Страница 75 из 80
— Вот и… позвольте мне учиться там, где не боятся. Как я смогу научиться любить Великих и безгрешных вампиров, постоянно находясь среди тех, кто помнит, что вы — убийцы?
— Единственным способом, наверное. Через любовь и уважение к тем из нашего народа, кто заслужил это в твоих глазах своими делами. Вне зависимости от их видовой принадлежности.
— Вы меня простите, Ринат, но для меня есть только один человек… вампир, попадающий в описанную вами категорию. Не вы. Вы для меня навсегда останетесь тем, кто оставил меня умирать в ледяной воде. И, уплывая на своей спасательной шлюпке, даже не оглянулся посмотреть, а вдруг я еще жива? Вдруг удержалась за какую-то льдину?.. Все эти ребята верят вам, вы их спасли, вы их герой. Но меня… спасли не вы. Вам я уже никогда не смогу поверить.
— Что ж… — он чуть помолчал, признавая правоту ее слов. — Значит, будем обсуждать учебные планы и мои требования к экзамену. Если ты хочешь с сентября идти в чернометскую школу, то до конца августа должна освоить свободное чтение и письмо, выучить историю и вампирологию, знать правила поведения в обществе, уметь поддержать беседу на местном наречии на заданную тему без упоминания объектов и субъектов, не имеющих отношения к нашей стране… И так далее, полный список я дам.
— Хорошо.
— Хорошо, — эхом повторил он за ней. — Еще одна просьба у меня к тебе, Анна. Ты спрашивала про ребят, вместе с которыми летела в машине. Двое из них сейчас в больнице. Я спрашивал у своих детей, никто не был с ними знаком. А им очень нужна сейчас поддержка. Кого-то своего. Знакомого, близкого. Кого-то, кому можно верить. А я, как ты сама сказала, в эту категорию не вхожу.
— А кто именно в больнице? Я тоже не со всеми успела…
— Никита Загорский и Гаянэ Джаниева, ты их упоминала…
— Да, я их помню. И того уро… вампира, что Гаянэ выбрал, помню тоже. От одного его взгляда вымыться хотелось, неудивительно, что она в больнице, — Аня нервно закусила губу. — Что с ней? Она сильно от него пострадала? И что будет с ней дальше? Ее подлечат, и она вернется к нему опять, чтоб он продолжил над ней издеваться?
— Нет, уже не вернется. Тот вампир ее продал. За очень большие деньги.
— Кому? — она отчаянно старалась остаться спокойной, хотя внутри все дрожало. «Продал». Они все — товар, их можно продать.
— Мне, — Ринат был по-прежнему невозмутим. — Физически она поправится. Останутся шрамы, ожоги. Но повреждений внутренних органов врачи не выявили.
Аня вздрогнула, представив действия, от которых могли остаться шрамы и ожоги. Аршез чуть сжал ее ладонь в своей, пытаясь успокоить.
— Но психологически ей будет восстановиться очень сложно, — продолжил меж тем Верховный куратор. — Ее сломали. Она больше не ожидает от мира ничего, кроме боли и мучений. Разумеется, уже не верит и никогда не поверит никому из вампиров. Сможет ли поверить людям — я не знаю.
— И что вы хотите от меня?
— Попробуй поговорить с ней. Расскажи о себе, о том, как ты жила здесь, как относился к тебе Аршез. Расскажи обо мне… то, что посчитаешь нужным. Полагаю, у тебя была возможность составить представление о том, как я отношусь к своим людям, — он чуть качнул головой, указывая на помещение, в котором они сейчас находятся.
— Разве эти ребята ваши? — недоуменно нахмурилась Аня.
— Да, разумеется, а чьи же еще? Они принадлежат мне в той же мере, в какой ты принадлежишь Аршезу. На условиях точно такого же контракта.
— Но, я думала, они принадлежат… находятся под покровительством государства. Что это государственный проект…
— Нет, Анют, частный. Государство они в качестве разумных людей не заинтересовали. К сожалению. Так ты поговоришь с Гаянэ?
— Да, попробую. Но что ей сказать? Что вы возьмете ее в свою школу?
Вампир покачал головой.
— Я думал об этом. Но если даже тебе после недели жизни в практически идеальных условиях здесь психологически некомфортно, то каково же будет ей?.. Пока заберу к себе домой, а там буду смотреть по обстоятельствам.
