Страница 35 из 40
В отличие от Петра, который и после отречения продолжал горячо любить Учителя, Иуда, находившийся под воздействием сатаны, разорвал внутреннюю связь со Христом. Иуда, раздавленный сознанием своего греха, не сделал попытку увидеть Иисуса и покаяться перед Ним. Иуда опять действовал по собственному разумению и не вспомнил слова Учителя о прощении, даруемом Богом грешникам[259]. Господь мог бы простить Иуду, но тот поддался внушению диавола-человекоубийцы и счел свое положение безнадежным. Таким образом, замкнувшись в своем отчаянии, Иуда сам обрек себя на гибель.
Первосвященники не решились положить 30 сребреников в храмовую казну – это была «цена крови», плата за предательство – и приобрели на них поле с глинистой землей («землю горшечника»), для погребения странников. Так исполнилось таинственные пророческие слова Захарии: пророка, слугу Божьего, а в его лице и Самого Бога, оценили в 30 серебряных монет – цену раба. «И сказал мне Господь: …высокая цена, в какую они оценили Меня! И взял Я тридцать сребреников и бросил их в дом Господень для горшечника» (Зах 11:11–13; Мф 27:10).
Второе заседание Синедриона
Рано утром состоялось второе заседание Синедриона (Лк 22:66–23:1). Иисусу еще раз задали вопрос: «Ты ли Христос?» Он ответил, что не имеет никакого смысла что-либо сейчас говорить, – ничего не изменится, ведь они все уже решили заранее. И затем Он опять предсказал грядущее явление Сына Человеческого во славе (Лк 22:69). Итак, формальное требование было выполнено – Иисусу вынесли приговор по итогам двух заседаний (ср. Мф 27:1). Но чтобы привести смертный приговор в исполнение, необходимо было утвердить его у римского наместника. Поэтому Синедрион почти в полном составе (Лк 23:1) препроводил Иисуса к римскому прокуратору Понтию Пилату.
Суд Пилата: попытки освободить Иисуса и вынесение смертного приговора
Суд Пилата[260] описан во всех Евангелиях, с наибольшей обстоятельностью – в Евангелии от Иоанна (Ин 18: 28–19:16). Зная, что Пилат неохотно брал на себя роль судьи в иудейских религиозных спорах (ср. Ин 18:31), первосвященники представили дело так, как будто речь идет о политическом преступлении. Они сформулировали обвинение следующим образом: «Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (Лк 23:2). Очевидно, что все это было ложью. Когда Пилат спросил Обвиняемого, действительно ли Он признает Себя царем, Иисус ответил: «Царство Мое не от мира сего…[261] Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать о истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин 18:36–37). Из этого ответа Пилат понял, что перед ним – не воинственный мятежник, а просто религиозный проповедник.
Быстро разобравшись в ситуации, Пилат произнес слова, ставшие впоследствии знаменитыми: «Что есть истина?» Как образованный римлянин, человек своего времени, он не верил, что может существовать единая для всех, объективная истина – ведь у каждого имеется «своя правда» и свои представления. Задав этот риторический вопрос и не захотев ничего больше слушать, Пилат тотчас вышел и высказал иудеям свое мнение: такой безобидный мечтатель не заслуживает смертной казни. Тогда первосвященники стали наперебой обвинять Иисуса во многих преступлениях, но Он не оправдывался и не защищался (Мф 27:14).
Пилат догадывался, что иудейские начальники хотели погубить Иисуса «из зависти» (Мк 15:10). Узнав, что родиной Иисуса является Галилея, Пилат отправил Его к правителю Галилеи Ироду Антипе[262], также находившемуся в тот момент в Иерусалиме (Лк 23:8–12); тем самым Пилат рассчитывал получить дополнительные сведения от компетентного человека.
Ирод был рад личной встрече с Иисусом: ему давно хотелось посмотреть на этого известного чудотворца. Ирод начал с любопытством расспрашивать Иисуса, ожидая стать свидетелем чего-то необыкновенного, но Тот хранил молчание. Разочаровавшись, Ирод отослал Иисуса обратно к Пилату, предварительно надев на Него «блестящую» (светлую) одежду[263].
Поняв, что Ирод не считает Иисуса опасным, Пилат объявил собравшейся толпе, что желает отпустить Иисуса. Он вспомнил про обычай амнистировать одного из преступников накануне праздника Пасхи, и решил воспользоваться этим правом. Но толпа, разгоряченная призывами первосвященников и старейшин, стала громко протестовать, требуя отправить Иисуса на смерть, а отпустить другого – Варавву (по-арамейски «варавва» означает «сын отца»; согласно древним свидетельствам, его имя также было Иисус). Варавва являлся одним из националистов, поднявших в городе мятеж и совершивших убийство[264].
