Страница 4 из 70
— Я считался капитаном первой футбольной команды, — ответил он самым равнодушным тоном. — И неплох по части крикета. Имею кубок за соревнования по бегу. Я говорю все это потому, что вы меня спрашиваете.
Мистер Джордж привел Джека в полное изумление, обернувшись и став перед ним посреди улицы, как Валаамская ослица, широко расставив ноги в слоновьих брюках, пыхтя и протягивая ему свою могучую лапу. Он крепко пожал ему руку и произнес:
— Ты по душе мне, сын мой, да, ты мне по душе!
Пока они шли, Джек внимательно смотрел по сторонам, рассеянно слушая бесконечные разглагольствования старика. Он видел предназначенные для построек песчаные участки, разбросанные кое-где неказистые новые строения. Свернув в недомощенный переулок, они приблизились к двухэтажному дому с узкими верандами, голые балки которых покоились прямо на песке. Не было ни сада, ни забора, была лишь тропинка, протоптанная по песку, крыльцо, выкрашенное в белый цвет, медный звонок, узкая деревянная терраса и на ней несколько горшков с цветами.
Мистер Джордж открыл дверь и впустил Джека в крохотные, узкие деревянные сени. Чудесно пахло едой. Джек вскарабкался по узкой, дребезжащей лестнице и был введен в приготовленную для него комнату; кровать с пологом, с вязаным покрывалом и подушки с накрахмаленными наволочками, большой комод красного дерева с зеркалом, умывальник с полным фаянсовым прибором. Вторая Англия! Даже сундук его стоял уже на месте, и щетки из него были вынуты.
Он приехал!
Когда он приводил себя в порядок, перед дверью его послышалось щебетание. Он подождал, пока все снова затихло, и только тогда открыл дверь, чтобы спуститься вниз. Но за дверью стояли, пересмеиваясь и краснея, две девочки и ждали подходящего момента, чтобы наброситься на него.
— Ну, разве он не «beau»? — воскликнула как бы про себя одна из девочек. Другая заливалась громким смехом.
Джек окаменел и покраснел до корней волос. Но на мгновение его синие глаза остановились на лицах девочек. Это, очевидно, и были близнецы. У обеих были одинаково тонкие, мягкие, слегка смуглые, теплого колорита лица, чуть-чуть дикие, характерные черты. Но у одной темно-русые волосы были курчавы, вились на висках, а из-под прямых бровей глядели робко, дико и одновременно нагло странные желто-серые глаза, как у притаившейся в кустарнике рыси. У другой были синие глаза и большой нос. И это она воскликнула «разве он не beau?»
Первая, с желтыми глазами, неловко протянула руку и, взглянув на него, сказала:
— Верно, ты — кузен Джек. Beau?
Он пожал руку сперва одной, потом другой и не нашел ни одного подходящего слова в ответ. Предводительницей была очевидно та, с желтыми глазами.
— Чай подан, — заявила она, — ты ведь сойдешь вниз?
Она сказала это через плечо. В ее курчавых волосах был тот же огневой оттенок, что и в глазах, только брови были темнее. У нее лоб, решил Джек, как у гипсового изваяния Минервы. И как странно она смотрит исподлобья через плечо! Забавные «овечки»!
Обе «овечки» побежали вниз рука об руку. Это положительно требовало некоторой храбрости. Но, очевидно, они к этому привыкли.
Джек принимал общественную жизнь в доме, как нечто, что надлежит переносить молча. Девчонки были, очевидно, придатком к общему несчастью. Он слышал, как они влетели в гостиную, возглашая:
— Он идет, «Beau» идет!
— Я думал, что его зовут Джек?
— Его зовут Бо!
Он поджал локти и вошел в гостиную; крахмальный воротничок сильно жал. Он заметил обычно-отвратительное убранство гостиной, еще более пустой, чем у них в доме; бархатные подушки на волосяных диванах и зеленый ковер; высокую, полную женщину с рыжими волосами, в шелковом платье и с золотой цепочкой, которую мистер Джордж представил госпожей Ватсон, иначе — тетей Матильдой. Она положила свои руки в кольцах с бриллиантами на плечи Джеку и стала разглядывать его, что показалось ему занятием совершенно отвратительным.
— Милый мальчик — вылитый отец! Как поживает ваша милая мать? — И она поцеловала его вопреки его внутреннему негодованию. Ибо ей уже было сорок два года.
