Неверное пророчество

Кто-то из жителей, хотел скрыться в лесу. В куче вещей нашлось все, чтобы прожить несколько дней: Нож, с простой деревянной ручкой, со сточенным лезвием - некрасивый, но острый, и, из хорошего металла. Дочь кузнеца в этом разбиралась. Огниво, кресало и хороший сухой трут - все завернуто в тонкую старую кожу. Целое богатство - мешочек с солью. Горсти две - надолго хватит. Кружка - медная, помятая, чтобы не обжечься, зашита берестой. И ложка, тоже старая, но вполне годная. 'Кто бы, ты не был, если жив, удачи тебе, - с благодарностью подумала девочка. - Твоя сумка, это просто дар богов'.

Вечер всё больше переходил в ночь. В сумраке она аккуратно сложила всё обратно в сумку. Накинула ремень на плечо, и пошла туда, где оставила накопанные овощи. Надо искать место для ночлега, пока совсем не стемнело.

Переночевала Марианна в лесу. Чуть отойдя от опушки, она нашла чистое место. Наломала кустов, сделав лежанку. Под голову положила сумку. Костер разводить побоялась. Как ни странно, заснула она сразу. Усталость и молодой организм брали своё. Разбудил её холод. Хотя летние ночи, в этих краях теплые, но спать в одном сарафане, почти на голой земле, не прикрывшись даже тоненькой тряпочкой - это то еще удовольствие.

Девочка вскочила, немного походила вокруг, чтобы согреться. Потом сбегала к ручью, умылась - бабкина выучка - девочка всегда должна быть чистенькой, и решив, что горячее будет делать один раз в день, съела кусочек хлеба и морковку, запивая водой. Сложила в сумку столько овощей, сколько вошло, попробовала на вес - нормально, унесу. Огляделась. Начинающийся день, обещал быть солнечным. Мелкие облачка протянувшиеся длинными клочками по низу небосклона, исчезали по мере того, как их доставали лучи встающего солнца. Надо идти.

Выйдя на дорогу, Марианна немного постояла, решая в какую сторону. 'Что тут думать, - рассердилась она на себя за нерешительность. - Не пойду же я навстречу оркам'. Бросив последний взгляд на сожженную деревушку, она развернулась и зашагала по дороге, углубляясь в лес.

Так начались её странствия.

Много ли может пройти двенадцатилетняя девчонка с тяжелой сумкой на плече, за один день? Как оказалось порядочно. Когда солнце скатилось за полдень, девочка ушла с дороги в лес. Не ручья, не реки рядом не было. Пришлось поплутать, пока блеснуло зеркальце малюсенького озерка. Тут же на берегу, она, порядком намучившись, развела костер. Дома, чтобы разжечь печь, обычно пользовались угольком из постоянно горевшей отцовской кузни. Когда отец ушел воевать, угольки из прогоревшей печи хранили в специальном горшочке. Лишь изредка приходилось разводить огонь снова. Да, и то, тогда это делала бабушка. У неё все получалось быстро и красиво.

Марианна, как не старалась, искра у неё получалась мелкая и трут никак не мог заняться. Но, упорства ей было не занимать. Закусив губу, она снова и снова чиркала кресалом по поблескивающему царапинами огниву. Наконец длинная и жаркая искра упала на распушенный трут. Девочка раздула красную точку, до жаркого ровного кругляка и сунула в комочек сухой травы. Опять дунула. Маленький огонек побежал по соломинкам. Она сразу подкормила пламя тоненьким кусочком сворачивающейся в трубку бересты. Когда береста загорелась, коптя жирным черным дымом, девочка успокоено вздохнула. Теперь можно было подкладывать дрова - сухие сучья, собранные заранее.

Похлебка из репы, морковки и гороха, да еще с кусочком хлеба, это был роскошный пир. Единственное, что она не учла, это то, что варить надо столько, сколько сможешь съесть за один раз. Выругав себя, она прикинула, сможет ли нести остатки супа в котелке - нет, расплескает все через десять шагов. Аккуратно вылила суп под куст - лесные зверушки съедят. Помыла котелок и ложку. Посидела. Опять надо идти.

Так и шел день за днем. Однажды её настиг дождь, и пришлось пол-дня сидеть, пережидая, под деревом. Несколько раз ей встречались небольшие отряды всадников. Но, услышав вдали стук копыт, Марианна бежала в лес, подальше от дороги, и там в кустах сидела, сжимая в руках сумку и стараясь успокоить бьющееся сердечко, пока все не стихало. После ночного нападения, все всадники на этой дороге казались ей убийцами.

