Страница 46 из 77
– А ваша семья?
– Я мало чем делюсь со своей семьей. Они немного понимают в тех вопросах, о которых я говорю.
– Неужели? Какой ужас! Мне жаль вас. Но есть еще Хаб, он прекрасный слушатель.
– Понимаю, но, скорее всего, это обман. Его внимание ко всем – кажущееся.
– Как? Но он ведь создан для осуществления внимания.
– Нет, он создан для того, чтобы казаться внимательным. С живым же существом общаешься на некоем животном уровне.
– На животном уровне?
– Да.
– И вы считаете, это хорошо?
– Да. Это некое общение на уровне инстинктов.
– Так вы считаете, что Хаб не обладает таким свойством?
– Хаб просто машина.
– Но ведь и вы…
– Только в самом широком смысле. Я всегда предпочитаю говорить с человеком. Некоторые, кстати, считают, что Хаб слишком контролирует наши жизни.
– Вот как? А мне казалось, что если ты ничего не хочешь делать, то и не делаешь.
– Да, но ты продолжаешь жить на Орбите.
– То есть?
– Играть по ее правилам.
– Так вы хотели бы жить на какой-нибудь другой, маленькой скромной планете?
– Нет, я считаю их слишком тесными и неудобными.
– Но не опасными? Метеориты и тому подобное?
– У них есть системы безопасности.
– Словом, я понял, вы хотите вернуться к каким-то старым варварским временам или что-то в этом духе?
– Нет, просто есть ощущение, что общаться все-таки надо не с домами, и не с Хабом, и не с дронами, а с себе подобными.
– Но с ними очень сложно общаться. И таких, как вы, много?
– Не очень много, но есть.
– У вас партия? Собрания? Самоназвание?
– И да, и нет. Насчет названия было много идей. Были предложения называться привередами, или келейниками, или пещерниками, или молчальниками, или антагонистами бесед, или окраинниками, или планетистами, – но не думаю, что мы примем какое-нибудь из этих названий.
– Почему?
– Потому что все их предложил Хаб.
– Извините…
– Кто это был?
– Посол Хомомдана.
– Немного похож на чудовище, но… Что? Что!?
– Они очень хорошо слышат…
– А, мистер Циллер, забыл спросить! Как вещичка?
– Трелсен, если не ошибаюсь?
– Да, конечно.
– Какая вещичка?
– Ваша музыка, разумеется!
– Музыка? Ах, да. Я ведь уже написал ее столько…
– Не скромничайте! Как продвигается дело?
– Вы имеете в виду вообще или что-то конкретно?
– Я имею в виду ваше новое произведение!
– Ах да, конечно, конечно.
– Итак?
– Вы говорите, в какой стадии работа над симфонией?
– Да, конечно, как она продвигается?
– Прекрасно.
– Прекрасно?
– Да. Она продвигается прекрасно.
– Великолепно. Отлично. Жажду услышать. Воистину замечательно.
– Да пошли вы на хрен, кретин! Надеюсь, я употребил не слишком крепкое выражение?..
– О, привет, Кэйб! Ты все еще здесь? Как ты?
– В порядке. А вы?
– А я – беспрерывно осаждаем идиотами. Хорошенькая у них работенка.
– Но что поделаешь…
– Ах, Кэйб, если я когда-либо и получаю наслаждение от общения с дураками, то, уверяю, только от разговоров с тобой.
– Хм. Ладно. Надеюсь, это все-таки комплимент. Надежда вообще очень приятная эмоция.
– Твои бездонные запасы галантности потрясают меня, Кэйб. Как там наш эмиссар?
– Квилан?
– Вроде, он.
– Он настроился на долгое ожидание.
– Я слышал, вы таскались с ним на прогулку?
– Да, по берегу Вильстера.
– Ага. Километры горной тропы, и везде надо быть начеку, так?
– Он оказался весьма приятным спутником и очень вежливым существом. Может, только излишне суров.
– Суров?
– Закрыт и сдержан, очень серьезен. Что-то в нем есть такое… стальное.
– Стальное?
– Да, как в третьей части «Бурной ночи», где ветры вдруг умолкают, и звучат только ударные.
– А, в симфоническом смысле. И это сравнение с одной из моих работ говорит о его симпатии ко мне?
– Это лишь мое предположение.
– Ты совершенно бессовестный, Кэйб.
– Я?
