Начало тьмы

Остановившись в сердцах, он оглянулся — и сделал неприятное открытие. Оказывается, он снова заблудился — видимо, перепутал нужный вход с каким-то другим. Все отсеки здесь соединялись между собой и с центральной осью узкими переходами-тамбурами, неотличимыми друг от друга. Как назло, спросить было некого. Сделав еще несколько шагов, Отари завернул за угол и увидел убегающую вдаль трубу хода. Куда она вела, было не разглядеть — слишком темно. Со вздохом вызвав информашку-«домового», Отари некоторое время бессмысленно таращился на узор из голубых прожилок, в котором затерялась оранжевая искорка — он сам. Затем до него дошло, что служебный подъемник совсем близко, метрах в двадцати. Через десять минут он будет наверху… Непролазная темень хода вдруг непреодолимо поманила его к себе, словно обещая какую-то ослепительную отгадку… «Синдром комнаты Синей Бороды», — подытожил Ило, однако желания не убил. До встречи еще полчаса — рискнуть, что ли? Пока голова думала, ноги уже несли вперед. «Ладно, пять минут иду туда, если не дойду — обратно», — решил Отари и ускорил шаг. Вот такое, чисто детское любопытство порой приводило его к неожиданным для него самого поступкам и неординарным решениям. А порой и к оглушительным провалам. Оглушительным иногда и в прямом смысле — Отари вспомнил, как однажды его чуть не выгнали взашей из Академии — повинуясь этой своей страсти, он из чистого и бескорыстного интереса поменял направление сложнейшего биохимического процесса в действующей модели синтез-фабрики. Последствия были неописуемы — после серии взрывов он в испуге выскочил из лаборатории в дымящемся халате, чудом не пострадав. Модель погибла безвозвратно, а стены и потолок оказались покрыты ровным слоем мерзко пахнущей зеленой жижи, которая почему-то краснела от звуков человеческого голоса. Это-то его и спасло — эффектом заинтересовались специалисты. Говорят, уже создали опытные образцы красок и материалов-индикаторов — интересно было бы взглянуть…

Отари остановился перед круглым люком, в который упиралась труба-коридор. На крышке люка корявыми буквами было написано: «ПУВ-3».

— …полностью управляемое вещество… ПУВ — да, так оно называется… — голубые, слегка навыкате глаза придавали собеседнику вид слегка удивленный — эдакий наивный лысый ребенок лет пятидесяти. Ило неопределенно хмыкнул — никогда не слыхивал ничего подобного, но надо ведь как-то поддерживать разговор. Пока что понять ничего не удавалось. Мощные кварк-протонные пушки уставлены по шести осям, между ними мерцают квантовые преобразователи числом не меньше дюжины, все остальное пространство, за исключением того клочка, на котором находились люди, забито самой разной машинной бижутерией, сверкающей хромированными поверхностями. Какая-то излучательная бомба…

— …Все это, — маленький человечек напротив обвел рукой — как бы один реактор, только навыворот…

— Как это? — не понял координатор.

— Ну… В обычных реакторах вещество находится внутри…

— А-а! — догадался Отари, — у вас, значит, снаружи… Но ведь это целый океан? Или чуть поменьше?

Человечек пожал плечами, отчего поношенный синий комбинезон встопорщился на спине горбом:

— Да… — печально сказал он, — объем около куба… Но пока вот ничего не получается…

— А что должно получится?

Тот удивленно поморгал:

— Ну как что — ПУВ и должен… Постойте, а вы имеете право…

— Имею, имею, — без зазрения совести успокоил его Ило, незаметно оглядывая просторную полусферу, — уж что-что, а право я имею. Как координатор экспедиции, я даже обязан знать о направлении работ каждой лаборатории… А у вас тут недурно все скомпоновано!

Человечек покраснел от удовольствия и неловко переступил с ноги на ногу:

— Вообще-то… Я тут совсем недавно — только налаживал…

— Значит, эти штуки еще не работали?

— Я… я не знаю… Может, и пробовали… Но регулярных сеансов не проводилось… То есть — здесь!

Отари солидно кивнул, скрывая растерянность. Экспериментировать с частью океана! До такого он не додумался. Да зачем это? Полностью управляемое вещество — как это, полностью? И зачем строить такой странный реактор навыворот?

