Страница 73 из 92
Он уже больше не возил к машинам на тележке ящики с водкой, а только писал всевозможные бумаги и сам проводил собрания. Водку, производимую на заводе он больше не пил, а предпочитал дорогой коньячок, которым его угощали многочисленные просители и не только по профкомовской линии.
Он больше не укладывался во дворе на травку и не ковырял соломинкой в зубах - для его положения это было неприлично. Но мечтать он не бросил. Правда, теперь он мечтал о том, как бы скорее завершить строительство шикарного коттеджа на берегу Черного моря и как бы поскорее перевести свои накопления в иностранный банк. Он также мечтал о депутатской карьере, которая бы надолго застраховала его и от тюрьмы и от сумы. И это все воплотилось бы в жизнь, если бы на завод не зачастили государственные налоговые службы, которые быстро разобрались, кто и в чем виноват. Многих посадили, но мужика Бог миловал - его за энную сумму денег просто попросили уволиться.
И остался он вновь без дачи на берегу Черного моря, без денег и без жены с пышными грудями, которая ушла к одному из его бывших друзей предпринимателей.
И тогда он вспомнил тот счастливый миг, с чего он начинал. Он наскреб в карманах последние гроши, купил чекушку, вылил все содержимое в стакан и как когда-то произнес:
- Господи, чтоб эта гадость была морем и через него на работу ходить каждый день!
Он выпил, поморщился и пошел гулять по городу. Но Всевышний не услышал его тоста...
1998 г.
ЛОВКАЧ
Несколько дней после Нового года мы решили отдохнуть на даче. Отметили новоселье, а на другой день, часам к десяти, на пороге нарисовался Левик с лыжными палками в руках:
- На лыжную прогулку собираетесь? Какой лес вокруг! Снег скрипит! Красота! - его лицо излучало вид вполне здорового человека.
Я молча посмотрел на него: как он мог мобилизовываться после такой пьянки? и отвернулся к стенке. Даже разговаривать не хотелось после вчерашнего.
- Так идешь или нет? - прошел он в кухню и тронул меня за плечо.
- Ты че, не видишь состояние своего другана. Он вчера так набрался, что не до прогулки...
- Так налила б похмелиться, - тяжело вздохнув сказал я.
- Ща-а-а-с! Разбежалась. Только с утра и думаю, как тебя похмелить...
- Лев, - я с тоской в глазах посмотрел на друга, - Что делать-то?
Лева уставился в пол и пожал плечами:
- Черт его знает! - ответил он и обратился к жене, - Ну чего ты вредничаешь, налей ему сто граммов.
- Ща-а-а-с! - опять рявкнула жена, - Еще один защитничек на мою голову выискался. Да и где я возьму эти сто граммов?
- Давай я слетаю! - тут же обратился я к жене.
- Ща-а-а-с! Остограмишься, а к вечеру опять наберешься. Знакома я с этими штучками.
Лева придвинулся ко мне и чуть слышно шепнул на ухо:
- Ты давай вставай и собирайся. А по дороге что-нибудь придумаем.
Я с трудом скинул ноги с дивана, вздохнул:
- Пробежать на лыжах, что ли? Может, действительно, лучше станет?
Жена бросила на стол кухонное полотенце и внимательно посмотрела в нашу сторону.
- Вы думаете, я такая дура! Думаете, не знаю, в какую сторону ваш забег начнется?
- Да ладно тебе! Сказано на лыжах...
- Тогда я с вами. Вот сейчас уборку доделаю, и все вместе пойдем. Я тоже хочу лес посмотреть, красотой подивиться...
Она с удвоенной энергией принялась драить кастрюли, а мы, понурив головы, обреченно сидели на диване.
- Придумал, - вдруг тихо сказал Левик, - Через час буду.
- Придешь с бутылкой - выгоню, - строго пообещала жена.
- Ну что я, ребенок, что ли? - развел руками Левик.
Через час мы надевали лыжи. Левик с раскрасневшимся лицом и улыбкой до ушей, ожидал на крылечке.
- Ну что, к озеру? - спросил он.
- Показывай, что за пазухой и выворачивай карманы, - приказала ему моя жена.
- Да, пожалуйста! - сказал Левик и послушно вывернул карманы. Затем похлопал себя по животу, - Нет ничего!
Увидев, что у него и в самом деле ничего нет, я чуть было не упал в обморок.
- Вот и молодец, - неизвестно кого из нас похвалила жена. То ли меня, что отказался от похмелья. То ли Левика, который не взял спиртного на прогулку.
Мы выстроились гуськом и пошли к лесу. Первым передвигал ноги я, следом шуршала жена, за ней Левик.
Около оврага он поравнялся со мной и тихо шепнул:
- Около елки наклонись и завяжи шнурок.
- У меня не развязан, - отмахнулся я.
- А ты все равно, наклонись и завяжи. Легче станет.
И тут я все понял.
Около первой же елочки я склонился и стал мудрствовать над ботинком. Под елкой стоял пластиковый стакан, испуская приятный водочный запах.
- Ты что там? - повернулась в мою сторону жена.
- Шнурок, вот, - развел я руками и, когда она отвернулась, опрокинул стакан в рот. Я поднялся и побежал за ними.
Около следующей елки, у Левы слетело крепление. Он нагнулся, и мы его обошли. Я вглядывался в даль и искал глазами теперь уже свою елочку. Она показалась с левой стороны. Я прибавил ходу.
- Мой-то возвращается к жизни! - похвалила меня жена, обратившись к Леве.
- Природа, красота! - покачал головой Лева, перекидывая языком во рту конфетку.
- Ну, что, опять шнурок развязался? - поглядела в мою сторону жена.
- Нет, по нужде, - сказал я, прячась за елочку.
Потом Лева сходил по нужде за другую елочку. А через триста метров опять развязался шнурок. А через шестьсот захотелось по нужде.
- Да вы что как собаки, на каждый пень ногу поднимаете? - внимательно оглядела меня вконец удивленная жена.
- Такая вот, беда, - сказал я и громко икнул.
Она поочередно глядела то на меня, то на Левика и, не могла сообразить, почему мы выглядим такими пьяными.
- Мне хочется, - сказал Левик, - Я пойду в-о-о-н за елочку...
Голова кружилась. Я отбросил в сторону лыжные палки и сел в снег. После пятого стаканчика ходить на лыжах расхотелось. Лева тоже долго лежал под елочкой.
Умная женщина все поняла. Но было уже поздно.
На дачу мы с Левой возвращались по-пластунски. Сильно хотелось по нужде. Но жена не разрешала останавливаться.
...Утром зашел Лева.
- На лыжах сегодня ходить не будем? - спросил он у моей жены и, наткнувшись на фигуру из трех пальцев, согласно кивнул головой. - Понятно. Сегодня день закрытых дверей. А чего это у вас так жарко?