Страница 64 из 80
Они стояли возле окна, разглядывая что-то на улице. Мальчик чуть приобнимал девочку за плечи и о чем-то говорил, словно пытаясь успокоить. На самом деле — пытался успокоиться сам. Он очень нервничал, хоть и пытался это экранировать. И не испытывал к хозяину дома ни проблеска положительных эмоций.
Кровавый ребенок, что еще от него можно ждать? Они умеют лишь ненавидеть. Свою древнюю прародину, за то, что никогда ее не видели. Своих предков, за то, что те сумели подарить своим детям лишь кровь и смерть. Их обычаи, ставшие бессмысленными в новом мире… Вот только девочку мальчик любил очень искренне. Девочку, которая должна была стать ему просто игрушкой, просто едой. А он любил. Как равную, как пару. Иначе Древо не услышало бы их, не отозвалось на биение их сердец. Не дало бы ответ.
Которого никто из этих детей просто не понял…
— Я прошу прощения за задержку, — объявил Риниеритин о своем присутствии. Они обернулись. — Давайте поднимемся наверх, там будет удобнее, — он указал на лестницу, приглашая следовать за собой.
— Ваше дерево… оно ведь не сильно пострадало? — неуверенно спросила у него Аня, поднимаясь по ступенькам.
— Сильно. Вы пробили ему энергетический контур. Оно теперь не сможет полноценно развиваться без специальной подпитки.
— Простите, — расстроилась девочка.
— Попробую.
Мальчик молчал. Но по идущим от него эмоциям было в принципе понятно, что все сады Древних вместе со всеми принадлежащими им деревьями он с удовольствием закатал бы в асфальт. А, возможно, и Древних поместил бы туда же.
— Анна, я подготовил для тебя книги, — произнес хозяин дома, открывая дверь в небольшую гостиную. — Хочу, чтобы ты просмотрела их, пока мы с Аршезаридором будем беседовать. Потом у меня будут вопросы уже к тебе.
Аня послушно вошла, направляясь к столу, где лежало несколько книжных стопок.
— Я хотел бы взглянуть, — Аршез дернулся следом.
— Так нравится быть надсмотрщиком? — Риниеритин удержал его за локоть. — Можно быстро войти во вкус. И вот она уже книгу с полки без твоего ободрения взять не имеет права… Это твой идеал взаимоотношений?
Аня обернулась, внимательно глядя на Ара и ожидая его ответа. Ему осталось лишь отступить.
— Я скоро вернусь. Не скучай, — улыбнулся он своей деве и позволил Верховному увести себя в кабинет.
— Присаживайся, — устроившись в любимом кресле и сняв ненужные пока очки, Риньер кивнул на соседнее. Чуть помолчал, собираясь с мыслями. Увиденное в саду заставляло значительно корректировать предстоящую беседу. И ставить немного иные акценты, нежели он изначально планировал. Раньше его интересовала лишь дева. Теперь ему, прежде всего, хотелось понять этого мальчика. Впервые с тех пор, как их народ поделился на Древних и Новых, ему захотелось понять кого-то из тех, кого он всегда относил к потерянному поколению. Быть может, он ошибался, и потеряли они не всех? Или не навсегда?
— В контракте, который ты подписал с этой девочкой, есть фраза: «передаю свою жизнь и право распоряжаться ею Избравшему меня вампиру», — негромко начал он, не сводя глаз со своего гостя. — Объясни мне, пожалуйста, что она для тебя значит.
— Что я в ответе за жизнь моей девы, — Аршез прямо взглянул в глаза Верховного. — «И хрен я тебе что передам», — добавил мысленно, стараясь не слишком фонить негативом.
— Поясни, — не удовлетворился его словами Древний. — Это общая фраза. Что именно ты имеешь в виду?
— Что я обязан беречь и заботиться. Должен сделать ее жизнь…
— Беречь и заботиться, — не дослушал куратор. — Любопытно. Тогда объясни мне, почему ты убил вчера ту деву, Милану Ситникову?
— Я не убивал, — он старается говорить ровно. — Это был несчастный случай. Редкая форма аллергии.
— Да, я прочел отчет. Кстати, экспертная комиссия тебя оправдала, решение тебе должны были уже прислать.
Удивил. Аршез ожидал, что с решением этого вопроса будут тянуть до последнего, то есть, пока Верховный не получит желаемое, а тут…
— Вопрос был несколько об ином, — продолжил меж тем хозяин кабинета. — Мне бы очень хотелось узнать, почему в тот момент, когда девочка, о которой ты обещал заботиться, бежала куда-то в ночь, не помня себя от ужаса и готовая не то, что в вагон на ходу запрыгнуть — под поезд броситься, ты был занят тем, что убивал кого-то еще?
Аршез побелел. Леденея, цепенея… Хотел ответить и не смог. Попытался снова. Слова не шли, он так и сидел, беспомощно открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Не было оправданий. Тому, что он сделал, оправданий не было.
— И все же? — Древнему мерзавцу было мало всадить нож в его сердце, хотелось еще и повращать. Хотя — еще кто из них тут мерзавец, если уж разобраться? — Или ты настолько не контролируешь свои действия, что сам не можешь понять, что и зачем ты сделал?
— Контролирую, — все же выдавил Ар. — Я был возбужден. Излишне возбужден, Анина кровь… открытая кровь вызвала прилив желания, которое девочка… в силу своего юного возраста просто не в состоянии со мной разделить. Я ушел из дома, чтобы ее обезопасить. От собственных желаний, мне надо было успокоиться. В том состоянии я просто не мог… помочь своему ребенку. Я бы лишь навредил ей еще больше, если б остался… Я хотел ее обезопасить, — отчаянно повторил он. — Тем единственным способом, какой был в тот момент доступен.
— Убивая другую?
— Этого не должно было произойти, вы знаете!
— Но это произошло. Разве беречь свою деву означает губить других? Калечить чужие жизни, оберегая ту, что принадлежит тебе, — это разве нормально? Достойно? Красиво?
Аршез молчал. Раздавленный, уничтоженный. До последнего слова согласный со всем, что было озвучено.
— Дальше. Девочка в одиночестве бродила по улицам.
— Это не было нарушением Устава, поскольку… — вновь собрался он с силами, почувствовав прямую угрозу Аниному благополучию.
— Мы не обсуждаем сейчас Устав! — резко оборвал его Верховный. — Она бродит у тебя по улицам, не имея ни малейшего представления, что это за мир, кто такие вампиры, какова их роль в обществе, какое к ним отношение местного населения. Да, она необщительна. Я в курсе. Но что будет, если общение все-таки состоится? Что ты будешь делать с теми, кому находящаяся на твоей ответственности дева расскажет свою версию событий? Будешь вторгаться в структуру их памяти, правя им воспоминания направо и налево? И у скольких из них внезапно и совершенно случайно окажется повышенная восприимчивость к ментальному воздействию? Скольких ты невольно сведешь с ума, исправляя огрехи своего ребенка, дабы быть белым и пушистым перед очередной комиссией? Рапортовать им, что «Устав не нарушен, поскольку…» — он скривился, передразнивая мальчишку. — Какой ценой?! Сколькими покалеченными жизнями ты вновь будешь выкупать неприкосновенность той, что принадлежит тебе?!
— Я просто хотел ее спасти, — очень тихо и очень подавленно ответил Аршез. Верховный прав. В этом тоже. Память людей он ради Ани правил. И мысли их контролировал, не позволяя произносить запретное «вампир». Это было несильное воздействие, однократное. Безвредное… Как физраствор, — пришла предательская мысль. Безвредное, как физраствор… И скольких он покалечил?
— Спасти, — кивнул Риниеритин, успокаиваясь. Все же мальчик не безнадежен. Отклик на свои слова куратор чувствовал. И переживал мальчишка, похоже, искренне. Было странно это признать, но жизнь людей — не только своей собственности, но и незнакомых людей — действительно имела для него ценность. — А расскажи-ка ты мне… Аршез, — он впервые обратился к своему гостю по имени, — как именно ты собирался ее спасти? И от чего? В чем, ты полагаешь, ее спасение?.. Только честно расскажи, без поминания Устава и прочих красивых и бессмысленных фраз. Мы все же не на комиссии.
— Да я не так уж много хотел, — отозвался тот, слишком деморализованный сейчас, чтобы пытаться что-то скрывать. — Всего лишь дать ей то, что в ее прошлой жизни было самым естественным на свете: учиться в школе, общаться с друзьями… Просто жить. Быть человеком. Не едой, не зверушкой, не чьей-то собственностью… Хотел, чтоб ей было уютно в моем доме. Чтобы она ощущала меня своим другом, к которому всегда можно обратиться за помощью. Другом, не больше. Мне не нужна собственность. Я никогда не стремился никем владеть.