Взгляд с наветренной стороны

– Хайлер?

– Я здесь. Снилось ли тебе такое раньше?

– Тебе тоже снилось?

– Я смотрел и слушал, ловя каждый знак, которым ты мог бы предупредить их о том, чем закончится нынешний вечер. Я не вмешивался в твои сны, я только наблюдал за твоим телом, потому как знал, что это один из тех дьявольских снов, которых можно действительно испугаться. Не хочешь ли рассказать мне его подробней?

Квилан колебался. Он знаком приказал свету погаснуть и некоторое время лежал в полной темноте.

– Нет, – наконец объявил он.

И тут же понял, что не думает, а произносит эти слова вслух, но сразу же осознал, и то, что больше произнести ничего не сможет.

Спустя мгновение он обнаружил, что не может и шевельнуться, и его пронзил страх, страх от того, что он парализован, и его судьба зависит теперь полностью от кого-то другого.

– Прости. Ты говорил сам с собой, без связи. Теперь пройдет.

Квилан передвинулся на кровати, прокашлялся и убедился, что снова вполне владеет своим телом.

– Я хотел только сказать «нет». У меня нет необходимости рассказывать тебе об этом.

– Ты уверен? Ты никогда еще не был в таком состоянии за все то время, что мы с тобой вместе.

– Но я говорю, что со мной все в порядке, тебя устраивает?

– Устраивает, устраивает. Ладно.

– А если бы и было по-другому, то что это теперь меняет? Лучше попытаюсь снова заснуть. Поговорим позже.

– Как хочешь. Спи крепко.

– Сомневаюсь.

Квилан лег на спину и смотрел, как летят по небу пушистые полосы снега, как беззвучно завиваются они в причудливые спирали, и гадал о том, точно ли так же видит этот снег другое сознание, смотрящее на мир его глазами.

Но заснуть он, естественно, не смог.

С дюжину цивилизаций, которые постепенно шли той же дорогой, что и сама Цивилизация на протяжении своих веков дефицита, тратили огромные усилия на то, чтобы виртуальная реальность стала, по возможности, по-настоящему реальной и осязаемой. Даже когда была создана сама Цивилизация, потребовались определенные серьезные затраты энергии и времени – как биологических существ, так и машин – на то, чтобы усовершенствовать различные методы, благодаря которым человеческий сенсорный аппарата смог бы испытывать то, чего в реальности не происходило.

Благодаря этим предварительным усилиям уровень точности и достоверности виртуальной реальности, доступной любому гражданину Цивилизации, стал очень высоким, высоким настолько, что потребовалось внедрение определенных синтетических ключей, дабы порой напоминать субъекту, что то, что в данный момент ему кажется реальным, на самом деле не всегда таковым является.

Но даже после внедрения таких ключей живость и непосредственность виртуального мира оказались настолько сильными, что большая часть населения все-таки забывала о нереальности происходящего. В результате постепенно, век за веком, сложилось странное мнение, будто любому жителю Цивилизации в любое время можно испытать все что угодно, где угодно и как угодно, не сходя с места, и беспокоиться о том, происходит ли это в действительности или нет, совершенно не обязательно.

Естественно, что почти все жители хотя бы раз, – а некоторые и постоянно, – испытывали (то есть видели, слышали, нюхали, пробовали, чувствовали и т. д.) нечто, чего в реальности просто никогда быть не могло.

Аватар фыркнул:

– И все-таки они делают это!

В его смехе Кэйбу послышалась удивительная сердечность, которую было странно слышать и от машины, и даже от человекообразного воплощения машины.

– Что делают? – уточнил он.

– Подделывают деньги, – усмехаясь и качая головой, ответил аватар.

– Разве это возможно? – нахмурился Кэйб.

– В целом, конечно, нет, но отчасти… Есть такая старая присказка, – посмотрел он на хомомдана.

– Да, я знаю, «подделывай, но не попадайся» или что-то в этом духе, – процитировал он.

