Страница 8 из 18
Такой поворот не казался чем-то невероятным. Если украсть для него нормально, кто знает, что он думает о лишении жизни другого разумного существа? Помнится, после посещения дома Ффруа мук совести он не испытывал. Только есть хотел и подумать.
– Ты хорошо знаешь места, – отметил спутник, словно почувствовав, что меня пора отвлечь.
И, поразмыслив миг, я решила, что не прочь отвлечься.
– В детстве старый Алит брал меня с собой на охоту. Он приходился то ли дядей, то ли еще каким-то родственником маме Мианне и ко мне относился хорошо. – Я поддержала разговор, тщательно следя за тем, куда наступаю. – А потом уже одна сюда бегала, когда соседские дети сильно доставали.
– Тебя не приняли, – прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос.
Странно, но воспоминание о том, как изуродованную болезнью девочку не брали в игры, закидывали камнями и с улюлюканьем норовили загнать или в дом, или в лес, не отозвалось привычным уже едким чувством внутри. Прохладная ладонь служила неплохой опорой не только на едва различимой в траве тропе, но и в неожиданно ставшем зыбким, как болото, мире.
– Тогда, пятнадцать лет назад, от лихорадки половина села вымерла, а я осталась жива. Думаю, мне этого так и не простили. – После короткого раздумья я произнесла то, что, наверное, всегда знала, но никогда прежде не решалась сказать даже себе.
– Тебе не место здесь, – с неожиданной твердостью заявил живой результат нарушения магических законов и сжал мои пальцы крепче.
Хотела спросить, где же, по его мнению, мне следует быть, но с языка сорвалось другое:
– Ай!
– Что? – Опомниться не успела, как одной рукой Тавиш резко прижал меня к себе, обхватив за плечи, а вторую выбросил вперед – ее тут же окутал холодный белый свет, точь-в-точь как я видела в доме Ффруа, а короткие черные ногти прямо на глазах стали отрастать и заостряться.
Потребовалась минута, чтобы восстановить дыхание. Чуть не придушил, злодеюка!
Но как защищать меня ринулся… прямо приятно!
– Я ногу порезала, – объяснила свой вскрик, как только голос снова стал послушным. – Тут трава острая.
Выходя из комнаты, я ведь письма разносить шла, а не на болотах прятаться, вот чулки и не надела. Поздняя весна на дворе, даже ночами уже сильно не замерзнешь.
Рука, обнимавшая меня, мгновенно исчезла.
– Не могла бы ты впредь контролировать свои эмоции? – Тавиш не сдержал раздражения. – А то у меня…
И замолчал.
– Что у тебя? – Не то чтобы я любопытная, но мне с ним под одной крышей несколько дней провести предстоит. Хорошо бы знать, с чем имею дело, чтобы нечаянно не нарваться.
– Магия нестабильная, – буркнул внезапно утративший разговорчивость беловолосый.
Прозвучало как ложь или отговорка, что нисколько не помешало мне изумиться:
– Ма-агия?!
– Ты еще на весь лес проори, а лучше в село вернись и объявление на новостном столбе повесь, – одернул меня Тавиш, ставший вдруг угрюмым и недовольным.
Что ему не так? Косой взгляд, брошенный на спутника, причин его испортившегося настроения не выявил, зато меня деликатно подтолкнули в спину, призывая не стоять на месте и двигаться дальше. Делать нечего, пришлось перебирать ногами. Подумаешь, цаца какая! Между прочим, это у меня нога болит и в туфле от крови мокро. Подол наверняка измазала, а другого платья нет, переодеться, чтобы это выстирать, не во что. По всему выходит, что это мне злиться надо на весь свет и на ситуацию в отдельности. Но я вдыхала не особенно приятный прелый болотный воздух и совершенно не к месту думала о том, что никогда еще со мной в считаные дни не происходило столько всего сразу. Ну, в сознательном возрасте. А Тавиш брел следом, время от времени недовольно сопел… но ловко подхватывал, когда я поскальзывалась. Правда, сдерживался не всегда и иногда отпускал обидные замечания, но упасть же не давал!