– И тебе совершенно не стыдно исполнять их подобные просьбы?
– Чьи просьбы?
– Хаба, Департамента контактов, Цивилизации в целом, не говоря уже о моей драгоценной родине и замечательном правительстве.
– Не думаю, чтобы ваше правительство о чем-то меня просило.
– Кэйб, но ведь ты не знаешь, какой помощи они просят или требуют от этой встречи!
– Да, но…
– Извини…
– Кого я вижу! Дорогой Циллер! Посол Ишлоер! Счастлив видеть вас, дорогие друзья!
– Терсоно, ты выглядишь блестяще.
– Благодарю.
– И собрал вокруг, как всегда, дивную компанию!
– Кэйб, вы ужасный любезник, только вы досконально знаете все тонкости политеса, и потому мне всегда так важно ваше мнение!
– А Кэйб рад твоей радости. Кстати, я только что расспрашивал его о нашем челгрианском дружке.
– Ах, о бедном Квилане!
– Бедном?
– Да, вы знаете, жена…
– Нет, ничего не знаю. Что, уродлива до отвращенья?
– Нет, она умерла!
– Смерть – состояние, которое порой делает существо воистину прекрасным!
– Циллер, Циллер, как не стыдно! Бедняга потерял жену во время Кастовой войны, разве вы не знали?
– Нет.
– Мне кажется, Циллер самым тщательным образом избегает любой информации о майоре Квилане, которую я с таким терпением собираю.
– А вы не делитесь с ним этой информацией, Кэйб? Камой позор!
– Кажется, мой позор – самая модная тема сегодняшнего вечера. Но я действительно не делюсь. Хотя бы потому, что подошел за минуту до вас и еще не успел сделать этого.
– Да, так это была настоящая трагедия. Они поженились совсем недавно.
– Но они же могут надеяться на воссоединение в том абсурдном месте, которое называют рукотворными Небесами.
– Увы. Ее имплант оказался не включенным в момент гибели или был не способен… Словом, она ушла навеки.
– Какая беспечность! А что имплант самого майора?
– Какой из них вы имеете в виду?
– Так их много? Ну, значит, я говорю о тех, которыми пользуются всякие спецагенты, шпионы, убийцы. Так что насчет них?
– Все обстоит совсем тихо. Может быть, они сломаны?
– А я думаю, что они прекрасно функционируют.
– Но дело в том, что эмиссар Квилан несколько раз был сканирован самым тщательным образом еще на пути сюда. Без предварительного сканирования пассажиры на корабль не допускаются.
– Ты уверен?
– Мой дорогой Циллер, он летел сюда на военном судне Цивилизации, и не на одном. Вы даже не представляете себе, какому детальному обследованию подвергаются там пассажиры, тем более представляющие потенциальную опасность?!
– А что насчет его Хранителя душ?
– Его нельзя сканировать непосредственно, поскольку там могут содержаться крайне невежливые вещи.
– Ха-ха!
– Что «ха-ха»?
– Циллер беспокоится, что майор прибыл, дабы похитить или убить его.
– Это невозможно.
– Тем не менее.
– Циллер, дружище, неужели вы серьезно так думаете? Оставьте свои страхи. Похищение совершенно невероятно. А убийство… О, нет! У майора нет с собой никакого более серьезного оружия, чем церемониальная дага.
– А! Значит, я могу погибнуть церемониально! Это меняет дело. Давайте-ка встретимся завтра. Можно отправиться за город. Полежим под одним зонтиком. Он, случайно, не голубой? А то можно будет потрахаться… пока Хаб спит.
– Перестаньте смеяться, Кэйб, вы только его подзадориваете! Циллер, дага это просто дага. Ничего больше.
– Не граната, не бомба, не уничтожитель памяти, это просто серебро и сталь. Конечно! Можно даже попросить, чтобы он убрал ее…
– Да оставьте вы в покое эту глупую дагу!
– Ну, тогда какой-нибудь вирус, зараза.
– Хм…
– Что значит «хм»!? Восемьсот лет назад наша медицина добилась небывалых успехов и победила все болезни, – зато изобрела генетический ключ к разрушению мозга, этакий вирус, работающий настолько быстро, что весьма подходит к нашему случаю. Достаточно всего лишь пяти минут с того момента, как убийца чихнет с вами в одной комнате, и мозги жертвы, – если только они есть, – превратятся в кашу.