Уступив всеобщему напору и освободив Варавву, Пилат решил попробовать другое «средство»: он велел подвергнуть Иисуса бичеванию (Ин 19:1). Это было 39 ударов плетьми с острыми металлическими палочками на концах; бичевание являлось отдельным суровым наказанием, после которого все тело покрывали кровоточащие раны. Вероятно, таким способом Пилат рассчитывал утолить кровожадность бушевавшей толпы и сохранить Обвиняемому жизнь.
После бичевания Иисус претерпел много насмешек и издевательств от грубых римских солдат. Им казалось очень забавным потешаться над претендентом в «цари». Они одели на Христа красную, пурпурную одежду[265] и сделали Ему «корону», сплетя венок из терновника. Так они приветствовали «царя», а потом били Его по голове и по лицу. Христос все переносил в молчании, – подобно тому, как говорил пророк Исайя: «Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания» (Ис 50:5–7).
Когда Иисус вышел к народу в терновом венце, Пилат воскликнул: «Се Человек»[266] (Ин 19:5), побуждая проявить снисхождение к претерпевшему бичевание страдальцу. Но первосвященники и старейшины продолжали обвинять Его, говоря: «Мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, потому что сделал Себя Сыном Божиим» (Ин 19:7). Эти слова вселили суеверный страх в язычника Пилата. Подобное настроение усугубилось тем, что жена Пилата просила его ничего не делать подсудимому Праведнику: ей снился о Нем особенный сон (Мф 27:19).
Подумав, что Иисус может быть одним из «воплощений» языческих богов, Пилат спросил: «Откуда Ты?» Не получив ответа, он раздраженно напомнил о своей власти решить Его судьбу. Христос сказал: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше; посему более греха на том, кто предал Меня тебе» (Ин 19: 9–11). Безусловно, на фоне невольной симпатии Пилата к Иисусу непримиримая ненависть членов Синедриона была видна еще ярче[267].
Пилат уже намеревался освободить Узника, но иудейские первосвященники пустили в ход последний аргумент: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю» (Ин 19:12). Таким образом они намекали, что донесут на Пилата, если тот даст уйти от суда политическому преступнику, покусившемуся на царский престол. Нужно понимать, что римские чиновники больше всего боялись именно обвинения в нелояльности императору. «Кесарем» в то время был мрачный и подозрительный Тиберий, сурово каравший даже малейшие проявления стремления к независимости от Рима.
Этот довод оказал решающее влияние на прагматичного Пилата. Он, не верящий в объективную истину, не был готов отстаивать интересы Невиновного, если это чем-то грозило ему самому[268]. В последний раз он спросил иудеев: «Царя ли вашего распну?» Ответом был крик иудейских начальников: «…нет у нас царя кроме кесаря» (Ин 19:15). Они словно сами отреклись от своих мессианских надежд и приняли на себя вину в смерти Иисуса, когда Пилат демонстративно омыл руки, давая понять, что его решение стало вынужденным (Мф 27:24–25). Первосвященники пошли на риск испортить отношения с римским чиновником, но в результате добились своего – их смертный приговор получил утверждение прокуратора.
259
Ср. комментарий митрополита Антония (Сурожского): «При одном только безнадежном видении наших проступков раскаяние остается бесплодным; оно исполнено угрызений совести и может привести к отчаянию. Иуда понял, что совершил; увидел, что его предательство непоправимо: Христос был осужден и умер. Но он не вспомнил, что Господь открыл о Себе и Своем Небесном Отце; он не понял, что Бог не предаст его, как он предал своего Бога. Он потерял всякую надежду, пошел и удавился. Мысль его сосредоточилась только на его грехе, на нем самом, а не на Боге, Отце Иисуса – и его Отце…» – Антоний (Сурожский), митр. Проповедь на притчу о блудном сыне.
260
Понтий Пилат (лат. Pontius Pilatus) был пятым прокуратором/префектом Иудеи (26–36 гг. по Р. Х.). Иудейский историк Иосиф Флавий упоминает жестокие действия Пилата, его высокомерное отношение к святыням иудеев (Иудейские древности XVIII. 3. 1–3; Иудейская вой на II. 9. 2–4; ср. также Лк 13:1). Имя Понтия Пилата – одно из трех имен (кроме имен Иисуса и Пресвятой Девы Марии), упоминающихся в христианском Символе веры.
