Страница 7 из 77
«Порой я как-то невоздержан на язык, – подумалось ему вдруг. – Я говорю им именно то, что они хотят услышать».
Дрон чуть спустился, чтобы посмотреть на хомомдана снизу, но ничего не сказал.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ЗИМНЯЯ БУРЯ
Обшивка старого судна расползлась во все стороны, отрываясь и нависая над головой. Там, где раньше был потолок, обнаружился свет, мягко отражавшийся в отполированном полу. Блики сверкали и сами по себе, и отражая остатки оборудования, назначение которого определить было уже невозможно.
Квилан попытался найти более или менее понятное место, отключил поля костюма и ступил ногой на поверхность. Пол, кажется, был стеклянный, хотя через подошву это чувствовалось плохо. Похоже, присутствовала и гравитация.
Он еще раз осмотрелся. Все сильно повреждено, всюду зияли круглые и овальные дыры, все симметричные и с гладкими краями: нигде ничего рваного. Единственное отверстие, которое вело наружу, располагалось справа на носу, в семнадцати метрах от него и более или менее в центре вогнутого, как ложка, пола. Дыра в два метра была вырезана в обшивке пару недель назад, чтобы иметь доступ внутрь после того, как все будет осмотрено и опечатано. Через нее-то он и попал сюда.
На поверхности, при свете заново установленного освещения, было видно много бесцветных полос, откуда-то свисали звенящие при касании трубки и проволочки. Он еще удивлялся, зачем так беспокоились об освещении, ведь все было вывезено, открыто космосу, и никто не решился бы прийти сюда без скафандра, внутреннее оснащение которого делает весь другой свет ненужным, бессмысленным. Он снова посмотрел на пол. Наверное, электротехники просто были людьми эмоциональными: ведь при свете место казалось не таким заброшенным и опустошенным.
Квилан понимал, что у чувствительного человека такое хождение без оружия запросто может вызвать ужас. Они нашли многое из того, что надеялись найти, и вполне достаточно для их миссии, которая может спасти тысячи душ. Но этого казалось недостаточно, чтобы сбылись его надежды. Он еще раз огляделся. Видимо, все сенсорное и мониторинговое оборудование, использовавшееся для исследования разрушенной «Зимней бури», было убрано. Но вдруг началась легкая вибрация, и, глянув вправо, он увидел, что вырезанная дыра исчезла. Он оказался закрытым в этом корабле смерти.
– Изоляция установлена, – прозвучало у него в голове, и компьютер в ранце скафандра слегка задрожал.
– Близость систем скафандра мешает. Выключите компьютер. Прошу, снимите ранец.
– И тогда мы сможем продолжить разговор?
– Вы и я сможем говорить друг с другом.
– Ладно, – вздохнул он, снимая ранец. – А огни не надо тушить?
– Свет есть свет и ничего больше.
– Куда же мне его положить… – Квилан огляделся в поисках подходящего места для ранца, но тот неожиданно стал совсем легким и выплыл из рук.
– Вам необходимо знать, что здесь имеется сила собственных мотиваций, – сообщил голос в голове.
– Ах, конечно, конечно! Тогда давайте побыстрее. Мы ограничены временем, поскольку рядом военный корабль Цивилизации, и пока мы тут болтаем, он уже подходит…
– И что это меняет, майор?
– Не знаю, но заодно будьте и повнимательней.
– Квилан, полагаю, нам надо делать то, что мы делаем, но если вы действительно хотите…
– Нет. Не хочу. Простите, не хочу.
– Я знаю, что вам это тяжело, Квил. Я оставлю вас ненадолго с самим собой.
– Благодарю.
Голос Хайлера пропал. Пропал и свист, постоянно сопровождавший разговор.
Какое-то время он рассматривал плавающего прямо перед ним навигационного дрона. Серебристая стальная машина напоминала ранец старинного скафандра. Она медленно проплывала неподалеку, держась в метре над полом, и, приблизившись к носу корабля, стала искать проход.
Квилан подумал, что расспрашивать бесполезно. Шансов очень мало. И так произошло небольшое чудо, чудо, позволявшее рискнуть этими душами во второй раз. Просить о большем – наверное, бессмысленно, хотя и естественно.