Магия… В наших местах она только у Арины была, еще у покойной бабки ее. Некоторые местные старухи тоже баловались, но у них ничего по-настоящему не получалось. Теперь вот еще Тавиш есть… И то, что он творит, не идет ни в какое сравнение с заговорами и простенькими ритуалами, которые практиковала наша ведьма. Получается, он сильнее? Как маг из города? Хотя ритуал с лилией простеньким и безобидным не был…
– Так понимаю, пришли, – выдернул меня из задумчивости голос магического создания, которое топало за спиной.
Вздрогнула, моргнула, обозрела полуразвалившуюся избушку.
– А… Да.
– Так бы сразу и призналась, что у тебя неестественная тяга к готовым вот-вот развалиться домам, – проворчал крайне недовольный Тавиш, подозрительно поглядывая на покосившуюся избушку, по сравнению с которой даже мой дом казался вполне приличным.
Я почувствовала почти незнакомый жар под кожей на лице и шее. Стыд.
Пф! Он что же, ожидал найти на болотах терем расписной?!
– Михаэлла, за последние два часа нам попались три охотничьих домика куда приличнее, – продолжал негодовать мой спутник. – Тебе обязательно было притащить нас в эту развалину?
– Зато тут искать точно никто не станет, – объяснила, чем руководствовалась, я. – Об этом месте мало кто знает, сюда трудно пробраться.
И, не дожидаясь очередной порции недовольства этого неженки, решительно направилась к почти вросшей в землю двери.
Морща нос и бурча вполголоса что-то страдальческое, Тавиш тем не менее покорно поплелся следом.
Поддержка тут мне была не нужна, можно было ступать, не опасаясь поскользнуться или провалиться. Домик стоял будто на небольшом островке, окруженный колючими зарослями дикой малины. Если бы дело было летом, можно было бы полакомиться сладкими ягодами, их тут всегда было много, потому что жители окрестных селений не совались к болотам, боясь страшной болезни. Почему-то считали, будто она отсюда приходит. Сейчас лакомства не было и оставалось разве только любоваться мелкими цветочками и отпечатавшимися в траве и грязи следами диких животных.
Дверь поддалась легко и открылась только наполовину. Мне-то ничего, а Тавиш… тоже пролез. Пожалуй, и неплохо, что он помельче большинства знакомых мне мужчин.
Внутри же нас поджидало целых два открытия. Оба сделал наколдованный, пока я глазела по сторонам, восхищаясь тем, что ничего не поменялось за несколько лет, которые я тут не была.
– А не так уж никто и не знает про этот домишко, – протянул Тавиш, продолжая морщить свой наколдованный нос.
Понадобилась целая минуту, чтобы понять, что это он принюхивается, а не демонстрирует брезгливость.
– Мм-м? – Я слишком устала, чтобы говорить развернуто. Особенно когда не видела причин усердствовать.
– Обгоревшие тряпки в очаге. На столе и вон там, в шкафчике, остатки еды, – перечислил он и, не сходя с места, поделился выводами: – Недавно сюда кто-то наведывался.
Спину облизал холодок, отчего шерстяное платье сделалось неприятно колючим. Этот домик не был моим, и уж тем более не был тайным, но от знания, что сюда приходил кто-то еще, я почувствовала себя неуютно.
Скрипя и треща половицами, Тавиш прошел к покрытому копотью очагу и подцепил пальцем кусок лохмотьев.
– Как интересно…
Меня же больше заинтересовали оставленные продукты: бекон, буженина, несколько видов сыров, черный и белый хлеб – ничего еще не успело испортиться. Значит, времени прошло не так уж много. Не больше суток.
И корзинку я узнала, такие в одном из соседних селений плетут. Там еще ферма, а при ней дорогущая лавка, где всякими деликатесами торгуют.
– Еда хорошая, а судя по остаткам одежды, тут будто бродяга побывал. – Я тоже пыталась рассуждать, но концы с концами плохо сходились.
– Я недавно тебе наглядно продемонстрировал, как можно добыть нормальной еды, – осклабился Тавиш.
Слова эти должны были вызвать во мне естественное отторжение, но вместо него внезапно нахлынуло облегчение. В чем-то наколдованный, конечно, прав. Не его вина, что ведьма про совесть забыла. К тому же нам нужна была еда, и он украл обычные продукты, а этот неизвестный ворюга позарился на дорогие яства, которые только проезжие богачи или успешные купцы могли себе позволить. Так, может, и есть в нем что-то человеческое?