– Именно, – аватар кивнул. – Так вот, они подделывают билеты на концерт Циллера. Но это еще что. – Происходят вообще неслыханные вещи: люди ради билетов устраивают для тех, кто может их достать, космические круизы, меняют любовников, соглашаются забеременеть, меняют внешность в угоду желаниям партнера, да что внешность! Они даже меняют пол, лишь бы угодить кому нужно – и все ради билетов! – Аватар развел руками. – Какое удивительное, трогательное, романтическое варварство! Не правда ли?

– Абсолютно, – согласился Кэйб. – Только вот насчет «романтичности»…

– Нет, они воистину романтичны в этом. Представляете – опуститься до натурального банального обмана, забыв все достижения миллионов лет!

– Как необычно!

– Да-да, очень необычно, – подхватил аватар. – Вдруг, разом, все оказались музыкальными фанатами. Я уже устал объяснять, что места для танцев не будет. – Он снова развел руками и махнул в сторону зала. – Вот так. А вы что по этому поводу думаете?

– Все это очень впечатляет.

Зал Штульен был пока еще практически пуст. Но уже вовсю и строго по расписанию шли приготовления к вечернему концерту. Аватар и хомомдан стояли на краю амфитеатра рядом с батареей софитов, лазеров и других сложных осветительных приборов, по мнению Кэйба, весьма напоминавших оружие.

Прозрачный синий день клонился к концу, солнце медленно опускалось. Тени становились все меньше и меньше, но еще доходили до четырехсотого ряда.

Зал имел около километра в ширину – настоящий Колизей, построенный из угольной фибры и прозрачных бриллиантов. Посередине находился круг, который мог по мере надобности трансформироваться то в спортивную арену, то в конную площадку, то в театральную сцену. Имелась на случай непогоды и прочная крыша, никогда, впрочем, не употреблявшаяся.

Действительно, основной ценностью этого зала и являлось то, что он открыт небу. Даже, если бы погода подпортила, Хаб решился бы, хотя и делал это весьма и весьма редко, вмешаться в метеорологическую систему, воспользовавшись энергетическими проекциями и полями. Желаемый эффект так или иначе, но был бы достигнут. Такие вещи не поощрялись, но иногда, особенно ради удовольствия такой огромной массы людей, все-таки можно было прибегнуть к таким возможностям.

Технически зал Штульен представлял собой гигантскую специализированную баржу, которая плавала по сети каналов, медленно преодолевая реки, озера и небольшие моря, разбросанные по всему Мэйсаку, плавала сама по себе, создавая, таким образом, широкий выбор различных декораций, видимых через прозрачные стены, с балконов и амфитеатра. Чего там только не было: снежные шапки гор, кристальные башни городов, огромные водопады и заросли диких лесов.

На определенные случаи существовала и более высокая скорость, по могучим рекам зал мог сплавляться как скоростное судно и мог преодолевать даже водопады.

Однако для предстоящего в этот день представления зал должен был оставаться на прежнем месте, на самом мысу небольшого полуострова, рядом с озером Бандель, в десяти континентах от Ксаравва. Все побережье в этом месте было усыпано барами, кафе, ресторанами и прочими развлекательными заведениями, а сам док, в котором стоял зал, заново отремонтирован.

Внутри тоже все было механизировано, управление всеми системами не требовало человеческого присутствия и в обычные дни, – а сегодня за состояние зала и вообще за все отвечал сам Хаб.

Кроме Штульена, на Мэйсаке существовало еще пять подобных залов для супермассовых мероприятий, которые всегда могли быть доставлены в нужное время в нужное место.

– Но ведь на самом деле достаточно было бы и одного такого, – задумчиво произнес Кэйб. – Вы вполне могли бы двигать Штульен по всей Орбите и везде успевать.

– Могли бы, – согласился аватар.

Прямо у них над головой в вечерней дымке висела крошечная точка, сиявшая отраженным светом.

– Что это?

– Это судно Генеральной системы «Испытание значительного недостатка гравитации», – пояснил аватар. Кэйб увидел, как глаза существа прищурились и на губах заиграла довольная улыбка. – Он изменил свой курс и расписание, вероятно, лишь для того, чтобы поприсутствовать на концерте. – Точка все росла, приближаясь, и аватар в конце концов нахмурился: – Надо все же отодвинуть его подальше, не то попадет под салют моих метеоритов, которые так красиво будут взрываться в воздухе.