Что же остается делать разумному существу, наделенному чувствами и мудростью? Мы всегда желаем большего, мы всегда хотим, чтобы нам воздалось за наши прошлые успехи, и считаем их основой для будущих триумфов. Но на сердце универсума лежат не наши мечты и надежды, и представить себе, что на самом деле это не так, даже хотя бы мгновение, – совершить непоправимую ошибку.
Надеяться, как надеялся он, вопреки очевидности, вопреки статистике, вопреки самому универсуму – это значит почти наверняка прийти к поражению. Но животное в нем рвалось к чему-то такому, что отвергал высший разум. Это было нечто непонятное, прожигавшее его раскаленным железом. Низший разум с почти химической примитивностью боролся с его сознанием, не желая осознавать реальность. Никто не мог победить, но никто и не собирался сдаваться. И жар этой битвы полыхал у него в мозгу.
И он подумал: «А вдруг Хайлер, несмотря на свое последнее предложение оставить его в одиночестве, каким-то образом все же слышит хотя бы отголоски этой борьбы?..»
– Все наши испытания подтверждают, что конструкция полностью восстановлена. Все ошибки исправлены. Теперь конструкция доступна для взаимодействия, – объявила техническая сестра в его голове. Казалось, она старается говорить таким механическим голосом, каким никогда не говорит даже машина.
Квилан открыл глаза и поморгал. Уголком глаза он мог видеть край стеклянного щитка своего шлема. То, на чем теперь лежал Квилан, казалось жестким, но удобным. Он находился в госпитале корабля ордена Нищих сестер под названием «Пьета». Техническая сестра разговаривала с ним через ряды сверкающей, не имеющей ни единого пятна медицинской аппаратуры. Это была молодая девушка с серьезным лицом, темной пушистой шерстью и частично выбритой головой.
– Сейчас я посажу ее, – продолжала она. – Хотите вступить во взаимодействие немедленно?
– Да, хочу.
– Минутку.
– Подождите, есть ли у вас хотя бы какой-нибудь опыт?
– Не беспокойтесь. Все в допустимых пределах.
Сестра достала из шлема маленькую палочку и постучала ею по голове Квилана:
– Слышите, он будет проявляться как ваш внутренний голос. Продолжать?
– Да.
Послышалось тихое шипенье и сонный низкий мужской голос произнес:
– … семь, восемь… девять… Привет? Что? Где это? Что это? Где… Что случилось?
Голос словно очнулся от сна и внезапно сбился, запутался, но быстро пришел в себя и зазвучал гораздо моложе, чем вначале. Да и не из-за чего было ему быть старым.
– Шоулан Хайдеш Хайлер, – спокойно произнес Квилан. – Я приветствую вас.
– Кто это? Я не могу двигаться. – В голосе снова прозвучали нотки неуверенности и беспокойства. – Это не …
– Я майор Квилан из Айтарвейна, призванный к оружию из Данных. Приношу свои извинения за то, что вы не можете двигаться, но не надо ни о чем беспокоиться. Ваша персональная конструкция временно находится внутри субстрата, куда вы были помещены первоначально в институте военных технологий в Кравайнире на Аорме. В настоящий момент этот субстрат помещен на борт корабля «Пьета». Судно находится на орбите луны планеты Решреф-4 в созвездии Лука вместе с останками звездного крейсера «Зимняя буря».
– А, так это вы. Ага. Вы говорите, что у вас майорское звание. А я был генерал-адмирал. Получается, что я выше вас по чину.
Теперь голос полностью контролировал себя, оставаясь по-прежнему глубоким, но каким-то резким. Голосом человека, привыкшего отдавать приказы.
– Конечно, тот ранг, который вы имели в момент смерти, выше моего, сэр.
Сестра повернула что-то на стоявшей перед ней консоли.
– Чьи это руки? Выглядят как женские.
– Они принадлежат технической сестре, которая приглядывает за вами, сэр. Вы видите все через ее шлем.
– И она меня слышит?
– Нет, сэр.
– Попросите ее снять шлем и показать, как она выглядит.