Страница 48 из 80
Мир пошатнулся и рухнул, безжалостно задавив ее осколками. Она не заметила. Просто перестала быть.
Пришла в себя уже в сумерках. Дом все так же был разгромлен и пуст, подтверждая, что ей ничего не приснилось. Но это был уже совсем другой дом. Еще утром казавшийся самым родным на свете, сейчас он был чужим и враждебным, открыв свое истинное лицо.
Вампиры. Он — вампир. Ее Аршез, ее Артемка, ее сказочно-прекрасный волшебный друг, целовавший ее, носивший ее на руках среди звездного неба, словно герой самых романтических фильмов… Утешавший ее, обещавший помочь в любой беде, обнимавший ночами, прогоняя кошмары… И — вампир… Приручавший ее, просто приручавший, день за днем… А, собственно, для чего?
Она растерянно оглянулась. Где? Где могут быть бумаги, которые она подписала? Он много чего ей про них говорил, но никогда не показывал…
Аня методично обыскивала ящики его письменного стола. Документов здесь было много, в основном — связанные с работой, какие-то проекты, изыскания, разработки… Нашлась папка с бумагами на совершенно незнакомом языке, видимо — родном… Наконец, обнаружилось и искомое. Несколько листов, аккуратно сложенных в отдельную папочку, и уже на первом она прочла свое имя.
Достала. От волнения руки тряслись, и листы разлетелись. Пока собирала, поняла, что лишь половина из них написана по-русски… ну, на местном его эквиваленте, а вторую ей не прочесть ни за что… Ладно, хотя бы половина.
«Я, Бочарова Анна, 7493-го года рождения, не имеющая гражданства,
рег.№ Ао-4 ЗС-2 00016
добровольно и без принуждения, по воле сердца и в согласии с доводами разума
передаю свою жизнь и право распоряжаться ею во всех без исключения случаях
вампиру Аршезаридору Шеринадииру ир го тэ Андаррэ,
рег. № 587632/72-008
С этой минуты и до конца моих дней он вправе оборвать течение моей жизни в любой удобный для него момент, ибо таковы моя воля и мое желание. До тех же пор, пока мое сердце бьется, и мой разум служит мне, я обязуюсь посвятить дарованные мне дни собственной жизни служению вампиру, Избравшему меня, ибо к этому призывают меня священный Долг Крови, моя совесть и мое сердце.
Я выражаю свое полное и безусловное согласие на сексуальные отношения с Избравшим меня вампиром, признавая его право использовать мое тело в любое время, в любом месте и любым образом, каким он посчитает для себя возможным (в том числе привлекая к использованию третьих лиц или передавая свое право на использование третьим лицам).
Я признаю свою кровь полностью и безусловно принадлежащей Избравшему меня вампиру и выражаю свое абсолютное согласие на ее использование им лично или с привлечением третьих лиц в любых количествах и с любой периодичностью.
Я осознаю, что все подробности настоящего контракта, а также все, что относится к частной жизни вампиров или их взаимоотношениям с людьми, является государственной тайной и не подлежит разглашению.
Я признаю, что являясь носителем государственной тайны, не вправе пользоваться всеми благами существующего в моей стране гражданского общества, и потому добровольно отказываюсь от права на защиту в суде, права избирать и быть избранной в органы государственной власти, а также от свободы перемещения, свободы смены семейного положения, свободы выбора места проживания, работы или учебы, а также права на совершение крупных финансовых сделок, и передаю право решения этих вопросов Избравшему меня вампиру. (См. приложение 1).
Я уведомлена и согласна, что контроль за выполнением всех положений данного контракта полностью лежит на Избравшем меня вампире. Он же будет нести полную юридическую ответственность в случае неисполнения мною взятых на себя обязательств, а также любого нарушения мною законов Страны Людей, вольного или невольного.
Подписывая данный документ, я осознаю, что он не подлежит расторжению ни одной из сторон ни при каких обстоятельствах».
Далее число — «15 июня», день, который ей никогда не забыть. День, когда ее отдали в рабство. Нет, она себе льстит. День, когда ее сделали просто едой. «Ты мне не жена и не рабыня», — сказал он тогда. И ведь не солгал… Не солгал.
Еда. Вещь для использования. «Там», «тогда» и «с участием третьих лиц», как прописывает документ, который он вслед за ней подписал. И это она, находясь почти в обмороке, не разглядела ни слова. А он прочел. Очень внимательно прочел.
