Красная Подать (ЛП)

Стало адски жарко. Вскоре Ранник вся вымокла от пота. Космические десантники никак не выказывали дискомфорта. Бледные хищные лица инициатов в авангарде сохраняли стоическое выражение. Темные глаза вызывали у нее дрожь.

Вспомогательный проход №1 тянулся и тянулся, увлекая ее все глубже. Скала по обе стороны была горячей на ощупь. В какой-то жуткий момент Ранник задалась вопросом, не умерла ли она на самом деле, и не является ли все это какой-то кошмарной загробной жизнью — сошествием в преисподнюю, о котором их каждую неделю предостерегал кардинал Молин в базилике Схолы Экскубитос.

Если и так, с ней делили путь космические десантники. Эта мысль дала ей некую опору, успокаивая панику, вызванную удушливым мраком. Подобные воины никак не могли умереть. Блуждающая память вернулась к облаченным в молнии чудовищам на мостике «Имперской истины». Они не такие. Не может быть. Несмотря на жару, ее снова затрясло.

— Контакты на ауспике, — прошептал один из скаутов. — Стоп.

Ранник позволила инициату пройти мимо нее. Туннель наконец-то перестал уходить вниз и выровнялся, хотя его кривизна и не давала разглядеть что-либо дальше двух дюжин шагов. Повинуясь рубленому жесту скаута, стоявшего позади, она отключила фонарь. Их поглотила тьма.

Продвижение возобновилось. Через несколько секунд раздался вопль и глухой звук, с которым клинки входили в мясо. Это длилось недолго.

Зета-один-девять вырвался из тени. Его инфралинза высветила жизненные показатели фигур, сидевших между тесных скальных стен туннеля. Если в жарких недрах Зартака и существовало какое-то освещение, эти двое его выключили, чтобы поберечь энергию, а разговор, который они вели тихим шепотом, скрыл финальный бросок инициата.

Серрейторное лезвие мономолекулярного боевого ножа один-девять вошло в горло первого человека еще до того, как тот осознал, что что-то не так. Артериальная кровь брызнула на горячий камень, а одетый в серое скаут протолкнулся мимо оседающего тела и вцепился в глотку второму, когда тот обернулся. Пока человек барахтался, пытаяь достать оружие, один-девять впечатал его череп, накрытый противогазным капюшоном, в стену туннеля.

Культист издал сдавленный вопль. Один-девять овладела внезапная ярость, усиленная вызывающей клаустрофобию теснотой и адским пеклом. Он разбил голову предателя о неподатливый неровный камень. Его ноздри заполнил пленительный аромат свежей крови. Он не сознавал, что человек уже мертв, пока Те Кахуранги не отправил в его разум приказ успокоиться, пробившись сквозь стену кровожадности, которая столь неожиданно нахлынула из глубин сознания юного скаута.

— Успокойся, Зета-один-девять, — велел верховный библиарий. — Кархародон Астра не теряют голову при первом же намеке на кровь. Резня должна всегда служить цели.

Один-девять склонил голову во мраке, тяжело дыша.

— Кто они? — настойчиво спросил Те Кахуранги. Скаут переключился с инфралинзы на ручной фонарь, осветив свою кровавую работу.

— Культисты, — сказал он. — Те, что с черными руками. Предполагаю, что их поставили охранять туннель.

— Не предполагай. Выясни.

— Верховный библиарий?

— Тебе имплантировали омофагию, не так ли? — вопросил Те Кахуранги.

— Да, верховный библиарий.

— Так воспользуйся ею. Возможно, это также поможет унять твою постыдную жажду крови.

Один-девять опустился на колени возле двух тел и стянул противогазный капюшон с горла ближайшего.

Ранник снова включила свой фонарь. Он осветил спину одного из двух скаутов. Тот сидел над телами тех, кого только что убил в темноте, опустив голову. Ранник услышала, как рвется что-то влажное. Она сделала шаг в направлении сгорбившегося космодесантника.

— Не приближайся, — велел сзади Те Кахуранги, но Ранник обнаружила, что не в состоянии отвести взгляд. Ее ноздри заполнил запах крови. Какая-то ее часть сознавала, что видит, однако она все еще не могла в это поверить. А затем скаут обернулся к ней, и последняя надежда исчезла.