— Понятно. А что с Никитой? Его тоже мучили? Издевались, уродовали? Что?
— Нет, ему повезло. Ликинара очень спокойная, доброжелательная женщина, и их отношения были вполне добровольными… Но у мальчика не выдержало сердце. Он в коме, Аня. Уже несколько дней, и врачи не решаются делать прогнозы.
— Тогда мне обязательно нужно его увидеть! — загорелась девочка. — Я не знаю, смогу ли я помочь Гаянэ, мы просто летели вместе, я не знаю о ней ничего, кроме имени. Но Никита… Понимаете, мы загадали… да, глупо, я знаю, но мы остались вдвоем, и очень страшно было. И мы загадали, что если еще увидимся, то все хорошо у нас будет. Может, если он увидит меня… ну, если почувствует… Говорят ведь, что люди, будучи в коме, как-то чувствуют, слышат… Может, тогда он поверит, что не все так плохо, найдет силы бороться… Ведь так же бывает, правда? — она взглянула на Рината с отчаянной надеждой.
— Вот мы и попробуем, — он ушел от ответа.
— А все остальные? Даша и… другие, я не знаю по именам. Они не в больнице, значит, у них все в порядке, да? Им тоже повезло с… вампирами и… Вы ведь их разыскали, правда? Вы им тоже дадите гражданство?
— Остальные мертвы, Аня. Даша, Стас, Вера и Сергей. Я слишком поздно начал искать. Возможно, отыщи я их владельцев в первый же день и сообщи о своем интересе… Но я опоздал…
— Нет… нет, может просто… Про меня вы ведь тоже думали, что я мертва, вы про всех про нас говорили, а мы ведь… Может, и они…
— Служба Крови зафиксировала их смерть. Были утилизированы трупы. Это точно, Анна. Прости. Я пойду, попрошу, чтоб тебе заварили крепкого чаю, — Риньер вышел. Слишком хорошо понимал, что он не тот, кто сможет сейчас ее утешить.
Утешал Аршез. Молча, усадив ее к себе на колени, прижав к себе и укачивая, словно ребенка. Она даже не плакала. Не кричала, вообще не находила слов. Ее просто колотило крупной дрожью так, что даже зубы стучали. Умерли. Все умерли или при смерти. Или искалечены так, что не восстановиться. «Да слава светочу, что ты никому из них не глянулась!» Он знал. Он знал, да. Догадывался. Представлял, кто они, его соплеменники-вампиры. И носил ее на руках, сдувая пылинки, в то время, как других убивали. Насиловали… или соблазняли… и убивали. Одного за другим. Всех. Всех…
— Ар, — позвала на выдохе дрожащим шепотом. — Почему, Ар?.. — хотела спросить, почему он не убил ее. Но не стала, зачем его так обижать? — Почему ты такой? — спросила иначе.
— Я нормальный, — ответил он тоже тихо. Озвученные Верховным цифры выбили из колеи и его.
— Нормальных должно быть больше. Они не могут быть в меньшинстве.
— Я раньше не знал, что я в меньшинстве.
— Но ты предполагал. Ты намекал, что кого-то могли убить.
— Кого-то. Одного… двоих… Но не всех же, — Он обнял ее еще крепче, почувствовав, что у него тоже начинают дрожать руки, при мысли о том, что ее мог выбрать кто-то другой. До него. И тогда она была бы уже мертва…
Риниеритин действительно принес чай. Горячий, крепкий. И Аня долго пила его маленькими глоточками, все так же сидя на коленях у Аршеза. А он осторожно придерживал ее за талию, ощущая, как она понемногу успокаивается, и вдыхая аромат ее напитка вместе с запахом ее естества.
— Дашь мне попробовать? — попросил внезапно.
— Чай? — изумилась она.
— Ага. Интересный запах.
Она поставила чашку, позволяя ему взять ее. Он осторожно сделал глоток. Прислушался к ощущениям. Потом медленно сделал еще один. Поставил, несколько задумчиво разглядывая оставшуюся в чашке жидкость.
— А это с сахаром или без? — решил уточнить.
— С сахаром. Причем, его даже много. Очень сладкий. А что?
— Так, — он пожал плечами. — Просто пробовал как-то. И не то, что не понравилось, вообще пить не смог. А это… вполне. Значит, сахар…
— Если хочешь, допивай.
— Нет, спасибо. Нам, конечно, все равно в больницу, но это еще не повод становиться пациентом.