Страница 68 из 80
— Так вот мне и необходимо… — попыталась правильно сформулировать свой ответ девочка, — сначала получить определенные знания и умения, потом иметь возможность использовать их, реализуя собственный потенциал. В этом смысле я не против, пусть обеспечивает. Возможностями. А деньги я хочу зарабатывать сама, я не инвалид, чтоб сидеть на иждивении, — Аня решительно взглянула в лицо Рината. Она помнила объяснения Аршеза, что людей они делят на разумных и пищу. Помнила, что ей не дали гражданства, а значит, к разумным не причислили. А сейчас Ринат Ару что-то наобещал. Только о каком гражданстве для нее может идти речь, если она добровольно откажется пользоваться возможностями собственного разума и согласится на роль домашней еды? Да и в любом случае, она действительно всегда представляла свою будущую жизнь именно так: школа — институт — работа. Быть просто чьей-то женой или подругой не привлекало ее никогда.
— Что ж, — удовлетворенно улыбнулся Верховный куратор. — Тогда варианты у меня такие…
Экзамен Аню не испугал. Напротив. Это была определенность, это была цель, это была возможность официально доказать им… свое право считаться в этой безумной стране человеком. Пусть так, пусть этим Великим и Древним… этим вампирам, захватившим власть над людьми, надо еще доказывать, что ты человек, а не еда. Она не гордая, она докажет. Или, напротив, гордая. И потому с еще большим рвением докажет им, что имеет право на то, чтоб в гости ее звали по имени, а не по номеру.
А вот известие о том, что у тех ребят, которых он себе отобрал, с самого начала была возможность учиться, возможность получить гражданство, а у нее… Чем она так хуже их всех, что о перспективах для нее Ринат заговорил только сейчас? Через неделю жизни в полной неопределенности. После пережитого ею смертельного страха за свою жизнь, отданную на корм вампиру. После всех тех кошмаров, что пережил ее Аршез, понимающий, что ему не выгрести одному против течения в маленькой утлой лодчонке. Она помнила, как он страшно кричал тогда ночью. Она видела, как он изводился от страха за нее весь сегодняшний день. Не сказали. Даже ему — своему — не сказали. Что все, оказывается, так просто, что решение есть…
Конечно она согласилась взглянуть на его школу. Ей действительно было любопытно, какой стала бы ее жизнь, окажись она в тот, первый день чуть ближе к представителю власти. Действительно хотелось понять кто, по мнению Рината, обладал безусловным правом на человеческую жизнь и продолжение образования. Хотелось бы ей учиться там? Она не была уверена. Со своими, конечно, легче. Но ведь эти «свои» для нее такие же чужие, как и те, что живут на соседней улице. Говорят, чужбина сближает. Но надо ли держаться за осколки прошлого? А сможет ли она не держаться?
Решить предстояло завтра. А пока любезный хозяин предложил им отужинать в его доме. Аршез тут же напрягся, но Ринат лишь улыбнулся обезоруживающе:
— Я принимаю сегодня в гостях юную человеческую деву, почти ребенка. И, разумеется, я готов оказать лишь человеческое гостеприимство.
Смысл витиеватой фразы от Ани ускользнул. Но Аршеза слова Рината успокоили, и этого ей было достаточно. Хозяин дома проводил их в соседнюю комнату, где уже ждал накрытый стол.
— Надеюсь, ты не обидишься, если мы оставим тебя ужинать в одиночестве? — вежливо улыбнулся Ане Верховный куратор. — Или, хочешь, попрошу кого-нибудь из своих мальчиков составить тебе компанию и развлечь беседой, пока я буду угощать твоего спутника.
— Нет, спасибо, не стоит, мне было бы приятнее одной, — тут же смутилась и отказалась девочка. Она уже обедала в этой стране с посторонним человеком. До сих пор стыдно. — А вы идите, конечно, вам же тоже надо…
— Тогда — приятного аппетита. Если закончишь раньше, чем мы вернемся, мой дом в твоем распоряжении, не смущайся, — с улыбкой кивнув девочке, Риньер вышел, уводя с собою Аршеза.
— Предпочитаете мальчиков? — поинтересовался тот, идя по коридору следом за Древним.