Бледное лицо инициата представляло собой багряную маску, блестящую от крови. Он в буквальном смысле слова вырвал глотку одному из людей, охранявших туннель. Кровь еретика еще продолжала слабыми толчками литься из мешанины разодранных хрящей и обнажившейся кости, когда-то бывшей его шеей.

Скаут оскалил заостренные зубы. В выпиленных зазорах застряли кровавые нитки. Его черные глаза блестели в свете фонаря. Ранник отшатнулась было от чудовища, но почувствовала, как ее спинная броня заскрежетала о доспех одного из его братьев. Она оказалась в ловушке.

— Мы идем по нужному туннелю, — произнес залитый кровью скаут, поднимаясь и стирая мясо с лица. — Отсюда начинается подъем к Окружной Крепости. И… — он сделал паузу, словно размышляя, а затем кивнул:

— Это единственная охрана. Только культисты.

— Откуда вы знаете? — запинаясь, выдавила Ранник. Ее вот-вот должно было вырвать. Эти твари были ничем не лучше монстров, с которыми якобы сражались.

— Наши способности выходят далеко за пределы твоего понимания, Ранник, — раздался низкий голос Те Кахуранги. — Пожирая плоть врага, мы проникаем в их мысли и воспоминания. Этим умением важно владеть.

Окровавленный скаут просто глядел на Ранник. Из-за черных глаз выражение лица космодесантника казалось совершенно бездушным. Арбитратор почувствовала, как ей на плечо легла рука, подтолкнувшая ее вперед, мимо кошмарного воина и трупов двух его жертв.

— Нельзя терять времени, — сказал Те Кахуранги. — Мы исполняем здесь волю Императора. Веди дальше.

Стараясь не дрожать, Ранник двинулась дальше по туннелю.

Он находился на глубине. Вода была теплой и прозрачной. Вокруг него, мерцая серебристой чешуей, метались стаи лунокрылов. Он устремился к свету. Руки юного тела горели от усталости. Свобода, которую давала ему вода, будоражила мысли. Он…

…должен был умереть. Должен был умереть, но не умер. Только эта мысль и занимала ум Корди, пока он копал. Работа была мучительной — как морально, так и физически. Невзирая на все усилия, земля подавалась лишь чуть-чуть. Сервоприводы доспеха визжали и горели, стараясь увеличить его трансчеловеческую силу. Брат-в-пустоте мог бы опрокинуть на бок шестиосную грузовую платформу, однако ему едва удалось продвинуть израненное тело на несколько футов. И все же он продолжал свою борьбу в темноте. Грязь шевелилась вокруг него, словно медленно текущая смола. Конечности жгло, а легкие напрягались от спертого воздуха из системы внутренней циркуляции доспеха.

Воспоминания возвращались, пытаясь одолеть его, пытаясь утянуть его вниз. Это не он, больше не он. Та жизнь сгинула.

Хронометр на дисплее визора давал сбои, постоянно переключая цифры по кругу и отказываясь сделать отмену или паузу в ответ на двойное моргание. Он не знал, сколько уже копает. Под землей время казалось чем-то несущественным. На него давило лишь то бремя, которое прижимало сверху, заставляя потрепанную боевую броню стонать от напряжения, пока он пробивался вверх, только вверх. Стремился к поверхности, до которой, как он знал, могло быть много миль. К спасению, остававшемуся далеко за пределами досягаемости.

Наконец, кулак ухватился за что-то, что уже не было грязью. Он сделал глубокий вдох и рванулся вверх, протаскивая свое тело сквозь липкую грязь. При толчке с его губ сорвался рев изнеможения. Он почувствовал, как оставшаяся почва подается, и вырвался на открытое пространство. С сочленений и пластин брони посыпались каскады грязи.

Первое, что он увидел — нацеленный на него болт-пистолет.

Нижняя половина тела еще оставалась в ловушке, но это не имело значения. Пистолет принадлежал ударному командиру Экаре. Командующий отделением опустил оружие, пристегнул его, а затем протянул Корди оставшуюся руку. Кархародон с благодарностью принял ее, и его выволокли из сокрушительных объятий Зартака.