Она почти не разрешала себе плакать. Только иногда, когда становилось совсем невмоготу. И ночами, когда странные страшные звуки леса будили и заставляли в ужасе вжиматься в землю. Она плохо представляла, куда и зачем она идет. Ей все казалось, что однажды за поворотом она увидит знакомую телегу, и бабка закричит, что это она шляется, когда вся работа не тронута. Но поворот за поворотом сменяли друг друга, а дорога оставалась пустой. Девочка убедила себя, что идет к отцу, и шагая, представляла себе, как они встретятся.

В последние дни конные стали попадаться всё чаще. Так, что идти приходилось больше по лесу, чем по дороге.

И вот теперь это - эльфёнок! Никто никогда не рассказывал, что видел ребенка эльфов. Слишком редко они рождались, и светлорожденные берегли их как самую главную свою драгоценность. Поэтому, Марианна сразу поняла, что всё - в этот раз ей не отвертеться. Остроухие без колебаний убьют её, увидев в такой близости от своего ребенка. То, что она их не видит, вовсе не означает, что их нет рядом. Все эльфы ходят по лесу, как бабочки летают, ни звука ни услышишь. Про это знают даже малые дети. Но вот, про то, что в лесу можно встретить маленького плачущего эльфенка - это точно сказка.

Она тихо приподнялась и опять поглядела на одетого в светло-зеленый наряд ребенка. Сомнений не было. Белокурый, светлокожий малыш - на людской возраст, лет шесть, но кто его знает, сколько ему на самом деле. Он совсем как обычный людской ребенок, уткнулся лицом в сложенные на коленях руки и шмыгал носом, тихонечко подвывая. Если бы не острые треугольные уши, то даже при всей белизне кожи она бы приняла его за человека. Слишком уж вел он себя по-детски.

Надо было уходить, но она никак не могла заставить себя сделать первый шаг. Жалость, подкатывавшая слезками к глазам, не позволяла бросить малыша в лесу. 'Все-таки он один, эльфы давно бы схватили меня, будь они рядом'. С этой мыслью, она решительно поднялась и пошла к эльфёнку. Хрустнула под ногой ветка, и маленький эльф мгновенно вскочил. В руках у него, словно ниоткуда появился маленький лук. Стрела нацелилась в лицо девочке. Даже испугавшись, она отметила необыкновенную красоту личика эльфенка. Словно нарисованный, подумала Марианна. Вид портили только размазанные по лицу слезы.

- Стой! - по людски крикнул он. Потом добавил, что-то на эльфийском, она не поняла.

- Не стреляй, - девочка показала пустые руки. - Я одна.

Эльф опять что-то крикнул по-своему.

- Ты не бойся. Я совсем одна. Всех убили...- Марианна почувствовала, что сейчас тоже заревет. Ну и пусть. Пусть этот эльф убьет её, все равно уже жить сил никаких нет. Предательские слезы сами потекли по щекам. Она села на землю, и не скрываясь, и не пытаясь удержаться, заревела. Маленький эльф расстерянно опустил лук, и уставился на неё.

- Что смотришь? Стреляй, - сквозь слезы выговорила она. Тот не двигаясь, спросил, правильно выговаривая слова:

- Как ты здесь оказалась?

Похоже, лет ему все-таки было больше, чем шесть.

- А ты? - ответила вопросом на вопрос, Марианна.

- Я спросил первый.

- Ишь ты какой умный, - сквозь слезы, усмехнулась девочка. - Я от войны убегала, да не убежала. Убили всех. Теперь вот одна по лесу шастаю.

В еще поблескивающих влагой, зеленых глазах ребенка, промелькнуло сочуствие.

- Я тоже, - вдруг признался он. - Тоже один. Все умерли.

- Как все могли умереть? - удивилась Марианна.

- Ты, что - дура? - бесцеремонно спросил он. Тоненький, нежный как серебряный колокольчик, голосок совсем не подходил для этих слов. - Так же как у тебя. Убили.

- Кто?

- Или ваши, - глаза эльфенка зло блеснули. - Или орки. Я не смог разобраться.

- И я не разобралась, - пропустив обиду мимо ушей, горестно вздохнула девочка. - Темно было.