— Кто руководит проектом? — спросил он и по расширившимся глазам собеседника понял, что совершил ошибку.

— Это же профессор Бронтом! — почти в ужасе вскричал маленький техник. Надо было срочно спасать свое реноме, и Ило бросился отыгрывать упущенное:

— Ну конечно! Но я ведь спросил, кто непосредственно руководит лабораторией. Может, вы?

Такая агрессивность принесла свои плоды — человечек замахал обеими руками, открещиваясь от столь высокого и незаслуженного звания:

— Нет, нет, конечно не я — Мур Аллен, хифиз шестого ранга… Вы не знакомы?

Разговор пора было заканчивать, это ясно. Отари неопределенно отозвался о хифе — можно было понять так, что он знает его, а можно и наоборот. Энергично высказав свое восхищение столь блистательной обстановкой, Отари проворно удалился, провожаемый польщенным наладчиком — нечасто простому технику удается так запросто поговорить с координатором. На секунду Ило представил себя на его месте — и ведь если бы не счастливый случай в лице аттестационной комиссии, он был бы на нем со стопроцентной гарантией. Выходя, Отари, попытался отогнать от себя мысль о том, что было бы, не будь этой случайности…

Он помнил, как это было. Помнил, как издевались над ним сослуживцы за попытку вырваться из раз и навсегда предначертанного удела… Помнил скучные лица членов комиссии — они объездили к тому времени полфедерации, выполняя программу отбора этих несчастных двух процентов, и не ждали сюрпризов от очередной промышленной окраины. Он использовал тогда свой шанс — единственный, который удосужилась предоставить ему судьба. На следующий год программу закрыли…

Профессор Эш Телал Бронтом был в ярости.

— Кто позволил вам самовольно проникнуть на станцию?! Откуда вы взяли самолет?! Черт возьми, я вас выгоню с планеты!

Отари молчал. Все получалось донельзя глупо и как-то не по взаправдашнему. Его взяли (взяли!) прямо у лифта. И теперь тот самый молоденький охранник, дежуривший у входа, негодующе косился на него, испуганно вздрагивая от выкриков…

Помещение рабочего кабинета было невелико, и гран-эрмиер использовал его на все сто процентов — Отари едва успевал следить за его перемещениями. Стоящие рядом молодцы из внутренней охраны только втягивали головы в плечи, когда он пробегал мимо. Но вот он остановился перед начальником охраны:

— А вы? Чем занимались, спали?! База превратилась в проходной двор, а ваши бездельники знай похрапывают!

— Но… Задача была — только сверху… — попытался было робко возразить начальник, здоровенный верзила лет пятидесяти с нашивками космической полиции. Но был смят и растоптан, как кролик носорогом:

— Что?! Молчать! Ты у меня поговоришь — на дно захотел?!

Отари с любопытством наблюдал, как лицо верзилы бледнело и покрывалось бисеринками пота. Что это за угроза такая, от которой меняются в лице даже испытанные «копы»? Между тем Бронтом устало отдувался после припадка гнева — махнув рукой, он отпустил запуганных стражей и уселся в кресло. Отари не сомневался, что теперь охранники будут денно и нощно стеречь вверенный объект, а к координатору относиться как к личному врагу. Ловко, ничего не скажешь!

Отерев лоб платком, Бронтом обратился к нему неожиданно спокойным тоном:

— Я же предупреждал вас — не вздумайте мешать! Сейчас вы возьмете свой самолет и отправитесь назад… И будете сидеть в поселке до конца контракта.

— А есть ли у вас такое право? — елейно поинтересовался Отари. Профессор наградил его свирепым взглядом:

— Право? Это совершенно не важно — вскоре для таких, как вы, это понятие потеряет всякий смысл!

Эти слова обдали Ило холодом неприкрытой, хотя и непонятной угрозы.

— Охрана подчиняется мне, и я дам приказ не пускать вас ни на одну из баз… А так же не выпускать с острова вообще! Я не буду рисковать — следующий корабль придет только через полгода… — он резко оборвал фразу, оставив Ило самому догадываться, что скрывалось за ней. Подумав, он спросил: