Страница 14 из 77
Кэйб вздохнул.
– Мы долгожители, Циллер, и составляем часть галактического сообщества уже много тысячелетий. Три тысячи – это солидный срок, с нашей точки зрения, но с точки зрения разума и жизни разумных существ вообще, согласитесь, это немного.
– Неужели тебя так волнуют все эти вещи, Кэйб?
– Какие вещи, Циллер?
Чубуком трубки челгрианец указал куда-то в сторону:
– Ты переживаешь за эту человеческую женщину, ты боишься, что она готова врезаться в землю и разбрызгать по долине свои мозги. Ты чувствуешь себя неуютно из-за того, что, как ты заметил, я ненавижу собственный народ.
– Увы, это так.
– Неужели твое существование настолько зависит от твоих переживаний за других?
Кэйб откинулся на сиденье и задумался:
– Думаю, что так.
– Следовательно, ты идентифицируешь себя с Цивилизацией.
– Наверное.
– И, значит, ты испытываешь, скажем так, замешательство и из-за Кастовой войны?
– Даже имея в виду массу из тридцати одного триллиона населения Цивилизации, можно сказать, что да, я испытываю.
Циллер тонко улыбнулся и посмотрел на зависшую в небе Орбиту. Далеко впереди разворачивалась яркая лента, уходящая в небо. Где-то там плескались океаны и возносили свои вершины снежные горы; поверхность вспыхивала зеленым и коричневым, голубым и белым на разбросанных островах Крайних морей. А здесь впереди тянулась Великая река, видимая на многие сотни километров. Над головами же дальняя сторона Орбиты казалась просто яркой линией, чьи географические подробности терялись в пылающем накале.
Порой, если вы обладали прекрасным зрением и смотрели прямо на дальнюю сторону, можно было различить крошечное черное пятно Хаба, зависшее в открытом космосе на расстоянии в полмиллиона километров отсюда, в пустом центре браслета мировой бесконечности.
– Да, населения действительно много, – вздохнул Циллер.
– А запросто могло бы быть и еще больше. Просто выбрали стабильность, а не увеличение.
– А ты знаешь, что есть люди, которые плавали по Великой реке еще до того, как была завершена Орбита?
– И некоторые из них плывут сейчас по второму кругу. Они называют себя Путешественниками-во-Времени, потому что двигаются немного быстрей, чем остальные на Орбите и, таким образом, снижают относительное расширение времени, как бы ни были отрицательны последствия всего этого.
Циллер кивнул, и его темные глаза заплыли, словно у пьяного:
– Кто же рискнул пойти против течения?
– Их немного. Но они есть всегда. Хотя ни один из них еще не совершил круга по всей Орбите – для этого нужно жить слишком долго. Их путь сложнее.
Циллер наконец распрямил свою среднюю конечность и убрал трубку:
– Вот так. – Он сделал движение ртом, желая изобразить улыбку. – Возвращаемся в Акьюм? Пора работать.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ВЫЖЖЕННАЯ ЗЕМЛЯ
– Неужели наши суда не настолько хороши?
– У них суда быстрее.
– До сих пор?
– Боюсь, что да.
– А я так ненавижу все эти пересадки и перескакивания. Сначала одно судно, потом другое, третье, четвертое… Я начинаю чувствовать себя багажом.
– Но надо все же понимать, что это отнюдь не скрытая форма оскорбления или попытка задержать нас.
– Это по поводу того, что нам не разрешают путешествовать на собственном корабле?
– Да.
– А я не думаю. Во всяком случае, это завуалированная попытка произвести на нас впечатление. Они говорят, что так заботятся об исправлении сделанных ошибок, что не хотят вырывать из привычного расписания никаких кораблей.
– А четыре судна, которые надо состыковать во времени?