И подписал!!!
Нет, он не мог, не мог. Это же ее Арик, ее Артемка! Он добрый, отзывчивый, чуткий. Его заставили подписать это, он был вынужден, иначе ему бы просто ее не отдали! А использовать так он ее не собирался, никогда, он же…
Не собирался? А кто соблазнял ее все эти дни? Кто требовал бесконечных прикосновений, объятий? Кто прижимал ее к себе по ночам? Кто целовал?..
При воспоминании о том поцелуе она все-таки сорвалась, разрыдалась. Да, он добрый, он не хотел насиловать, хотел, чтоб она добровольно… Согласно букве контракта и «с участием третьих лиц», благо кровать для того и куплена… «Добровольно». Ее скрутило от воспоминания об этом слове, повторенном в бумажонке на каждой строчке. Как можно на это пойти добровольно?! Да где они идиотов таких найдут, чтоб собственноручно себе смертный приговор подписывали?!!
Найдут. Вспомнился завод. Бесконечное обожание. И чванливый Ар… шезаридор, кивающий своей потенциальной еде свысока. А ведь они знали, что он вампир. Знали и… мечтали о взаимной «любви», как та девочка с пляжа? Страна, воспитанная быть едой… Такая красивая… такая жуткая…
Она долго сидела на полу в гостиной, поджав под себя ноги и бездумно раскачиваясь вперед-назад. Ар не мог, твердило ей сердце. Он добрый, он не мог желать для нее такой судьбы. А что целовал — н, у могла же она ему просто понравиться?
«Да, и поэтому целовать он предпочитал в шею?» — возражал разум. — «Туда, где вены? Приноравливался, мечтая впиться зубами?»
Нет, он берег ее, он берег. Витамины купил. Следил, чтоб всегда хорошо питалась, кухню сделал.
Ну, еще бы, без еды ей при подобном использовании и вовсе долго не протянуть. А витамины взамен ее крови не слишком широкий жест.
Стоп. Он покупал две коробки. Было еще одно лекарство. Для нее, он не скрывал.
Аня вновь рванула на себя ящик его стола. Если прежде ее интересовали бумаги, то теперь она искала коробочку. Небольшую такую. С лекарствами. Вот!
Даже вскрывать не пришлось. «Кроветворное» — значилось сразу под названием.
Вопросов больше не осталось. Сомнений тоже.
Деньги она забрала все. Всю ту сумму, что он отложил ей на месяц. Взяла бы больше, но не нашла, видно, в доме не было. Зато нашла небольшую спортивную сумку, куда упихала пару платьев, белье, немного продуктов. Надела удобные брюки, родные кроссовки, решительно застегнула ветровку. Как добраться до вокзала, она представляла. Видела неподалеку автобус, у которого там конечная.
Нет, Границу пересечь она не надеялась. По крайней мере, не так, не сразу. Для начала она поедет в столицу. В этот их Новоград. Город крупный. Самый крупный здесь. Так что есть шанс затеряться в толпе. А потом… потом она посмотрит. Успокоится, осмотрится и решит. И спрячется так, что он никогда ее не найдет. Ну а дальше… может, и выберется. Это ОН говорит, что вернуться домой невозможно. Но он враг, ему незачем говорить ей правду.
Дверь прикрыла за собой очень тихо. И, не дожидаясь лифта, пошла пешком.
* * *
Сиреневый бульвар был в цвету. Засаженный сиренью трех разных видов, каждый из которых зацветал на две недели позже предыдущего, бульвар стоял в цвету до середины лета. А в годы, когда весна бывала поздней, и еще дольше. Но стремительно шагающий по бульвару вампир едва ли был способен сейчас насладиться красотой и ароматом сиреневых соцветий. На бульвар он пришел специально. Но — не за этим.
Здесь было многолюдно. Всегда. Официально бульвар именовали «излюбленным местом отдыха Чернометской молодежи». И если Аня успела долистать в своем буклете до картинки с бульваром, то именно эту фразу она там и вычитала. Да и картинка, запечатлевшая заполнившие бульвар стайки молодых дев или компании парней, была весьма правдива. Именно так бульвар обычно и выглядел. Множество дев. И ничуть не меньше парней. Но — отдельно. И почти никогда — парами. За парой приходили сюда.