазии о помощи ёкаев и человеке с силой Аматсуками, о глупых заданиях с поиском Кунитсуками не стоят внимания, — холодно сказал Ишида, Фуджимото склонил голову. — Приказы уже исполняются.

Он пошел к двери, говоря:

— Камигакари нужно исцеление, забота и защита, которые мы не можем обеспечить.

Он открыл дверь в коридор, и на пороге появился человек. Его морщинистое лицо говорило о мудрости и власти, как и одеяние каннуши, но при их виде Эми ощутила лед в венах. Его одежда была не лилового цвета слуг Аматэрасу, а оттенков коричневого и бордового.

Цветов Изанами.

С испуганным вскриком Эми отпрянула от двери.

— Изанами и ее слуги предложили заботу и защиту, — спокойно сказал Ишида, каннуши улыбнулся. — Сама Изанами проследит за твоим очищением и исцелением. За тобой скоро прибудет сопровождение, чтобы ты безопасно добралась до храма Изанами.

— Н-нет, — пролепетала Эми. Ишида отдает ее Изанами? Он отдавал ее Аматсуками, пытающейся убить ее, ударившей ее ножом и бросившей умирать? — Изанами хочет моей смерти! Она убивала камигакари Аматэрасу сто лет…

— Изанами хочет видеть тебя целой и невредимой, — мягко вмешался новый каннуши. — Как только тебя очистят, ты поймешь, что Тэнгу хотел посеять раздор среди последователей Аматэрасу.

— Изанами — предательница! Она пыталась меня убить! — она отпрянула еще на шаг, с мольбой глядя на бесстрастное лицо Ишиды и склоненную голову Фуджимото.

Фуджимото взглянул на нее украдкой, на его лице были тревога и неуверенность. Он тихо шепнул, словно делал вежливое замечание:

— Слуга Изанами говорил с гуджи Ишидой с нападения Тэнгу на храм, он сообщил, что тебя схватили и околдовали, и что Изанами попробует восстановить тебя.

Ее ладони сжались, она понимала, что Фуджимото пытался помочь. Если этот каннуши был тут уже несколько дней, шепча на ухо Ишиде, обвиняя во всем Тэнгу, сея сомнение в состоянии Эми еще до ее прибытия, то у нее не было шанса убедить гуджи, что Изанами управляет им. Судя по неуверенности на лице Фуджимото, он не знал, кому верить.

— Восстановить меня? — повторила она, не в силах остановиться. — Тогда почему она покинула Шираюри, если хочет восстановить меня?

— Изанами понимает ёкаев, — ответил каннуши. — Ее присутствие у логова Тэнгу заставило бы его крепче вцепиться в вас. Ее стратегия сработала, ведь вы свободны.

Она не могла подобрать слова, не зная, как спорить с такой смешной, но логичной ложью.

— Скоро тебе станет лучше, камигакари Кимура, — Ишида взглянул на каннуши и Фуджимото. — Я оставлю вас с камигакари, мне нужно встретить ее сопровождение.

Он ушел, а Эми застыла. Узнает ли Ишида, что он отправил драгоценную камигакари на верную смерть, или слуги Изанами придумают ложь, когда она не вернется?

Она расправила плечи. Нет. Она это не позволит. Ее не отдадут врагу как беспомощного ребенка. Она была камигакари, и это название носила не зря, она не подведет Аматэрасу.

— Каннуши Фуджимото, — сказала она, протянув к нему руку. — Я требую офуда.

Все еще сидя у низкого столика, Фуджимото глупо заморгал, а потом сунул руку в рукав и вытащил несколько офуда, которые носили все каннуши. Она взяла их и развернула веером. Каннуши Изанами смотрел с любопытством, без тревоги. Люди ведь не могли использовать офуда на людях. Магия так не работала.

Выбрав нужный офуда, она сунула остальные в карман своего рукава и обошла стол. Каннуши все еще улыбался, когда она прилепила бумажный талисман к его груди.

— Сотэй но шинкетсу.

Ее голос прозвенел по комнате, офуда вспыхнул голубым светом, улыбка каннуши сменилась потрясением. И сияние окутало все его тело.

Фуджимото вскочил на ноги, раскрыв рот.

Она взглянула на него и приказала:

— Не дайте ему покинуть комнату.

Он поклонился в ответ, а она пошла к двери. В коридоре стояли двое сохэев. При виде нее один из них встал на пути, его лицо было знакомо Эми, этот сохэй охранял ее три года назад, но она не помнила его имени. Он не успел заговорить, она толкнула его в плечо, заставив отшатнуться, и побежала дальше. Эми не собиралась и дальше слушаться.

Сохэй кричал ей вернуться, поспешил за ней. Она мчалась по длинному коридору. Н крики из дверей выглядывали головы, но она бежала мимо них.

Входные двери здания были открыты шумному двору, где занимались делами. Ишида шел к вратам спиной к ней.

Эми вылетела из дверей, спустилась по ступенькам, быстро заметив Катсуо, Нанако и Минору, ждущих у здания.

— Ишида! — завопила она.

Все во дворе застыли. Ишида резко остановился и развернулся, его одежды взметнулись.

Эми замерла у широкого круга деревьев, их ветки переплетались наверху. Она смотрела в глаза Ишиде издалека, в ней кипел гнев, что он верил странному каннуши, а не ей, что он отвернулся от своей ками. Аматэрасу доверила Эми задание, и она не подведет. Но как ей убедить его, что ее слова — правда?

Трепещущий жар шептал в ее груди, словно спрашивал. Она вспомнила ярость Аматэрасу, когда она сражалась с Изанами через Эми. Эми тоже могла быть яростной. Она была сосудом Аматэрасу, ее голосом в этом мире. Хотя ками еще не снизошла, Эми была ближе к ней, чем любая камигакари до этого. Она действовала по воле Аматэрасу.

— Гуджи Ишида, — ее голос заполнил двор, звон приказа был незнаком ее ушам. — Ваш долг — служить Аматэрасу.

Он поджал губы.

— Я живу ради служения своей ками, — тихо ответил он.

— Я передала вам приказ Аматэрасу, — заявила она. — Вы отказываетесь слушаться?

Гнев был заметен и издалека, он исказил его лицо.

— До солнцестояния ты не можешь говорить от лица святой Аматсуками.

Ветер налетел, крутя опавшие листья вокруг ее ног. Жар в ней пульсировал вместе с биением ее сердца.

— Я говорю от лица Аматэрасу. Она дала мне приказ и власть, — Эми вскинула голову. — Можете не верить моей истории. Ваше мнение не имеет значения. Аматэрасу приказала мне, а через меня — вам. Вы послушаетесь воли своей ками?

Гуджи смотрел на нее, неподвижный, как статуя. Ее властный приказ смотрелся дерзко при других обстоятельствах, но ками не спрашивали у слуг. Не уговаривали. Они приказывали. И если Эми суждено быть сосудом Аматэрасу, она тоже будет приказывать.

Он опустил взгляд на листья, лениво кружащие у ее ног, сомнение мелькнуло на его лице.

А потом тишину двора нарушил другой голос:

— Смертные не могут говорить от лица ками. Даже камигакари.

Из-за группы мико у ворот двора показался мужчина с двумя вооруженными сохэями по бокам. Его длинное одеяние развевалось за ним, напоминало смесь формы каннуши и одежды аристократа. Его волосы были короткими, в современном стиле, и это смотрелось странно с традиционной одеждой, его юное лицо словно светилось изнутри.