— В качестве слуг? Да, несомненно. В своем доме хочется расслабиться, а мужской аромат действует на меня не столь призывно. Да и кровавых дней у мужчин не бывает, — спокойно отозвался Верховный. — Женщин я зову в этот дом исключительно для удовольствия, — едва заметно усмехнулся он, сворачивая на лестницу. Ожидание подвоха, так и сквозившее в каждом взгляде его молодого гостя, забавляло. — Сегодня, правда, не звал, так что на десерт не рассчитывай.
Аршез лишь устало кивнул. Он, понятно, и на ужин в этом доме не рассчитывал, планировал к вечеру быть уже в Чернометске, собираться на родину, поджидая машину продовольственной фирмы. А тут такое радушие. Не по чину и, главное, совершенно не сообразно обстоятельствам. Так что мысли уже начинали бродить всякие. Может, и не Аней дедуля интересуется.
Вот только резко ухудшающееся самочувствие не позволяло воспринимать окружающую действительность излишне эмоционально. Мир стремительно сужался до пределов собственного тела. Он все сильнее ощущал тошноту, в голове шумело, ноги казались ватными. Спуск со второго этажа до подвала по его ощущениям длился вечность.
Наконец Древний приложил ладонь к сенсорной панели, отпирая неприметную дверь, ведущую в запретные для людей помещения подземного уровня. Пропустил своего гостя вперед и, плотно прикрыв за собой дверь, начал спускаться сам.
То, что мальчику стало хуже Риниеритин, конечно, заметил. Но с выводами о том, что могло стать причиной, пока не спешил. Просто шел за Аршезом, отмечая рост мутных гнилостных оттенков в его недавно столь яркой и сочной ауре. И то, как отчаянно хватается его гость за стенку, стремясь сохранить равновесие. И был готов подхватить. К счастью, пока не требовалось.
На ужин предложили мужчин. Откормленных, здоровых, не молодых. Стандартная пища. Подчеркнуто обычная, без изысков. Женщин использовали для еды значительно реже и то исключительно вышедших из детородного возраста. Потому и стоили они обычно дороже, и заказывать их было надо предварительно. Аршез себе такой роскоши не позволял. Мужская кровь ничуть не менее питательна. И, безусловно, совершенно для него привычна.
Вот только сейчас он эту кровь… не чувствовал. Не то, что не хотел, просто не чувствовал. Стоял, держа первого из предложенных ему за плечи (или держась за его плечи), смотрел в его пустые глаза, ощущал равнодушие и апатию своей жертвы… И свое равнодушие и апатию. Больше ничего. Даже зубы не трансформировались.
Ар постоял какое-то время, пошатываясь и пытаясь собраться с силами. Потом отпустил человекообразного и сел, прислонившись спиною к стене. Голова кружилась все сильнее, на висках выступил холодный пот.
— И часто с тобой такое? — над ним озабоченно склоняется Верховный.
— Нет. В первый раз. Должно быть, нервы. Была сложная неделя.
— Нервы, — с едва заметным скепсисом кивает начальство. — Ты голод вообще ощущаешь сейчас? Есть хочешь?
Ар попытался прислушаться к себе. Есть… вроде, хотелось. Тем более, что вчера он ведь так полноценно и не поел. Та кровь, что он взял у Миланы… При мысли о мертвой девочке замутило еще сильнее.
— Если я прокушу, попробуешь попить? — ответа Риньер не дождался, но среди не самых приятных ощущений мальчика голод почувствовал.
Аршез кивает. Но тут вспоминает, что тот, кто склонился сейчас над ним, ему не друг и не родственник, и возиться с ним уж совсем никак не обязан.
— Не надо, что вы. Я просто, наверно, сыт, — становится стыдно. Его пригласил на ужин сам Верховный куратор, а он не в состоянии достойно принять пищу.
— Давай мы все же попробуем. Как я тебя к детям потом голодного повезу? Да и к своей девочке ты не боишься выйти таким неадекватным?
— Я в порядке.
— Вижу, — Риньер протягивает руку и заставляет ближайшего из кормовых опуститься на колени. Подносит к носу его запястье, глубоко вдыхая запах крови и вызывая тем самым собственную жажду. Прокусывает мгновенно удлинившимися и заострившимися передними зубами и протягивает руку мальчику.