— Хорошо, благодарю вас! — ответил Джек, подумав при этом, что, не видав матери уже более шести недель, он так же мало знает об этом, как и тетка Матильда.
— Вы свечу потушили? — спросил мистер Джордж.
— Нет, не потушил, — ответила огненного цвета девочка. — Я сделаю это за него. — И она метнулась к лестнице, как пантера.
— Верно, близнецы сами представились? — спросил мистер Джордж.
— Нет, они этого не сделали, — ответила оставшаяся девочка.
— Только окрестили вас «Beau». Ну, что же, я уверен, что рано или поздно вы будете чьим-нибудь beau. Это Грейс, Грейс Эллис, — знаете, там, где вы будете жить; а сестру ее, которая пошла потушить у вас свечу, зовут Моникой. В этом сухом месте невозможно жить без необходимой осторожности с огнем. Большинство людей уверяет, что их нельзя отличить друг от друга, но по-моему это пустяки. Вот и их отец, — добавил мистер Джордж, и тетя Матильда направилась к двери, тогда как близнецы не проявили никакого интереса. «Огненная» глазела на Джека и кружила вокруг него, как гибкая пантера, чтобы лучше оглядеть его со всех сторон, и словно намереваясь кинуться на него, точно кошка на птицу. Все еще робея, не теряя, однако, самообладания, он держал себя с юношеской грацией и в то же время несколько чопорно.
Мистер Эллис был толст, чисто выбрит, краснощек, мешковат и по виду добродушен.
— Этот молодой человек — мистер Грант, в Австралии известен под псевдонимом «Beau», окрещен мисс Моникой Эллис.
— Простите, мисс Грейс, — огрызнулась Моника.
— Чай подан! Чай подан!
Они направились в столовую, где был накрыт длинный стол. Тетя Матильда уселась за чайник, мистер Джордж на противоположном конце, за грудой тарелок; остальные расселись где попало. Джек сел скромно по левую сторону от тети Матильды, после чего огненная Моника немедленно заняла стул напротив него.
Появилась кухарка с прикрытым металлической крышкой блюдом; за ней шла маленькая, смуглая, некрасивая, тихая девочка, которая несла блюдо с овощами.
— Моя племянница Мери, Джек. Она живет у тети Матильды, которая ни за что не уступает ее, а то бы я непременно взял девочку к себе. Теперь вы со всеми знакомы. Что у нас к чаю?
Он грозно взмахнул ножом. Затем, приподняв крышку, обнаружил жареного поросенка. Тем временем Мери кивнула Джеку и взглянула на него своими большими черными глазами. Можно было подумать, что в ней течет туземная кровь. Она села и стала накладывать зелень.
— Грейс, в молоко попала муха, — сказала тетя Матильда, наливавшая уже в огромные чашки чай. Грейс схватила кувшин и нехотя поплелась из комнаты.
— Джек, вы пьете так же, как ваш отец, с сахаром и молоком? — спросила тетя Матильда.
— Зови его Бо! Это его имя здесь. Джон слишком чопорно, а Джек обыкновенно, — воскликнул мистер Джордж, до локтей погруженный в разделывание жаркого.
— «Бо» мне нравится, — заметил Эллис, который вообще разговаривал мало.
— Мери, горчица есть? — спросила тетя Матильда.
Джек сделал вид, что встает, но тетя Матильда схватила его за рукав и посадила на место.
— Сидите смирно, она знает, где взять.
— Моника, обноси чашки.
— Какую часть поросенка вы предпочитаете, Джек? — спросил мистер Джордж.
— Матильда, хочешь этот? — он поднял на вилку кусок.
— Где хлеб? — засуетилась тетя Матильда. — Джон наверно ест мясо с хлебом. Принеси кузену хлеба, Грейс.
«Все бегают как сумасшедшие», — с отчаянием подумал Джек, принимаясь есть в этой общей суматохе. Нет ни прислуги, ни покоя!
— Что, девочки идут сегодня в концерт? — спросил мистер Джордж.
— Если кто-нибудь проводит нас, — ответила Моника, кинув на Джека пламенный взгляд.
— А на что же Бо? — заметил мистер Джордж. — Бо, наверно, охотно пойдет. — Под хищными взглядами Моники, Джек не нашелся ничего ответить.