261
«Господь подтверждает, что Он действительно Царь – Царь духовного Царства Истины и пришел на землю для того, чтобы свидетельствовать об Истине, разумея под “Истиной”, конечно, религиозную истину Своего Божественного учения. Его подданные те, кто способны внимать этой Истине. Пилат, конечно, как грубый язычник, не мог понять этих слов Господа и пренебрежительно сказал: “Что есть истина?”, но он понял, что Царство Иисуса не политическое и ничем не угрожает римскому владычеству». – Аверкий (Таушев), арх. Четвероевангелие.
262
Ирод Антипа был виновен в смерти Иоанна Крестителя. Иоанн обличал связь Ирода Антипы с Иродиадой, которая была женой его брата Филиппа и приходилась Ироду племянницей. За это обличение Ирод заключил Иоанна под стражу. На праздновании дня рождения Ирода дочь Иродиады Саломея танцевала перед гостями, и Ирод пообещал ей исполнить любую ее просьбу. По наущению своей матери Саломея попросила принести ей голову Иоанна. Ирод был опечален, однако не захотел нарушить свое обещание – Иоанн Креститель был обезглавлен (Мк 6:17–29). О казни Иоанна Крестителя Иродом говорит также иудейский историк Иосиф Флавий (Иудейские древности XVIII. 5. 2). Впоследствии, при императоре Калигуле, Ирод Антипа впал в немилость и в 39 г. по Р.Х. был сослан в Галлию, где через два года скончался.
263
«В белую (светлую) одежду облекались у римлян кандидаты на какую-либо начальственную или почетную должность (самое слово “кандидат” происходит от лат. “кандидус”, что значит белый, светлый). Одев в такую одежду Господа, Ирод тем самым хотел выразить, что он смотрит на Иисуса только как на забавного претендента на иудейский царский престол и не считает Его серьезным и опасным преступником. Так это понял и Пилат». – Аверкий (Таушев), арх. Четвероевангелие. Согласно другим толкованиям, светлая одежда представляла собой пародию на царскую одежду – в белую одежду одевались восточные цари. «Ирод желал этим показать Пилату, что такой царь не может быть им страшен». – Кассиан (Безобразов), еп. Христос и первое христианское поколение.
264
«Для евангелиста Иоанна противоположение Иисуса и Вараввы было, как нам может казаться, противоположение Праведного, Человека в идеальном значении этого слова (ср. Ин 19:5), и злодея: “Варавва же был разбойник” (Ин 18:40)». – Кассиан (Безобразов), еп. Христос и первое христианское поколение.
265
Пурпурные одеяния в Риме носили только высшие должностные лица.
266
«Этим восклицанием Пилат обращался к суду их совести: смотрите, как бы говорил он им, – вот Человек одинокий, униженный, истерзанный: неужели Он похож на какого-то опасного бунтовщика; не возбуждает ли Он одним Своим видом больше сожаления, чем опасений? Вместе с тем Пилат, не думая, вероятно, о том, сказал подлинную правду: Господь и в унижении Своем больше, чем во славе и царственном блеске, проявил все духовное величие и нравственную красоту истинного Человека, каким он должен быть по замыслу Творца. Для христиан слова Пилата означают: вот образец Человека, к которому должны стремиться христиане». – Аверкий (Таушев), арх. Четвероевангелие.
267
В эпоху начавшегося широкого распространения христианства в Римской империи авторам Евангелий было очень важно подчеркнуть, что официальное римское должностное лицо – Понтий Пилат – был убежден в невиновности и лояльности Иисуса.
268
«Пилат более слаб и боязлив, чем злостен. “Се”, говорит, “Царь ваш”… Так говорит Пилат, но без настойчивости и твердости, и без борьбы за истину”». – Феофилакт Болгарский, блж. Толкование на Евангелие от Матфея. «…Чувство права не покоилось у Пилата на твердом моральном основании. В глубине своего существа, он был скептик и оппортунист. Этим ответом он показал, что для него не существовало абсолютной истины. Его согласие – против совести – послать Иисуса на смерть выражало то же отношение к объективным ценностям. При этом необходимо иметь в виду, что своим положением Пилат был обязан покровительству Сеяна, фаворита императора Тиверия. Но к тому времени, когда на суд Пилата привели Иисуса, Сеян подвергся опале. В случае поступления доноса на Пилата, ему не на кого было опереться». – Кассиан (Безобразов), еп. Христос и первое христианское поколение.