Эксцессия

Дейэль Гилиан вздохнула:

– Ну что ж, мы уже выяснили, что со мной все в порядке, и…

– И с ребенком тоже? – спросил Аморфия, глядя на ее живот.

Дейэль Гилиан опустила ладонь, прислушиваясь.

– Ребенок… как обычно, – спокойно сказала она. – Здоров.

– Вот и хорошо, – сказал Аморфия, закинул ногу на ногу и снова уставился в топографические экраны. Дейэль Гилиан начала терять терпение:

– Аморфия, что происходит? Что-то с кораблем?

Аватара посмотрел на женщину странным, отсутствующим взглядом, и на мгновение Дейэль Гилиан действительно забеспокоилась. Может быть, корабль пострадал от какого-нибудь столкновения или потерял ориентацию в пространстве? Хотя экипаж этого монстра (в те времена, когда на корабле еще был экипаж) давно поговаривал, что корабль и так уже наполовину сошел с ума. Теперь их осталось только двое – она и сумасшедший корабль, которому она была отдана во власть.

Аморфия встал с кресла, подошел к единственному небольшому иллюминатору, выходившему на море.

– Все может измениться в любой момент, – глухо произнес аватара, изучая линию горизонта. Обернувшись, он посмотрел на Дейэль многозначительно и снова вернулся к созерцанию неба и моря. Выдержал паузу, сложил руки за спиной и изрек:

– Море станет твердым, как скала, а небо станет как сталь. И мы изменимся вместе с ними.

Он подошел к ней и сел в изножье кушетки, причем та едва скрипнула под его сухим и легким, как былинка, телом.

Он смотрел ей прямо в глаза.

– Как камень? – переспросила Дейэль Гилиан. – Что ты хочешь этим сказать?

– Мы – я имею в виду корабль… – сказал Аморфия, положив руку на грудь, – мы наконец можем… нам наконец есть чем заняться.

– Заняться? – переспросила Дейэль Гилиан. – Чем ты намерен заняться?

– Кое-чем. Прежде всего следует изменить наш мир, этот мир, – сказал аватара. – Всех живых придется отправить на Сохранение в соответствующих средах… Всех до единого. А может быть, и вовсе избавиться от них.

– Включая меня.

– Включая тебя, Дейэль.

– Понимаю. – Она кивнула.

“Прощай башня, прощай корабль, – подумала она, – ну что ж, вот он, конец моему пребыванию под стражей”.

– В то время как ты, – продолжила она, – без помех займешься… Чем?

– Кое-чем, – ответил Аморфия без тени иронии.

Дейэль Гилиан проницательно улыбнулась.

– Чем именно – об этом ты мне, конечно же, не расскажешь.

– Я не могу тебе рассказать.

– Потому что…

– Потому что еще сам не знаю в точности, что это, – сказал Аморфия.

– Ага, – Дейэль Гилиан задумалась, встала с кушетки и подошла к одному из голографических экранов, где управляемый робот-камера отслеживал большой косяк тварей с треугольными фиолетовыми крыльями, плывущий вдоль морского дна. Лучи света пробивали толщу воды, играя на гладких шкурах. Этот косяк тоже был знаком Гилиан: у нее на глазах сменились три поколения этих громадных, миролюбивых и обходительных существ, она часто наблюдала за ними, иногда плавала вместе, а както раз даже присутствовала при рождении одного из малышей.

Огромные фиолетовые крылья колыхались, вздымая фонтанчики золотистого песка.

– Да уж, действительно, перемены, – произнесла Дейэль Гилиан.

– Ничего не поделаешь, – подтвердил аватара. Наступила пауза. – Быть может, весь наш образ жизни претерпит изменение.

Дейэль Гилиан обернулась – бесполое существо не сводило с нее пристального немигающего взора.

– Наш образ жизни? – произнесла она. Ее голос дрогнул, выдавая волнение. Она вновь машинально погладила живот.

– Я не уверен, – признался Аморфия. – Но все возможно.

Дейэль Гилиан сняла с головы обруч. Длинные черные волосы рассыпались по плечам, закрыв лицо. Так она словно спряталась от своего тюремщика за черной вуалью.

– Понятно, – наконец сказала она. Немного успокоившись, она остановилась и, прислонясь спиной к стене, в упор посмотрела на аватару. За ее плечами вспыхивали морские глубины, в них скользили огромные тени.

