Страница 8 из 19
22 ноября 1808 года вошло в жизнь Александра Ипсиланти как святой и торжественный день. Посвящение в кавалергарды и вручение именного оружия, по традиции, было приурочено к христианскому празднику – тезоименитству святых Захария и Елизаветы – отца и матери Иоанна Крестителя, небесных покровителей кавалергардов. В полковой церкви на литургии хор певчих провозгласил: «Многая лета!» и юный кавалергард, слегка волнуясь, повторил за командирами слова присяги – присяги на верность России.
Какие мысли пронеслись в голове Александра Ипсиланти, когда на посвящении он поцеловал Евангелие и Распятие? Отныне он вступал в жизнь, где превыше всего были законы воинской чести, где офицера ценили за мужество, за ратное мастерство.
Не следует забывать, что Александру было без малого шестнадцать лет от роду и рядом с теми, кто познал вкус боевой жизни, он выглядел неоперившимся юнцом. И тут на помощь пришли товарищи: Михаил Лунин, носивший в петлице орден св. Анны IV степени за участие в битвах при Еейльсберге и Фридланде; князь Сергей Волконский, чье мужество во второй войне России с Францией было оценено орденом св. Владимира IV степени и шпагой с надписью «За храбрость»; Михаил Орлов – чудом оставшийся в живых в Аустерлицкой и Фридландской бойнях; князь Петр Лопухин[26], произведенный в поручики за Прейсиш-Эйлау Александр Ипсиланти мужал на глазах, постигая сложную и мудреную науку верховой езды, стрельбы, рубки в конном строю. Кавалергарды соперничали в удали, в джигитовке, являлись непременными участниками высочайших смотров и парадов. Между разводами, караулами и боевой учебой шла жизнь буйная, кипучая, с неизменными шумными вечеринками. В часы «святого безумства» искрометные шутки чередовались с розыгрышами, импровизированные хоры славили Бахуса, проникновенно и задушевно звучала поэтическая лира.
Удалые, бесшабашные стихи Дениса Давыдова вызывали бурю восторга и гвардейцы, ничтоже сумняшесь, действительно следовали советам бывшего кавалергарда. Но лишь немногие знали, что в комнатах, занимаемых Михаилом Орловым, звучали иные стихи и иные песни. Собрание масонской ложи «Палестины», куда входили друзья Ипсиланти, неизменно начинались с гимна, написанного Василием Львовичем Пушкиным:
в ложе «Палестины» считается 4 марта 1809 года. Отличительный знак ложи – миниатюрный золотой меч с выгравированным девизом: «Pro Deo Imperatore et Fratribus» («За Бога, Императора и Братьев»). Появление меча в символике ложи было не случайно. Он означал борьбу, защиту невинных и власти ордена судить и казнить изменников. К моменту принятия в ложу Александра Ипсиланти, она насчитывала около восьмидесяти человек. Во главе ложи стоял видный аристократ, царедворец и меценат граф Михаил Юрьевич Вильегорский.
Ипсиланти с пылом, присущим молодости, жадно впитывал мысли «братьев», пытался проникнуть в суть таинственных и загадочных ритуалов. Однако юный греческий князь вряд ли подозревал, что ложа «Палестины» – часть обширной и разветвленной системы, корнями уходившей во Францию. Вильегорский умело скрывал это, иначе ему было бы несдобровать – Россия находилась на пороге очередной войны с Наполеоном. Булыпая часть русского общества расценивала Тильзитский договор как хрупкую кладочку, разделявшую мир от войны. В июне 1812 года она рухнула под тяжестью шестисоттысячной армады, и наполеоновские полчища, сея смерть, устремились вглубь страны.
…Мы оставили нашего героя 20 июля 1812 года, в ночь перед очередным сражением. Увы, в этот день удача отвернулась от Кульнева. Авангард, которым он командовал, попал в засаду. С узкой дороги не свернуть, ни вправо, ни влево, не построить каре. Кульнев послал Ипсиланти за подмогой, а сам, замыкая отступление, стремился отойти к Сивошино. Вот спасительная Дрисса. Переправа. И тут свершилось непоправимое – французское ядро угодило в ноги Кульневу. Генерал рухнул как подкошенный и едва успел вымолвить: «Друзья, спасайте Отечество…», как испустил последний вздох.