– Я думаю, они таким образом собирают силы – первый корабль очень смахивал на военный – и держат их поближе к Челу на случай, если война снова разгорится. Конечно, определенную дистанцию держать надо, хотя бы для того, чтобы перевезти нас, но не больше. То, на чем мы летим сейчас – вообще суперлайнер, сверхскоростной. Я тот, к которому сейчас приближаемся – судно Общей системы – род базы, материнское судно. У него на борту другие военные корабли, которые можно пустить в ход в любой момент, если ситуация выйдет из-под контроля. Эта база может патрулировать гораздо большее пространство, чем то, которое способны освоить простые военные корабли. И одновременно позволяет контролировать пространство вокруг Чела. Последнее же судно – старый демилитаризованный военно-грузовой корабль обычно используется в галактике как пикет.
– Значит, это распространено по всей галактике. Странно, странно.
– Да уж. Но они утверждают, что все делается исключительно ради нашей безопасности и спокойствия.
– Если им верить, то это единственное, чем они озабочены.
– И ты веришь им, майор?
– Вроде, да. Я только не уверен, что моей веры в это вполне достаточно.
– Да, черт побери.
Первые три дня их путешествия прошли на борту судна класса «палач» Союза быстрого нападения, называвшегося «Цена досады». Это был массивный сложный объект, переплетение гигантских двигателей под прикрытием единственного бортового орудия и крошечной жилой каюты, которая казалась прилепленной к судну в последний момент.
– Ну а кроме того, эти люди, вероятно, еще и декадентствующие эстеты, – заметил Хайлер, когда они во главе с чернокожим аватаром в сером костюме переходили с борта «Зимней бури» в крошечный шаттл.
– Существует теория, утверждающая, что они просто стыдятся своего сооружения. До тех пор, пока оно столь неэлегантно, грубо и не соответствует лучшим представлениям, они могут делать вид, что оно принадлежит не им, не является частью их культуры или, по крайней мере, взято только на время, поскольку остальные их вещи удивительно рафинированы.
– А, может быть, просто таковы его функции. Я, правда, никогда с таким не сталкивался. А кто из университетских высоколобых умников придумал эту теорию?
– Я думаю, что вам будет приятно узнать, генерал, что в Морской разведке у нас теперь есть секция металогики Цивилизации.
– Боюсь, что Мне придется изрядно попотеть с современной терминологией. Что означает мета-логика?
– Это род психо-физио-философской логики.
– Ах, да, конечно. Спасибо за информацию.
– Это, кстати, термин Цивилизации.
– Термин долбаной Цивилизации?
– Именно, сэр.
– Ясно. И какой хренотенью занимается эта секция?
– Она пытается рассказать нам, как мыслят Вовлеченные.
– Вовлеченные?
– Это тоже их понятие. Оно означает всех космических существ, находящихся ниже определенного технологического уровня развития, но которые хотят и могут сотрудничать друг с другом.
– Тоже ясно. Но когда кто-то начинает пользоваться терминами врага – это плохой знак, сынок, ведь выводы при этом делаются иные.
Квилан посмотрел на аватара, сидевшего на соседнем сиденье и как-то неуверенно улыбавшегося.
– Я бы тоже согласился с вами, сэр. – И он снова посмотрел на военный корабль Цивилизации. Тот, несомненно, был уродлив. Но еще до того, как Хайлер озвучил свои соображения, майор уже подумал о том, насколько мощной должна быть эта махина. Как все-таки странно иметь в голове еще кого-то, кто смотрит на мир твоими глазами и видит то же самое, что и ты, но при этом, опираясь на иной опыт и эмоции, делает иные выводы.
Корабль уже маячил во весь экран. Шаттл быстро приближался, хотя впереди, конечно, оставалось еще несколько сотен километров. Бегущая строка под экраном ничего не сообщала о мощностях и параметрах судна, но становилось абсолютно ясно, что перед ними огромная силища. Тут в мысли Квилана вновь ворвался Хайлер:
– Что, твои слуги уже там?
– У меня нет никаких слуг, сэр.
– Как?
– Я путешествую один, сэр. Не считая, конечно, вас.
– Ты путешествуешь без слуг? Ты что, какой-то пария, майор? Надеюсь, ты не принадлежишь к этим Отрицателям каст?
– Нет, сэр. Отчасти отсутствие слуг отражает некоторые изменения, произошедшие в обществе со времени вашей смерти. И это, несомненно, будет объяснено вам во время брифинга.