– Когда это случится?

– Несколько небольших манипуляций – предварительных, разумеется, – облегчат нашу задачу в дальнейшем. Кое-какие действия я уже предпринял, чтобы просто сберечь время. Но главное впереди. На это уйдет день или два, а, может, неделя или больше… если ты согласишься.

Дейэль Гилиан подумала секунду, в ее глазах промелькнуло смущение, видно было, что она борется с собой. В конце концов она улыбнулась:

– Ты спрашиваешь моего разрешения?

– Вроде того, – бесстрастно пробормотал Аморфия, уставившись в пол и постукивая кончиками пальцев по костяной столешнице.

Некоторое время Дейэль Гилиан не отрывала его от этого важного занятия, затем сказала:

– Дорогой корабль, ты присматривал за мной, потакал моим причудам… – Она снова попробовала улыбнуться этому странному существу в черном, но Аморфия теперь внимательно разглядывал свои ногти. – Ты развлекал меня все это время, и я тебе бесконечно признательна. Я даже не надеюсь в будущем отплатить тебе тем же – но я не могу принимать за тебя решений. Делай, как считаешь нужным.

Аморфия вскинул голову:

– Тогда мы приступаем сейчас же к упаковке фауны, – сказал он. – Потом будет проще: многие впадут в спячку, близится зима. А затем – трансформация… – Он произнес это слово с особым нажимом. – Это займет… – Аватара замялся – … может быть, дней двадцать-тридцать… До того… до того как будет принято окончательное решение. Но опять же трудно сказать, когда оно будет принято.

Дейэль Гилиан сложила руки на животе, где уже сорок лет развивался и созревал ребенок, кивнула:

– Спасибо, что сказал.

Она натянуто улыбнулась и внезапно почувствовала, что не может больше сдерживать слез. Сквозь слезы и черные спутанные кудри она беспомощно взирала на это сухопарое существо с тонкими и длинными, точно у паука, конечностями. Существо сидело на кушетке, не сводя с нее глаз.

– Что ж, значит, у тебя теперь много неотложных дел. На – верное, тебе надо ими заняться?

С вершины башни она смотрела вслед уходящему аватаре. Он возвращался той же дорогой, что и пришел: по тропе вдоль редких деревьев вышел на заливной луг, пересек его, приблизился к подножию утеса, опоясанного цепью каменных глыб, за одной из которых его черный силуэт исчез из виду, и Дейэль Гилиан невольно сморгнула – все это время она напряженно наблюдала за ним. Он ушел и вновь унес мир и спокойствие из ее жизни.

Она подняла глаза к облакам. Существа, похожие на огромных воздушных змеев, висели прямо над башней, словно часовые.

Дейэль попыталась отвлечься, воображая, что они могут чувствовать, что они думают о ней и об этом мире. Но на самом деле она думала о том, как было бы здорово проникнуть, например, в мозг корабля и узнать тайну, которую он так тщательно скрывает, которую так и унес с собой, словно непрочитанную книгу, показав ей только обложку. Он знал, что она останется теперь наедине с собой и своими сомнениями, знал и все-таки оставил ее.

Ха! Он думает, что выбил ее из колеи, что теперь может третировать ее, неуверенную и растерянную.

Она попыталась вообразить корабль как единое целое, но не смогла. Корабль был слишком велик, ей необходимо было выйти за его пределы, чтобы увидеть его со стороны – этот дом, который она не покидала вот уже сорок лет, но скоро покинет, быть может, навсегда.

Но пока все вокруг оставалось прежним: гигантский утес, море и облака, и сумрачная дымка над облаками. Пытаясь отвлечься от невеселых мыслей, она снова погладила живот, как изо дня в день делала это уже без малого сорок лет. Она думала об эфемерности человеческих представлений, о том, как быстро может измениться то, что казалось вечным и незыблемым.

Ей вдруг стало страшно. Страшно не только за себя, но и за корабль, за все, что на нем находилось. Она увидела свой мир и свой корабль, какими они были и какими казались со стороны, оба измеряемые в километрах. На самом же деле громадные массы воды, воздуха и газа ее мира были неотделимы от корабля, заключенные в бесчисленных слоях его силовых полей.