Похоронили героя на высоком берегу Дриссы, невдалеке от почтовой станции, где Яков Петрович увидел свет Божий. Ипсиланти не сдерживал слез, не сдерживали слез и бывалые гродненцы.
«Свирепый пламень брани» навсегда стал символом гусар, а полк императорским указом стал именоваться Гродненским гусарским генерала Я. П. Кульнева полком[28]. По старшинству командиром гродненцев стал полковник Федор Васильевич Ридигер[29].
Горечь утраты не затмила разум Ипсиланти. Воюя рядом с Кульневым, греческий князь прошел такую боевую школу, которой мог бы позавидовать любой офицер.
Начиная с августа эпицентр военных событий на петербургском направлении переместился к древнему славянскому городу Полоцку, который французы заняли в июле без боя. 6 августа Витгенштейн предпринял попытку выбить неприятеля из города. Она вполне могла закончиться полным поражением, если бы не гродненцы, которые, прикрывая отступление главных сил, жалили преследователей, словно осы.
В реляции, представленной Ридигером графу Витгенштейну, упоминался и Александр Ипсиланти, который участвовал в отбитии от неприятельских рук наших орудий «и за подвиг сей примерно заслуживает награды».
Орден святого равноапостольного князя Владимира был учрежден Екатериной Второй 22 сентября 1782 года и имел четыре степени. Александр Ипсиланти получил орден из рук командира корпуса графа Витгенштейна и дорожил этой боевой наградой, пожалуй, более, чем остальными. Еще бы! Ведь она была первой, а девиз ордена: «Польза, Честь и Слава», как ничто иное, отвечал высоким помыслам греческого князя.
Один из участников сражения за Полоцк, которое началось 6 октября, вспоминал: «Пусть представят себе город сей, окруженный со всех сторон палисадом и рвом, а с западной стороны речкой Полотой, текущей внизу ужасно глубокой рытвины, через которую сделан токмо деревянный мост, как над пропастью висящий и примыкающий к самому городскому въезду, прорытому сквозь весьма высокую гору, с сей стороны город совершенно закрывающую, которая по обеим сторонам была укреплена наверху батареями, а внизу шансами для ружейного огня…» Пройдут годы и народ назовет этот мост Красным, не по красоте творения безымянных мастеров, а по обильно пролитой на нем крови.
Бои в Полоцке шли за каждую улицу, каждый дом. Вот где пригодилась наука Кульнева! Натиск, натиск и еще раз натиск! И под напором гродненцев французы побежали из города. Участие Ипсиланти в этом кровопролитном сражении было отмечено императорским указом, а наивысшей наградой стала сабля с надписью «За храбрость».
Необходимо сделать небольшое отступление. Все представления к боевым наградам составлялись в штабах корпусов и подписывались их командирами. Из императорской канцелярии они выходили в виде именных указов, которые неизменно заканчивались стереотипной фразой: «Пребываю к Вам благосклонным. Александр». Но ведь мы-то знаем, что Ипсиланти ослушался государя, а своевольства Александр Павлович, который, по образному высказыванию современника, частенько употреблял «кнут на вате», не терпел, а тем более не поощрял. Нам известно и то, с какой неподдельной любовью Александр Первый относился к матушке Марии Федоровне, сверяя с ней сокровенные чувства и помыслы. Греческий князь был любимцем вдовствующей императрицы Марии Федоровны и, вероятно, она-то и уговорила сына сменить гнев на милость. «Берегите себя» – вот смысл собственноручной записки, приложенной к императорской награде, бриллианты на которой переливались всеми цветами радуги.
26
Корнет – младший офицерский чин в кавалерии.
27
В предисловии к «Сборнику биографий кавалергардов» (1901) С. Панчулидзев упоминает 18 фамилий офицеров-кавалергардов – участников декабрьского вооруженного восстания 1825 года, сопроводив их таким комментарием: «Биографии этих лиц, как участников „14 декабря“, полк решил не помещать в своем „Сборнике“. Пусть судит их история, но политика не дело воина. Вступая на политическое поприще он нарушает свои священные обязанности; изменяет своему долгу перед Престолом и Отечеством». Биографии братьев Ипсиланти: Александра, Николая и Дмитрия помещены в 3-м томе.
28
«Обожать свою Родину, служить ей – вот долг истинного каменщика» (фр.).
29
6 июля 1813 года.